Лидия Гинзбург - О психологической прозе. О литературном герое (сборник)

358

В ряде своих работ В. Ветловская пишет о том, что основные герои «Братьев Карамазовых» ориентированы на образы фольклорные (три брата народной сказки) и в особенности житийные (Алеша и житие Алексея человека божия) (см.: Ветловская В. Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977. С. 168–198).

О психологизме Плутарха, об изображении им душевных противоречий см.: Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973. Не случайно, что ранний интерес к душевным противоречиям возникал в историографии и мемуарно-биографической литературе, изображавших не обобщенно-идеального, а единичного человека.

Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. Л., 1973. С. 188.

См.: Долгополов Л. На рубеже веков. Л., 1977. Гл. 5, 6, 7.

О цитатности Белого см. упомянутую уже работу Л. Долгополова, а также: Пустыгина Н. Цитатность в романе Белого «Петербург». Статья 1 // Учен. зап. Тартуского ун-та. 1977. Т. XXVIII. Вып. 414.

О детерминистическом методе и проблеме оценок в литературе XIX века см. подробнее в моей книге «О психологической прозе».

Кафка, впрочем, в «Процессе» изобразил именно трагедию конвенциональности. В «Улиссе» Джойса в центре оба героя – обыденный человек Блум и интеллектуал, искатель ценностей Стивен Дедалус.

Sollers Ph. Drame. Paris, 1965.

Об этой программе замены героя и характера сознанием см.: Бочаров С. Г. Характеры и обстоятельства // Теория литературы. М., 1962. С. 449–451.

Sarraute N. L’ére du soupçon. Essais sur le roman. Paris, 1956. P. 148.

Впоследствии Беккет пошел еще дальше. В книге «Как это» («Comment c’est») он прибегает к полному разрушению синтаксического строя. Текст с логической точки зрения становится почти неудобочитаемым.

Pascal. Pensées. Paris, 1972. P. 74.

Павлов И. П. Избранные труды. М., 1954. С. 275.

См.: Норакидзе В. Г. Типы характера и фиксированная установка. Тбилиси, 1966.

См.: Jung C. G. Psychologische Typen. Leipzig unci Stuttgart, 1925.

Джеймс У. Психология. Пг., 1922. С. 138.

Дильтей В. Описательная психология. М., 1924. С. 58, 63.

См.: Spranger Е. Lebensformen. Tübingen, 1950.

О «позитивном смысле деструктурированности» устной речи, о признаках, из которых слагается ее «антиструктурирующая направленность», см.: Гаспаров Б. М. Устная речь как семиотический объект // Семантика номинации и семиотика устной речи. Тарту, 1978. В 1960–1970-х годах у нас появился ряд работ, исследующих специфику синтаксиса, фонетики, семантики разговорной речи. См., например, сб. «Русская разговорная речь» под ред. Е. А. Земской (М., 1973); выпуски «Теория и практика лингвистического описания разговорной речи» (Горький) и др.

Русская разговорная речь. Тексты / Под ред. Е. А. Земской и Л. А. Капанадзе. М., 1978. С. 161, 163.

Чрезвычайно, разумеется, возрастает достоверность разговоров, сразу же записанных. Но, вероятно, и Эккерман заботился о верной передаче мыслей Гёте, а не о точном воспроизведении его устной речи.

Сделать его поразвязнее (фр.).

Граф может мною располагать (фр.).

Орлов был в душе цареубийцей, у него это было вроде дурной привычки (фр.).

Записки мечтателей. № 6. Пб., 1922. С. 79–81.

Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого. М.; Л., 1959. С. 33–34.

Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 14. М., 1951. С. 257.

Позднее проблемы диалога исследовались в работах: Холодович А. О типологии речи // Историко-филологические исследования. М., 1967; Арутюнова Н. Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему»-реплики в русском языке (НДВШ. Филологические науки. 1970. № 3); Балаян А. Проблемы моделирования диалога // Материалы 3-го Всесоюзного симпозиума по психолингвистике. М., 1970. Американская работа Дж. Джеффи и С. Фельдстайна «Rhythms of Dialogue» (New York, 1970) основывается на исследовании ритмических факторов диалога, отвлеченных от его содержания.

Якубинский Л. П. О диалогической речи // Русская речь. Сб. 1. Пг., 1923. С. 134.

Отправляясь от статьи Якубинского, А. А. Леонтьев пишет о реактивности диалогической речи: «Ответ собеседника в большом числе случаев представляет собой перефразировку, а то и повторение вопроса или замечания: Холодно. – Да, морозец! Ты домой? – Домой, конечно. Ну и что? – Да ничего, и т. д. … В сущности, диалогическая речь строится по схеме «стимул – реакция» (и, в частности, в ней отсутствует предварительное программирование). Реплика первого собеседника чаще всего допускает сравнительно небольшое число возможных ответов, во всяком случае по содержанию. «Речевая функция» второго собеседника сводится к выбору наиболее вероятного из этих возможных ответов – в данной ситуации и для данного субъекта (один ответил: – Да, морозец! – Другой в той же ситуации: – Брр!)» (Леонтьев А. А. Функции и формы речи // Основы теории речевой деятельности. М., 1974. С. 251–252).

См.: Узнадзе Д. Н. Формы поведения человека // Психологические исследования. М., 1966.

Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка. Л., 1930. С. 121.

«Что наше, тово нам и не нада». Комедия в одном действии, сочиненная А. Копиевым. СПб., 1794. С. 15–16.

Я имею в виду систему, а не отдельные открытия и прозрения, которые существовали и раньше.

Принципиально иные открытия в плане изображения чужой речи принадлежат Достоевскому. Они подробно рассматриваются М. М. Бахтиным в связи с его концепцией полифонического романа Достоевского. См.: Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. Гл. 5.

См.: Виноградов В. О языке Толстого (50–60-е годы) // Литературное наследство. Т. 35–36. М., 1939. С. 196–201 и др.

См.: Виноградов В. О языке Толстого (50–60-е годы) // Литературное наследство. Т. 35–36. М., 1939. С. 179–189.

Особый случай логической внутренней речи представляет собой внутренний монолог Наполеона, ожидающего на Поклонной горе делегацию «бояр», представителей покоренной Москвы. Как и все, что в «Войне и мире» относится к Наполеону, это текст разоблачительный, с подчеркнуто условным смешением русского и французского языков, текст в стиле письменных и устных высказываний Наполеона, как их понимал Толстой. «Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clémence est toujours prompte à descendre sur les vaincus. Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это неправда, что я в Москве (вдруг приходило ему в голову). Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. „Бояре!“ скажу я им, „я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных“».

См.: Aucouturier M. Langage intérieur et analyse psychologique chez Tolstoï // Revue des études slaves. V. 34. Paris, 1957. P. 8.

См.: Эйхенбаум Б. Молодой Толстой. Пб.; Берлин, 1922. С. 59, 121 и др.

Proust M. Contre Sainte-Beuve. Suivi de Nouveaux Mélanges. Paris, 1954. P. 420–421.

Вот один из экскурсов об этом безупречном словоупотреблении: «Словарь мадам де Германт, почти в той же мере, как и словарь матери Сен-Лу, отличался восхитительной чистотой. Не в холодных имитациях современных писателей, которые пишут аи fait (вместо еп réalité), singulièrement (вместо en particulier), étonné (вместо frappé de stupeur) и т. д., и т. д., – можно найти старый язык и подлинное произношение слов, но беседуя с мадам де Германт или с Франсуазой. Пяти лет от роду я научился у Франсуазы, что надо говорить не Тарн, но Тар, не Беарн, но Беар. И поэтому, когда я двадцатилетним посещал свет, мне не пришлось там учиться, что не следует говорить (как мадам Бонтан): мадам де Беарн».

О проникновении карточной фразеологии в литературу см.: Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы» // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии АН СССР. № 2. М.; Л., 1936.