Изложенные факты дают повод для некоторых семантических наблюдений. При образовании отыменных глаголов путем несобственного словопроизводства их внутренняя семантическая дифференциация не выражается языковыми средствами, поскольку имеется лишь одна действующая модель. Напротив, при создании отглагольных существительных нередко происходит сужение их семантического объема по сравнению с производящим глаголом. Общее значение имени действия и результата (или объекта) действия распределяется между несколькими производными. Ср.
Следовательно, отпадение конечного гласного, а также наличие лишь одной продуктивной парадигмы спряжения увеличивают полисемию отыменных глаголов, а иногда даже ведут к созданию омонимов. Например, от существительного el lacre 'сургуч' возникает глагол lacrar 'запечатывать сургучом'. Омонимичный глагол образуется и от другого имени: la lacra 'язва' > lacrar 'портить, вредить здоровью'. Так протягиваются нити, соединяющие формальную (грамматическую и фонетическую) систему языка и семантическую структуру слова.
Вернемся к анализируемой словообразовательной конструкции. Разница между прямым и инвертированным действием модели не ограничивается ее расщеплением на три варианта. Она гораздо глубже и затрагивает само существо словообразовательного процесса. Выше говорилось, что при производстве отыменных глаголов основным словообразующим средством является парадигма. Иначе обстоит дело при создании отглагольных имен. Здесь, кроме флексии множественного числа – s, словообразующую функцию выполняют гласные – o, – e, – а, которые присоединяются к основе глагола, чтобы создать производное имя. Эти элементы никак не могут рассматриваться как парадигматические. Какова же их природа? Какую роль выполняют они в составе имени? Некоторые лингвисты называют – o, – e, – а показателями существительного (noun—markers), противопоставляя их показателям глагольности – ar, – er, – ir (verb—markers).[99] Между этими категориями имеется, однако, различие. Конечная гласная существительного не является флексией. В то же время для глагола окончание инфинитива есть лишь частный случай в системе парадигматических форм, которые могут служить знаками вербальности. Кроме того, гласные o, – e, – а не являются исключительным достоянием имен существительных. Они не реже встречаются в конце любого испанского слова, а также являются составной частью глагольного спряжения (указывая на первое и третье лицо ед. числа).
Следовательно, так называемые сильные гласные являются признаком фонетической завершенности испанского слова. Их присутствие императивно в тех случаях, когда предшествующие им согласные или группы согласных не могут стоять в конце слова. Роль этих звуков прежде всего фонетическая. Нельзя не видеть, однако, что в существительных и прилагательных конечные звуки выполняют также и морфологическую функцию, указывая на родовую принадлежность имени. Например, они образуют коррелирующие между собой по значению названия лиц мужского и женского пола. Ср. el niño – la niña, el hijo – la hija, el hermano – la hermana, el tío – la tía.
Итак, внутри существительного роль конечного гласного двояка: он придает имени фонетическую самостоятельность и одновременно указывает на его родовую характеристику. Обе эти функции ясно обнаруживаются при производстве девербальных имен. Действительно, трудно себе представить oбразование существительных от основ таких глаголов, как habl—ar, cerr—ar, inform—ar, arranc—ar, contar, asalt—ar, ahorr—ar, encontr—ar, без прибавления к ним гласного. Чистые основы этих и подобных им глаголов не отвечают фонетической структуре испанского слова. Кроме того, конечные звуки совершенно точно указывают на родовую принадлежность имени: все отглагольные дериваты с исходом на – o, – e – мужского рода, а производные, оканчивающиеся на – a, – женского рода. Тут возникает вопрос: связана ли смысловая дифференциация производных имен с их родовой принадлежностью? По—видимому, ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. Отглагольные имена, типа el destierro – el destierre, el gozo – el goce, el trato – la trata, имеют значение действия и результата действия. Для существительных подобной семантики родовая принадлежность является чисто грамматической категорией и не перекликается ни с какими лексическими нюансами.[100] Кроме того, параллельные производные от основы одного глагола не обязательно различаются по роду (el resalto – el resalte, el embarco – el embarque, el desteto – el destete). При наличии родовой оппозиции она выражает любое семантическое различие, возможное у nomina actionis.
Необходимо заметить, попутно, что в словопроизводстве, основанном на чисто родовых различиях, всегда участвует только оппозиция – o и – a (или нуль и – a). Элемент – e может включаться в родовые противопоставления лишь случайно, входя в состав имеющихся в языке названий лиц мужского пола (ср. el monje – la monja, el cacique – la cacica, el jefe – la jefa). Соотношение el dependiente: la dependienta, el comediante: la comedianta – непродуктивно. Элементы – o, – e, – а вступают в словообразование преимущественно как показатели звуковой самостоятельности слова.[101] Будучи разными фонемами, они получают способность выражать семантические колебания среди производных слов. Этот вывод помогает разобраться в характере тех языковых ресурсов, которые используются при деривации отглагольных имен. В качестве основного словообразующего средства применяются в данном случае необходимые элементы звуковой структуры слова. Это отличает словопроизводство данного типа от модели el hermano – la hermana, где словообразующую роль выполняет показатель родовой принадлежности существительного. Только у производных типа tantear – tanteo функция конечного звука оказывается более осложненной. В исходе таких слов – o указывает на морфемный характер предшествующего ему – e-, суффикса, выражающего фреквентативность. Отсутствие дополнительного гласного поставило бы – e— в конце имени, превратив в реквизит производного существительного. Чистая основа глагола pase—ar (pase-) совпала бы, например, с производным от глагола pasar (el pase).
Итак, инверсия модели затронула само существо словообразовательного процесса: при создании отыменных глаголов словообразующим средством является вербальная парадигма, при создании отглагольных имен деривативное значение приобретают фонетические элементы, придающие самостоятельность испанскому слову. Изменение качества словообразовательного процесса произошло уже непосредственно в испанском языке и было обусловлено неравномерностью развития системы имени и глагола. Испанские гласные – o, – a, – e в конце слова восходят к латинским – us, – um, – am, – is, являвшимся элементами именной парадигмы. После разложения склонения характер конечных гласных и их роль в слове изменились. Они перестали выражать падежные различия и отошли к морфологической основе имени. На первый план выдвинулась их фонетическая функция. Это привело к качественной дифференциации двух типов несобственного словопроизводства.
В модели «имя – глагол» словообразующую роль выполняет парадигма спряжения, а в модели «глагол – имя» эта функция приходится на долю звуков, придающих фонетическую законченность слову. Следует ли на этом основании полагать, что данные элементы становятся словообразующими суффиксами? В испанских грамматиках принято рассматривать окончание инфинитива отыменных глаголов как деривативный суффикс. Такая точка зрения не может быть признана справедливой прежде всего потому, что показатель неопределенной формы не входит в основу слова, а является лишь звеном (пусть даже исходным) глагольной парадигмы. Звуки – o, – e, – а также относятся испанскими грамматистами к числу суффиксов. Эти элементы действительно обладают некоторыми чертами, роднящими их с аффиксами. Так, они входят в состав морфологической основы имени и в то же время лежат за пределами производящей основы глагола. Однако между ними и словообразующими суффиксами имеются существенные различия. Испанские именные суффиксы всегда ударны, тогда как звуки – o, – e, – а ударения на себе не несут. Далее. Эти гласные не вводят в производное слово никаких дополнительных смысловых оттенков. Значение отглагольного имени всецело обусловлено категориальным сдвигом, транспозицией, которую переживает основа глагола, переключаясь в состав существительного. Наконец, поведение звуков o-, – e, – а в конце производного имени ничем не отличается от их поведения в любом другом существительном. Выше упоминалось о том, что, вступая в словообразование, имена теряют свой конечный гласный. Отглагольные производные с исходом на – o, – e, – a также подчиняются этому общему правилу, ср. contar > cuenta > cuentista, abonar > abono > abonero, reservar > reserva > reservista, contratar > contrato > contratista. Вряд ли, поэтому, было бы целесообразно считать суффиксами элементы, лежащие за пределами производящей основы. Хотя – o, – e, – a несут заметную словообразующую нагрузку, они не могут быть поставлены в один ряд с такими «классическими» суффиксами отглагольных имен, как – dura, – miento, – ción. С точки зрения структуры слова они остаются всего лишь морфонологическими оформителями имени. Нивелировка качественной разницы между этими элементами и полноценными суффиксами не позволила бы увидеть некоторые особенности испанского словообразования. В испанском языке становится все более активным использование для передачи категориальной транспозиции (перевода лексемы из одной части речи в другую) не специальных суффиксов, а морфонологических признаков, характеризующих отдельное, грамматически и фонетически оформленное слово. Признав конечные гласные имени суффиксами, мы бы стерли границу, отделяющую аффиксацию от несобственной деривации, при которой словообразующую роль несут элементы грамматического и фонетического строя языка. Число имеющихся способов несобственной деривации поэтому всегда лимитировано количеством активных типов фонограмматической системы. При наличии ряда элементов, выполняющих аналогическую роль, все они могут быть использованы в словообразовании. Если выбор этих элементов императивен, обусловлен определенными нормами сочетаемости, они не могут нести смыслоразличительной функции, находясь в дополнительной дистрибуции. Параллельно функционирующие элементы могут осуществлять просто лексическую дифференциацию производных имен действия. Ср.
