Допуская, что больной в состоянии дать письменное согласие на проведение лечебных мероприятий, мы должны обеспечить его всей необходимой для этого информацией.
Теоретически врач обязан изложить ему основные этапы, через которые он сам прошел, прежде чем сформулировал свои рекомендации. В результате больной получает всю необходимую информацию и свободу выбора. Решение вопроса о том, какая именно информация является необходимой и достаточной, входит в компетенцию врачей и юристов. В американских судах используют три стандарта [8]. Первоначально (в некоторых штатах такая практика существует и сейчас) применялся профессионально-ориентироаанный подход, согласно которому врач должен сообщать больному то, что сообщают своим больным его пользующиеся хорошей репутацией коллеги. Позднее большинство юристов стало использовать стандарт рассудительного человека (его еще называют объективным)', врач обязан сообщать все, что хотел бы знать оказавшийся на месте больного рассудительный человек. Недавно стал применяться и субъективный, ориентированный на конкретного больного подход, требующий предоставления всех сведений, которые тот хочет получить.
Учитывая противоречивость всех этих подходов и трудности выполнения их условий, можно понять, насколько сложно иногда врачу определить, какая именно информация необходима больному. Обычно эта проблема решается так: врач сообщает только те сведения, которые он использовал для сравнения различных вариантов лечения и выработки окончательных рекомендаций. Такой объем информации в сочетании с ответами на вопросы больного, по-видимому, является разумным компромиссом. В частности, необходимая для больного информация должна включать следующие обязательные сведения:
— обоснование лечения: прогноз в его отсутствие, предпосылки для использования рекомендуемого лечебного метода;
— основные ожидаемые результаты лечения и обсуждение тех особенностей больного, которые могут повлиять на результат;
— основные опасности лечения, включая вероятность, тяжесть и время проявления возможных побочных эффектов;
— обсуждение альтернативных лечебных методов.
Эта информация позволяет больному проследить за ходом врачебной мысли. Описание основной пользы и потенциального риска предлагаемого лечения дает ему возможность составить собственное мнение о вероятности и тяжести тех или иных неблагоприятных последствий. Обсуждение альтернативных лечебных методов позволяет больному взвесить все за и против, касающиеся их применения.
Получив необходимую информацию, больной должен быть в состоянии свободно ею пользоваться и свободно принимать решения. Последнее означает, что выбор лечебного метода — прерогатива больного. Свобода выбора, т. е. отсутствие принуждения, подразумевает также, что он должен получить информацию в такой форме, которая бы в максимальной степени исключала как одностороннее изложение фактов, так и скрытые или даже неосознанные попытки повлиять на принимаемое решение. Отсутствие принуждения означает свободу от угроз, в том числе от угрозы прекращения медицинской помощи. Если решение больного для врача неприемлемо, последний обязан предложить альтернативный источник медицинской помощи, если, конечно, она может быть оказана легально. Таким образом, письменное согласие подразумевает способность делать выбор, обладание необходимой информацией и свободу выбора.
Когда врач дает рекомендации, а больной стоит перед выбором, возможен целый ряд врачебных ошибок. Наиболее рельефно проблемы проявляются в ходе получения письменного согласия, поэтому удобно использовать именно этот процесс для анализа потенциальных отклонений от верного пути. Прежде всего будем исходить из того, что больной компетентен принимать решения, и начнем с получения им необходимой информации. Обсудим, насколько различаются представления врача и больного о вероятности и результате, как влияет на решение третий фактор, который мы будем называть отмщением к риску. Затем мы обратимся к свободе выбора и рассмотрим, каким образом врачи сознательно или неосознанно пытаются влиять на выбор больного. Наконец, мы вернемся к способности последнего принимать решения и проанализируем, куда может завести неверная ее трактовка.
Оценочная вероятность
Субъективная оценка вероятности положительного или отрицательного результата лечения и в случае врача, и в случае больного нередко определяется тем, насколько им легко этот результат себе представить. Вероятность отрицательных результатов часто подменяется способностью вообразить их.
Если у врача только что умер больной на операционном столе, а у другого больного диагностическое обследование спровоцировало серьезные осложнения или проявилось побочное действие лекарственного препарата, то вполне понятно, что он будет склонен переоценивать вероятность таких ситуаций. Кроме того, многим врачам свойственно суеверие, что удачи и неудачи идут полосами: то все время везет, то не везет. Больной тоже склонен оценивать вероятность результата, исходя из живости представления о нем. Если друг или родственник умер от лимфогранулематоза или сердечной недостаточности, больному легче проанализировать риск и пользу лечения, однако он в то же время скорее всего переоценит возможность плохого исхода.
Человеку обычно трудно оценить вероятность какого-либо события. Если эта вероятность на самом деле ниже 1–2 %, ее обычно сильно переоценивают или недооценивают. Так, и врачи, и больные могут переоценивать вероятность смертельного исхода в результате небольшой хирургической операции либо развития опасных для жизни осложнений под действием широко используемых лекарственных средств. И напротив, они могут вовсе не учитывать такие случаи как слишком нереальные и слишком страшные, чтобы о них думать.
Как сделать оценку врача и больного более точной? Для этого используют несколько методов.
1. Расчет опытного количества больных позволяет представить данные исследований в наглядной форме. Рассмотрим такой пример: при профилактическом лечении аспирином ожидается один дополнительный случай геморрагического инсульта на 2 000 практически здоровых мужчин среднего возраста, тогда как инфаркт миокарда можно предупредить в одном случае из 100; не нужно особого труда, чтобы воспринять информацию об этих редких событиях, когда она представлена в такой форме.
2. Когда речь идет о небольшом риске, не превышающем 1–5 %, удобнее рассчитать шанс, а не вероятность. Так, вместо вероятности 2 %, можно говорить о шансе 1:49 (или округленно 1:50). Разницу между вероятностью 2 % и 4 % ощутить непросто; сравнение шансов 1:24 и 1:49 делает разницу более наглядной.
3. Широко распространенный способ оценки редких событий — сравнение связанного с ними риска с тем риском, который окружает нас в повседневной жизни. Так, врачи часто пользуются, а иногда и злоупотребляют сравнением вероятности того или иного события с вероятностью попасть под машину. Если такая аналогия правильно отражает ситуацию, то она полезна. Однако врач должен сознавать, что риск гибели в автокатастрофе или смерти от острого инфаркта миокарда хотя и довольно высок, но все же растянут во времени, тогда как предлагаемое лечение может представлять собой непосредственную угрозу для жизни.
Таким образом, одна из самых обычных ошибок врачей и больных — нереалистичные представления о вероятности того или иного исхода. Нужно помочь больному разобраться в сообщаемых ему цифрах и сопоставить их с собственным жизненным опытом, чтобы он оценил вероятность точнее.
Реальные последствия
Как уже говорилось, реальные последствия — это исход болезни в оценке больного. Важный фактор, особенно при принятии сложных решений, — приемлемость жизни при той или иной степени инвалидности. Выбор между хроническим гемодиализом и пересадкой почки, медикаментозным лечением ишемической болезни сердца и коронарным шунтированием, химиотерапией и симптоматическим лечением метастатического рака зависит от того, как врач и больной смотрят на различные формы инвалидности.
Некоторые результаты лечения кажутся и врачу, и больному совершенно ужасающими; в этом случае может произойти переоценка их тяжести, а в ряде случаев — и вероятности. Жизнь без ноги, с колостомой или после мастэктомии некоторым кажется непереносимой. К счастью, с преувеличенным страхом больного зачастую не так трудно справиться, если попросить его подробно рассказать об опасениях. Беседа с другими людьми, живущими счастливо и продуктивно после ампутации ноги, колостомии или мастэктомии, может оказаться для больного очень полезной и превратит его страх во вполне реалистичную озабоченность.
Помимо различных взглядов на результат лечения, врачей и больных часто разделяет неодинаковое понимание временного фактора. Для врача год жизни больного может означать просто вдвое меньше, чем два года. Однако для больного этот первый год бывает гораздо важнее второго, особенно если он позволяет привести в порядок свои дела, побыть с семьей и друзьями, совершить давно задуманное путешествие. Кроме того, больные могут с полным на то основанием больше интересоваться качеством, а не количеством оставшейся жизни. Долгая жизнь в больнице, полная страданий, воспринимается как существенно меньшая ценность, чем короткий период активной работы или развлечений. Таким образом, результаты лечения и временной фактор могут восприниматься врачами и больными совершенно по-разному. Недооценка врачом этих различий чревата серьезными ошибками при принятии решений о тактике лечения.
