Вардан Айрапетян - Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Такого рода конструкции мне постоянно приходилось слышать в детстве (сейчас они, кажется, сильно сократили сферу своего употребления). Пушкин и чередующийся с ним во всех возможных ситуациях Сенька Попов—ярчайшие примеры прономинализации Nom. propr.: Пушкин или Сенька Попов, т. е. некто, кто-то, неизвестно кто, и вовсе не обязательно «большой человек» (Сенька Попов как раз актуализирует тему «маленького человека» или «мастера на все руки»).

— Пушкин и Сенька Попов, теперь можно сказать, сходятся в двойственном ином, ср. Бог ведает/знает, но и чёрт знает. Да и сам Сенька Попов — соименник потешного, вдвойне иного глупого попа Семена, который «книги продал, да/а карты купил», «книги продал — карты купил, сел в овин да играет один» (ПРН, с. 256 и 438; Р. посл, погов., с. 72); по догадке Топорова в тезисах Имя «небезызвестный Сенька Попов — сын попа Семена и, следовательно, Семен Семеныч» (с. 74). Правда, мне рассказывали о пьянице, то и дело поминавшем не Сеньку, а просто Попова, и подразумевался, может быть, русский изобретатель радио, то есть опять же большой человек. Есть еще Ванька Петров: «Позже, вспоминая этот эпизод. Н. И.» — Бухарин — «шутил как человек, знавший себе цену: „Я тебе не Женька Сокольников и не Ванька Петров (неизвестный Ванька Петров заставлял нас обоих смеяться), чтобы мне такие записочки в двери оставлять!“» — А. Ларина, Незабываемое; Здоров, здоров, Иван Петров, отвечает прибауткой на приветствие кукольного Петрушки Музыкант (Р. эрот., с. 323), ср. будь здоров. Иван Петров! в стихотворении Бориса Кузина — ВПП, с. 313.

Топоров в письме от 15.6.88. по прочтении моей заметки о Пушкине и Сеньке Попове:

Кстати, к «полуфольклорному» иначенью относится и Пушкин анекдотов, которых, по моим воспоминаниям о 30—40-х годах, было очень много (некоторые из них по своей абсурдности без всякой правки могли бы войти в собрание Хармса). И Пушкин в этих анекдотах всегда был иной «неприличный», нецензурный, не только неофициальный, но сознательно «противо-официальный».

Еще см. И. Морозов и О. Фролова в Жив. ст., 1999, № 4, с. 21–23. Только в июле 1991 мне удалось прочесть начало книги Абрама Терца (А. Синявского) Прогулки с Пушкиным, а начинается она прямо с фольклоризованного Пушкина:

Итак, что останется от расхожих анекдотов о Пушкине, если их немного почистить, освободив от скабрезного хлама? ЙЙЙОстанутся вертлявость и какая-то всепроникаемость Пушкина, умение испаряться и возникать внезапно, застегиваясь на ходу, принимая на себя роль получателя и раздавателя пинков-экспромтов, миссию козла отпущения, всеобщего ходатая и доброхота, всюду сующего нос, неуловимого и вездесущего, универсального человека Никто, которого каждый знает, который всё стерпит, за всех расквитается.

— Кто заплатит? — Пушкин!

— Что я вам — Пушкин — за всё отвечать?

— Пушкиншулер! Пушкинзон!

О выражениях «с Пушкиным» ср. Елена Рабинович, Ритор, повседн., с. 123—31: с ее мыслью, что эти выражения имеют в виду статую Пушкина, при всём желании невозможно согласиться.

Иной больше чем другой, он «совсем другой». Других двое или много, а иной один-единственный; другой не как один, а иной не как все. Я сам иной, но не другой. Слово обращено к другому, другим, а молчание к иному. Превосходная степень обозначает иное, сравнительная другое. Для отличения инакости от другости в языках с неопределенным артиклем «один» можно обойтись без особого слова «иной», вообще-то достаточно взять слово «другой» с этим артиклем, например в датском (den) anden «другой», «второй», но en anden «иной» (: anderledes «по-другому, иначе», «инакий, отличный»): английское another так и получилось. В латинском два слова, alter «другой» и alius «иной», в древнегреческом и армянском тоже по два, δτερος или uriS и άλλος или ayl соответственно, но есть и определенный член. Эпиктет несколько раз называет бога άλλος без члена (Арриан. Беседы Эпиктета, 1.25.13, 30.1, 2.5.22, 3.1.43, 3.13, 13.13 и 4.1.103), У. Олдфадер перевел это слово английским Another, т. е. «один-другой», которое точнее русского перевода другой Г. Тароняна, ср. «das Ganz andere» — божественное по Рудольфу Отто. Je est un autre из «писем ясновидца» Рембо от 13 и 15.5.1871 (Ж. Изамбару и П. Демени, см. Письма ясн.) по-русски будет Я это иное или нечто другое, а не просто другое. Не различающая другости и инакости новейшая философема «другой», например der Andere, так же условна как противопоставление «одного» и «другому» и «иному» без различия у Платона в Пармениде или противопоставление «Ничто» — «нечто», das Nichts — etwas у Хайдеггера в Что такое метафизика?. Об этом свидетельствует русский язык с его разными до противоположности другой и иной и всё еще единым один-иной или нечто-ничто. (↓1: Иной-другой. — 2: Юнг против «das Ganz andere». — 3: К «Я это иное» Рембо.)

Одного корня с иной слово úнок «монах», но и диалектное инóк «разбойник», оба одиночки, сюда же др. — рус. иногъ «гриф», см. ЭССЯ 8, с. 231—33. Инакий и одинакий, инако-вый и одинаковый, инок и одинец «кому или чему нет ровни, дружки», иначе и однако. Древнерусское ин(о)рогъ «единорог» вместе с úндрок/ úндрик «сказочный зверь» (но см. к этому слову Вяч. Вс. Иванов в Этим. '75 (1977), с. 148—53), в Стихе о Голубиной книге Вындрик-зверь всем зверям мать. Иначить, переиначить. Аналитическое ино-язычник (например в Братьях Карамазовых, 3.7, дважды), сложение слова язычник «иноплеменник-иноверец» с вышедшим наружу собственным отличием, так и иностранный. Инóкто, инóчто «неравно кто или что; иной кто или иное что»: Инокто придет, увидит. Иночто бери, это не годится. Инóкому дай, «другому кому»; инóчем изворотись, «чем-либо иным» — СВРЯ, ст. Иной, ср. англ. another, есть и ктóино/ктоúно (СРНГ 15. с. 374): к связи «кто» и «другой» см. В. Топоров. Прус. I — К. с. 256 сл., и К — L. с. 40. Бранное инýх/инýха про чужака (СВРЯ3): Ишь ты инух пришел, к своей полосы ступай, прибивная колода. Ин/ин-(н)ый «будущий» год при úнгóд/úнгодь «иногда», «в другой раз, не теперь» (СРНГ 12. с. 203 и 196). Всегда и противозначное ему иногда, всюду и др. — рус. инуду «в другом месте», давшее отнюдь; везде и úнде «в другом месте, в другое место», «кое-где», от которого народная этимология, кажется, производит Индия, индейский, ср. Они (перелетные птицы) летят в Индию?.. А Мушфики никогда не увидит иные страны, иные земли?.. Неужели он никогда не побывает в ИндииЙЙЙ?.. — Тимур Зульфикаров (Книга детства Мушфики, гл. Охота). Частицы ин, úнда, инды с выделительно-ограничительным, усилительным, отрицательным значением (СРНГ 12. с. 195, 197 и 199). И найнóй/нáйный (СРНГ 19, с. 301: найной год) — иной, само усиленное приставкой на-«сверх», ср. набольшóй /нáбольший (там же, с. 127). наибольший.

Вот формула инакости: cet homme unique et différant de tous les autres hommes «человек единственный в своем роде и отличный от всех прочих людей[43] — Кюстин о царе Николае! (Россия в 1839-ом, 11), это у красноречиво-проницательного маркиза не случайность, а проявление герменевтической установки, которую он сам сознавал („Говорящий человек есть для меня орудие БожьеЙЙЙ“[44] — там же. 13). Царь иной человек, он сам и самый (к „сам“: Бенвенист. Семант. реконстр., 9); царьком или корольком называется „красивый и редкий выродок“ — белая мышь, ласточка, воробей (СВРЯ), царь-птица это орел или гриф, царь зверей лев. Царь-пушка и Царь-колокол выставлены напоказ в Кремле. „Царь да нищий без товар`ищей“. „Нищему нет друга“ — нищий нищему завидует (ПРН, с, 778): первый человек одинец. но и последний одинец, высший и низший оба иные, а принц и нищий Марка Твена даже двойники. Аглицкий король в письме Хлестакова — „Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали нашерамыжку и как один раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого короля?“ (Ревизор, 5.8) — это иной-никто, ср. играть на Демидов/Шереметьевский счет. т. е. не на деньги (ПРН, с. 825, и СВРЯ3, ст. Играть): король, заморский для большей инакости царь богат (: бог), а нищий у-бог, он не-бóга. Такую же двоицу составляют с царем раб, палач, шут. Царская порфира и красная рубаха палача или клоун-рыжий, не как все: красный — цвет инакости, это цвет красоты-святости, но и уродства-юродства (красный: краса или прекрасный. свят-: свет: цвет, польское uroda „краса“: урод; еще см. Топоров, Святость 1. 3.2 сл.). „Народ — тело, царь — голова“ (ПРН, с. 243, ср. царство как тело царя по Артхашастре — В. Романов. Древнеинд. цар.). он главный и говорит о себе „мы“, во множественном числе, а царь в голове это ум. „Свой ум — царь в голове“, „У каждого свой царь в голове“ (ПРН, с. 440). отсюда, догадался Василий Князев, поговорка без царя в голове про дурачка (Кн. посл., с. 98. есть и „У всякого своя дурь в голове“ — с. 49), сюда же не все дома у кого. Хотя „Артели думой не владати“, царь и его дума „совет“ это тот умный и те десятеро, кто рассудит: „Глупый осудит, а умный рассудит“. „Трое осудят, десятеро рассудят“ (ПРН, с. 406, 434, 466 и 440). Царь— вольный человек (НРС. 163: Сев. ск… 2). так и „Ум любит простор“, а „Дурак давку любит“ (ПРН, с. 431 и 437). Я тоже сам, думая, я говорю с самим собою — с самим царем в голове, ср. От чего у нас ум-разум? — У нас ум-разум самого Христа. | самого Христа, царя небесного в Стихе о Голубиной книге (Калеки пер., 82.38 и.64 сл., 86.24 и.51 сл.). диалектное боговать „думать“. Сюда же правящий всем самовластный „Ум“ Анаксагора (voũç;, фрагмент 12 по Дильсу) и Платон, Филеб. 28с. (↓1: Одинец, князек, царек, королек. — 2: Первый человек.)