Если мы хотим исходить, при обсуждении полового вопроса в древности, из правильного основания, мы должны, прежде всего, уяснить себе, что побудительный момент, накладывающий свою печать на половой вопрос в настоящее время, в древности совершенно отсутствовал. Мы говорим о знакомстве с специфическими местными половыми болезнями и с заразительностью их, а также о том факте, что в древности не было сифилиса. В теперешних дискуссиях и предложениях реформ для новой организации половых отношений значительную роль с полным правом играют половые болезни и обширное распространение их путем проституции. Этот момент для древней эпохи совершенно исключается. Этим, прежде всего, объясняется значительная непринужденность и наивность, с которой рассматривали вообще в то время половые сношение – неомраченная страхом заражение наивная радость от половых наслаждений, для которых свободный мужчина имел также в древности больше досуга. Такое отношение к половым наслаждениям, которые считались столь же необходимыми, как еда и питье, сказалось, например, в знаменитой надгробной надписи Сарданапала (у Атен. XII, 529 f: «Пока я видел солнечный свет, я ел, пил и предавался половым наслаждениям»),
Этот естественный взгляд на вещи, достигший своего крайнего выражение в словах Домициана, что частое повторение соитие представляет своего рода «телесное упражнение» (Светон. Domit. 22), представляет всеобщее, народное воззрение древней эпохи. С ним считалось и законодательство, которое уже рано издало предписания, касающиеся половых сношений. Так например Салон требует от супругов, чтобы они совершали сношение три раза в месяц (Плут. Erotic. 20, 6), потому что «он хотел, подобно тому как государства от времени до времени возобновляют договоры между собою, чтобы и брак путем этого любовного акта обновлялся от всех накопившихся в промежутке недоразумений» (Плут., Erotic. 22). Воззрение про фанов о необходимости половых сношений для физического здоровья в смелой форме приводит в одном месте Гораций (Сат. I, 2,116–119). Однако, не только легкомысленный Гораций (Сат. I, 2, 31–35 и сат. II, 7, 42–52), «но даже и человек столь строгих нравов, как Жатон, не колеблясь рекомендовал посещение борделя, как средство для удовлетворение «taetra libido» (см. выше стр. 384), для достижение и сохранение половой сил. Такой взгляд, вообще говоря, разделяется и большинством врачей. Уже последователи Гиппократа подчеркивали необходимость половых сношений по наступлении половой зрелости и вред от продолжительного воздержании в этом периоде. В сочинении «о девственницах» (изд. Литтрэ, VIII, 466–471) очень наглядно описано неблагоприятное влияние полового воздержание на душевное состояние, вплоть до причинения душевной болезни, и как целебное средство рекомендуются половые сношение в браке. Необходимость сношений для здоровья доказывается также в гиппократическом сочинении «О семени» (глава 4). Взгляды александрийских врачей воспроизведены Делсот (de medicina 1,1), когда он говорит: «К половым сношениям не нужно прибегать слишком часто, но не следует также слишком долго воздерживаться. Редкие сношения придают бодрость телу, а слишком частая, напротив, ослабляют его». Во время империи вопрос о пользе и вреде половых сношений горячо дебатировался в медицинской литературе. Ниже мы увидим, что и здесь сказывалось влияние аскетических тенденций философского происхождения, в особенности у так называемой методической школы. Выдающиеся врачи, как Руф из Эфеса и Гален, писали особые сочинение о половых отношениях. Любопытно, что Руф начинает свою статью категорическим заявлением, что половое сношение представляет естественный акт и как таковой сам по себе, безусловно, безвреден. Отсюда можно заключить, что и в медицине, очевидно, существовала партия, которая считала половые сношения, в смысле аскетическом, «неестественными» и заслуживающими осуждения. Совершенно также высказывается Гален в начале своей статьи, направленной против взгляда философа Эпикура, что половые сношение оказывают вредное влияние на здоровье. Оба названных выше выдающихся врача сходятся в оценке половых сношений, как естественного и само по себе, безусловно, нравственного явления, и отвергают только эксцессы. Гален в особенности предостерегает против преждевременных и экстенсивных половых сношений в периоде полового созревания, а с другой стороны – и против дурных последствий вследствие слишком долгого воздержания.
Таким образом, в древности осуждали только неумеренное удовлетворение полового инстинкта, умеренное же считали необходимым для здоровья и тем благосклоннее относились к нему, что оно считалось древними предохранительным средством против чрезмерной духовной любовной страсти, которая признавалась в то время безусловно чем-то болезненным.
Выше мы уже говорили (стр. 187) об античном взгляде на индивидуальную любовь, как на «болезнь» (morbus: Еврипид Hyppolit. 477, 730,764 и след.; Антисфен у Елем. Алек., strom. II, стр. 485, и интересная полемика против него у Галена, изд. Кюна, т. XVIII В., стр. 18 и след.). В дополнение к сказанному укажем еще на забавные описание мужчины, томящегося в оковах любви и лишенного свободной воли у Горация (сат. II, 3, 259 и след.) и Персия (сат. V, 161 и след.), и приведем следующее характерное место из Лукреция:
Но избегать должно образов тех и от пищи любовной
Ум отвращать, направляя его на другие предметы;
И накопившийся сок извергать нужно в тело любое,
А не хранить этот сок лишь для той, кто в нас страсть возбуждает.
Тем оградим мы себя от тревог и от верных страданий.
Зреет ведь рана любви и растет, когда пищу находит.
Изо дня в день матереет безумство, скопляются беды,
Если ранением новым ты не исцелишь своей раны,
И не излечишь любви своей общедоступной любовью,
Или к другим побужденьям ума своего не направишь.
Кто избегает любви, не лишен наслаждений Венеры;
Наоборот, без труда он их с большим удобством вкушает,
Так как действительно чище услада у этих здоровых,
Чем у несчастных влюбленных людей.
Тит Лукреций Кар. «О природе вещей».
Перев. с латинского Иван Рачинский. Изд. «Скорпион», Москва, 1904, кн. 4.
При таком взгляде понятно, почему сношение с проститутками считались в древности лучшим предохранительным средством против опасностей чрезмерной любовной страсти индивидуального характера, в особенности, если принять во внимание иную моральную оценку добрачных и внебрачных половых сношений с рабынями и полное незнакомство древних с опасностью заражение венерическими болезнями.
Несмотря на это, уже очень рано можно проследить в народной жизни греков аскетическое направление и движение, направленное против проституции – движение, носившее сначала религиозный характер, испытавшее затем более глубокое философское обоснование и в конце концов нашедшее себе отклик и практическое осуществление в широких кругах представителей светской науки (например в медицине). Этими древними религиозно-философскими воззрениями, отрицающими половую жизнь, в значительной степени объясняется, прежде всего, соответственное учение христианства.
Как мы уже подробнее изложили во второй главе, половая жизнь в то время с одной стороны имеет религиозную окраску; она посвящена божеству и считается священной, что сказалось в религиозной проституции, в фаллических культах и символах; как элементарная идея, воззрение это встречается у самых различных народов земного шара. С другой стороны, такой же элементарной идеей, достигшей всеобщего распространения, является и противоположное воззрение, именно то, по которому половая жизнь считается чем-то нечистым, недостойным божества, так что официальные представители божества на земле, жрецы и жрицы, воздерживаются от половой жизни и обязаны соблюдать целомудрие. Идея воздержание от половой жизни по религиозным мотивам распространена по всему земному шару. Мы находим ее у американских индейцев (например, у Tlinkit, патагонцев, Chibcha, Totil), у которых существуют также обязанные соблюдать целомудрие жрицы (Юкатан, перувианские «девственницы солнца» и «Осllо»), на Канарских островах (девственные жрицы), в Лоанго (царь жрецов), в Персии (жрицы солнца), в Индии (в джайнизме и буддизме), во Фракии, в Галлии (жрицы оракула в Севе) и у многих других народов.
Из этого первобытного взгляда о нечистоте половой жизни и святости целомудрия-на что этимологически указывает, например, слово «coelebs», холостяк (от «coelibes» и «coelites», т. е. «небесные», и «castus», целомудренный, т. е. чистый для жертвоприношения) – произошло также и у греков и римлян требование полного полового воздержание жрецов. и жриц. У треков, например, четыре, жрицы Диониса, должны были произносить следующую Клятву: «Я соблюдаю священные обычаи, я чиста, целомудренна, незапятнанная тем, что оскверняет, и прикосновением мужчин». У римлян существовала знаменитая коллегия жриц из шести весталок, «священных девственниц» (virgines sanetae, Торац. од. I, 2, 27; Геродиан. I, 14; V, 6), которая не исчезла еще в течение четырех веков после Р. X.
