(2, 9, 16).
Я стал перед ним насвистывать: "Тюбю-тюбю...". И он сейчас же спросил: *Ты что' де'лъиш? Ту'бъиш?* - Ты что делаешь? Тубаешь? И потом просил: *Тю'бий*. После я стал тихо щелкать языком (кончиком о твердое небо), и он спросил: *Ты што' ко'къиш?* - Ты что кокаешь? *Заче'м?* Вообще такие звукоподражательные слова от слышимых им звуков он производит непосредственно, не задумываясь. *Ищё каку'ю зьвёздъчку нарису'ю* - Еще какую звездочку нарисую. Я ему сейчас показал, как писать крестики (он их называет звездочки), и он самостоятельно написал несколько крестиков, вполне удовлетворительно. *Эт бу'дит чирьвя'к так плыви'ть* - Это будет червяк так плыть. Инфинитив от основы настоящего (плыв-у).
Ему Варя устроил из кубиков четырехугольную постройку. Я спрашиваю: Что это? Он: *Кало'дись*. Я: Звезда. Он: *Што' ты'! Кало'дись!* Варе: *Па'пъ гъвари'л - э'тъ зьвезда', а я гъварю' - этъ кало'дись* - Папа говорил - это звезда, а я говорю - колодезь. Спрашивает Варю: *Вы' где' жыве'тi?* Она: "Далеко". ОН: *Эт до'м нале'ва? Я туда' хади'л с па'пъй* (с папой).
Конечно, дома он не знает и не ходил туда. Варю он все время называет на "Вы", выдерживая и местоимения и глаголы. Это, кажется, первый случай употребления им вежливого "Вы". Понимать его он едва ли понимает, но подражает употреблению Веры и Татьяны Северьяновны.
(2, 10, 3).
Продевает и закручивает махор около другого, так что по внешнему виду это напоминает шитье, и говорит: *Па'пъ я шъю'* - Папа, я шью. Немного погодя: *Ше'й са'м, мне' нъдае'лъ* (надоело).
Потом: *Я то'лькъ та'к уме'ю шы'ть. Бо'льшъ ника'к ни уме'ю*. Я принес ему лекарство, о котором он давно справлялся: *Па'п, я бу'ду це'лъй* (целый).
*де'нь лика'рству пи'ть. Фсё вы'пью, Ко'лiньки ни аста'влю*.
(2, 10, 4).
Прощупывает пальцы и говорит: *И ф па'льцъх ко'сьть* - И в пальцах кость. Уронил перо на пол: *Придёццъ мисьти', тада' найдёццъ пиро'* - Придется мести, тогда найдетсся перо: *Во'н о'н - пиро'-тъ. Валя'ицца тама'*. - Вон оно - перо-то. Валяется там. Подает мне ручко и перо, чтобы я вставил: *Фталкни'-къ. Па'п, зде'лъй* - Втолкни-ка. Пап, сделай. Снимает чулок, а он не снимается. *Этъ, наве'рнъ завя'зънъ* - Это, наверно, завязано. Я: "Все равно не снимешь!" Он спокойно: *Мо'жнъ атвеза'ть!* - Можно отвязать. *Ты астаро'жнiй та'м, ма'мъ!* - Ты осторожней там, мама! Он сидит на Вериной кровати, а Вера загремела чугуном, вынимая его из печки. Он и говорит равнодушно-внушительно. С места и не вздумал вставать.
(2, 10, 5).
Он зовет меня лечь с ним, но я говорю: "Я буду вставать". Он: *Зачем?* Я: "Пить чай". Он: *Не'т, те'стъ де'лъть. Сто'л даско'й бу'дит за'нит, и не'чим бу'дит пи'ть. Вот када' плю'шки зде'лъим, тада' бу'дим чя'йпить* - Нет, тесто делать. Стол доской будет занят, и не на чем будет пить. Вот когда плюшки сделаем, тогда будем чай пить. Из приготовлений к "деланию" теста, когда он говорил, была только кадушка с тестом на сундуке и мешочек муки, все остальное (вполне соответствующее действительности).
он вообразил на основании прежнего опыта. *Я к ма'ми хачю' на ру'чьки*. Я, чтобы отвлечь его, говорю тоже: - И я к маме хочу на ручки. Он хохочет, чувствуя шутку, и заявляет: *Ты бальшо'й*. Потом я говорю ему серьезным тоном: - Я не папа, я дядя Боря. он опять хохочет и бросает со смехом: *- Зря' гъвари'ш* (зря говоришь).
Много смеется и при повторных моих заявлениях, что я дядя Боря, говорит: *Ты ни дя'дя Боря, ты па'пъ мо'й*. Указывая на Борю, говорю: - А это Сима. Он снова смеется и задорно восклицает: *- Ра'зi эт Си'мъ?* (Разве это Сима!).
Я пришел с базара. Вера спрашивает, купил ли я пшено. Я сказал, что купил. Женя сейчас же: *На се'и нёс псено'?* - На шее нес пшено? Когда он видел, как я носил мешки на плечах, не знаю. За эту зиму это вообще случалось раза два-три. Когда его купали в уборной, поставив его таз в большую ванну, он вспомнил, как играл в этой ванной с мальчиком Толей. Это было в сентябре. толя гостил у хозяев всего несколько дней. Едва ли кто разговаривал с ним об этом Толе. Я начал на клочке бумаги записывать за ним, и он деланнострого заметил (клочок был частью исписан): *Эт де'душкъ Алёшь написа'л письмо'. ни на'дъ писа'ть ищё*. Я рассказываю очень любимую историю о летней поездке в Свинь и в первый раз упоминаю такую подробность: "Утром (в Рузаевке).
мы пошли за кипятком..." Спрашиваю его: "А где мы брали кипяток?". Он, несколько подумав: *Ис кра'нъ* - Из крана. Я хочу получить еще одно подтверждение, что он помнит: "А где был кран?". он: *В до'ми* - В доме. По-видимому, помнит. Мы, действительно, брали воду в будке из крана в стене.
(2, 10, 6).
Он шалит, и я говорю: - Вот по задушке нахлопаю. Но он спокойно замечает: *- Я на не'й сижу'*. Он старательно трет полы бумажкой и сообщает с удовлетворением: *Я мо'ю палы'*. Я: "Зачем?". Он: *Штъб бы'ла чи'стъ* - Чтобы было чисто. Приходит Вера, и он просит: *Да'й мне' какую-нибу'ть трипи'чьку* (тряпочку).
Вера: "ЗЖачем?". Он: *Мы'ть палы'*. И "моет" с увлечением. Вера, кончив вышивать ему рубашку, гворит: "Теперь буду шить". Он сейчас же вступает в разговор: *Ты' каму' хо'чиш шы'ть руба'шку?* Она: "Сыночку своему". Он: *Како'му?* Она: "Ты его не знаешь". Он: *Нет, знаю - диту'ньцику* - Нет, знаю - детунчику. Я собираюсь уходить, и он спрашивает: *Ты' куда' идёш?* Я: "Куда мне идти?". Он: *За хле'бъм*. Обращается к Вере: *Я па'пи виле'л итьти' за хле'бъм, а то' у на'с ма'лъ хле'бъ* - Я папе велел идти за хлебом, а то у нас мало хлеба. Я спрашиваю его: "Ты кто такой?". Он: *Дя'дя Бо'ля ма'лiнькъй* - Дядя Боря маленький. Очевидно, вспомнил мою вчерашнюю шутку и повторяет ее. Подходит ко мне, теребит за матерчатый пояс и спрашивает: *Ты што' сво'й бальшо'й пъисо'к* (поясок).
*ни но'сиш?* Я, действительно, уже давно не ношу ремень. Так всякие вещи останавливают его внимание.
(2, 10, 7).
*Па'п, пъщими'л са'хъру?* - Пап, "пощемил" сахару? (т.е. наколол ли щипцами).
*Нимно'шкъ типло', а нимно'шкъ хо'лъднъ* - Немножко тепло, а немножко холодно. Придя с гулянья отвечает на мой вопрос: "Что, холодно?". На дворе чуть-чуть капает на солнце. *Ма'м, я сье'л пе'нку!* Прибежал из столовой и с торжеством сообщил. Убежав назад, сообщил кормившей его Татьяне Северьяновне: *Сказа'л*. Потом спрашивает ее: *Ищё не'т пе'нки?* Это событие потому так привлекло его внимание, что до сих пор он пенок не ел.
(2, 10, 9).
Он берет книгу. Я желая остановить его, замечаю: "Книга мамина", на что он говорит: *Инагда' быва'ит и твая'?* По-видимому, спрашивает, пользуюсь ли я ей. Интонация вопроса, выражающая уверенность в положительном ответе. *Ты но'выi брю'ки гато'выи купи'л?* Разговор о покупке "готовых брюк" был, кажется, однажды, но разумеется, не с ним. "Гатовыи" интонационно связано с "брюки". Заставил меня вытащить пробку из водяного градусника и, глядя на нее, говорит: *Э'тъ наве'рнъ ад буты'лки ат како'й-тъ. Про'вълка* - Это, наверно, от бутылки от какой-то. Проволока. Спутал пробку с "проволокой". "наверно" не выделено интонацией. Потом сам затолкал пробку и не может вытащить. Дает мне: *Памаги' вы'нуть*. Он целует меня, а я спрашиваю: "Зачем?". Он: *Штъб был краси'въй па'пъчькъ* - Чтобы был красивый папочка. Вдруг сообщает: *Мама', Вало'дя "така'ля" гъвари'т* - Мама, Володя "такаля" говорит. Володя, действительно, говорил л мягкое вместо йота. Никто не обращал его внимания на это. Значит, замечает особенности выговора. Посвистывает носом и говорит: *Пищи'т пти'чькъ у миня в насу'*. Явно в шутку.
(2, 10, 10).
*Кмсилёткъ гря'знъя* - Селедка грязная. "Ки", может быть, по ассоциации с "киселек" или чем-нибудь подобным. *Я бъ наси'л бъ* - Я бы носил бы. Говорит о чулках. Усвоил условную частицу бы и употребляет ее довольно часто. При этом иногда она встречается почти при каждом слове.
(2, 10, 11).
*Ка'к ме'сiц плави'нка* - Как месяц половинка. Говорит об осколке каменного яйца, по форме очень похожем на дольку апельсина и на молодой месяц. Снова сравнение. Я полез за блюдцем для него, и он кричит о своих желаниях: *Сьтикля'ннъи - като'ръi кладу'т варе'ньйъ* - Стеклянное - на которое кладут варенье. Здесь ясно выражается желание сделать понятными свои слова и сознание, что по первому признаку мысль может быть не понятна. Чтобы отвлечь его от себя, я предлагаю ему играть в кубики и говорю: "Они будут сидеть разговаривать". Он: *Ани' ра'зи разгава'рьвъют? Ани' ра'зи живы'и? Ани' ни разгава'рьвъют* - Они разве разговаривают? Они разве живые? Они не разговаривают. Живое от неживого он уже давно отличает, например, просит купить ему неживую птичку или рыбу. "Разговор", значит, считает признаком живого.
(2, 10, 12).
*Ты хвара'иш? Ты ка'шлииш? У тибя' сиди'т ка'шъль в го'рьли, зато' ты ка'шлииш?* - Ты хвораешь? Ты кашляешь? У тебя сидит кашель в горле, "зато" (= потому).
ты кашляешь? На самом деле я не кашляю. *Ты где' застря'л?* Кричит мне из столовой, когда я задержался, закрывая форточку. Затевая с ним игру, Лена сказала об одном чурбачке с прибитыми к нему железками: "Это будет замок". С выражением решительного протеста он закричал: *Э'т ни замо'к, а параво'зиК*. Во многих других случаях он так же решительно предлагал свои определения; при этом чаще всего он стоял за обычные названия этих вещей против условных.
