Упадок профессиональных возможностей певицы Эльжбеты Шиллер парадоксально совпадает с творческим её созреванием, пробуждает скрытые артистические и этические способности, проявившиеся в её сольном концерте в условиях оккупации, где она исполняет две песни брата, обнаруженные уже после его смерти.
Все герои романа жаждут гармонической красоты. И в то же время чем дальше, тем больше сомневаются в значении творчества. «Бессмертие красоты — иллюзия, — рассуждает Эдгар. — Зачем же тогда я и моя музыка?» Так самого Ивашкевича не раз охватывал скепсис при сопоставлении благородных устремлений искусства с историческим процессом. Гибель Бронека во время восстания в варшавском гетто в 1943 г. или Анджея и Хеленки Голомбек на баррикадах варшавского восстания 1944 г. Грончевский называет символической гибелью Ивашкевича — автора юношеских произведений. Но писатель показал неисчерпаемые резервы человеческого духа, гарантирующие постоянное обновление моральных сил. Человек у Ивашкевича сопротивляется и нигилизму, и военному аду, рассуждает и созидает вопреки окружающим обстоятельствам.
Автор изобразил в романе призрачность человеческих увлечений и любовных взлётов. Эпопея показывает постепенное, но неуклонное угасание всех человеческих эмоций («Одиночество в старости — ожидание конца; в молодости оно скрашивается надеждой»), сосредотачивается на их объективном выражении: браках, карьерах, смене поколений, схематизме и повторяемости деяний человеческих. «В „Хвале и славе“ наблюдается отказ от патетической декламации, уважение к обычному, будничному, тому, что свидетельствует о материальной и духовной культуре человека», — отмечал Грончевский.
В жизни Януша Мышинского мелькают дни войны и мира, он ищет смысла всей этой жуткой карусели: красные, белые, польский легион — во имя чего, за что воевать? «Романтические эпохи красивы только в книжках», — говорит он. Ему претит толпа одесситов, с одинаковым энтузиазмом приветствующих и большевиков, и немцев, и Петлюру. Приятель — Володя Тарло — зовёт его в революцию, но для Януша важнее вопрос объединения Польши после трёх разделов.
«Ищу настоящих людей, — говорит он. — Верю в человека, в человечность, в истину». Своим долгом он считает пронести из одной эпохи в другую «свой подтекст» — незыблемые ценности человечества, мораль, достоинство. Если вдуматься, это достойная миссия. И не всякому она под силу. «Граф Мышинский исследует возможности и границы искусства, анализирует пропорции идейно-политической активности, взвешивает шансы любви и эротики, соблазны пассивного созерцания и стоической сдержанности», — писал А. Грончевский. Мышинский бездеятелен потому, что жизнь предлагает ему слишком много, и он сопротивляется однозначному выбору, чтобы не парализовать потенциальные перспективы своей судьбы.
«Только в Польше из книг явствует, что венец всему — смерть», — размышляет Мышинский. Подтверждая эти слова героя, роман перенасыщен дыханием смерти. Герои умирают от старости или болезней, кончают жизнь самоубийством, гибнут во время войны — в боях или по вине предателей. Поразительно подробно выписывает Ивашкевич детали смерти персонажей, внешнего вида умирающих, восприятие смерти живущими. Эти почти некрофилические описания достигают апогея в заключительной сцене романа — эксгумации тел Януша и его друга Янека Вевюрского для перезахоронения два года спустя после окончания войны. Страницы романа полны рассуждений о том, что война высвобождает инстинкт убийства. И в то же время почти все персонажи постоянно говорят о своём категорическом неприятии убийства и насилия. Даже те, кто по тем или иным причинам убивает сам. Анджей Голомбек, который должен вести группу восставших в бой, горько замечает: «Самое паршивое — энтузиазм смерти». На протяжении всего повествования Ивашкевич настойчиво противопоставляет жизнь и любовь — смерти и тлену, творчество и одухотворённость — безжалостному историческому процессу. «Единственная ценность, которой мы обладаем, это жизнь», — утверждает Эльжбета Шиллер. Тема борьбы жизни со смертью звучит в исполняемом ею вокальном цикле «Шехерезада», написанном Эдгаром.
Валерий Ройский — фигура страшная, а во многом гротескная, почти карикатурная. Истеричный подросток, он явно избалован матерью и вырастает надменным эгоистом. Высокомерие приводит его к национализму, антисемитизму. Но в какой-то момент этот человек узнаёт от Эвелины Ройской, что и в его жилах течёт еврейская кровь. Под страхом смерти запрещает он матери упоминать об этом даже в разговорах с ним самим. И читатель понимает, что он действительно способен убить свою мать. Вполне закономерно, что такой субъект ещё до войны организует фашистскую группу, а во время оккупации сотрудничает с немцами. Закономерно и постигшее его возмездие: Анджей Голомбек убивает Валерия, направляющегося в гестапо с доносом о сходке патриотов. «Тяжело только потому, — говорит об этом Эвелина Ройская, — что это смерть родного сына, смерть вообще, тайна смерти. Труднее всего дно отчаяния, когда надо сказать себе: так было нужно». Горечь этих слов оттеняют совсем иные слова Ройской на могиле старшего сына Юзека, погибшего на поле боя Первой мировой войны, которые она произносит в сентябрьские дни 1939 года после бесславного падения Варшавы: «Ты умер с честью, которой была проникнута твоя вера, твоя молодость. Даже в такую страшную, унизительную минуту мы верим, что ты умер не зря».
Автор видит среди своих персонажей немало приспособленцев. Это и Казимеж Спыхала, вначале скромный репетитор, а к середине романа — правая рука министра иностранных дел Бека, впоследствии виновного в сентябрьской катастрофе 1939 г. Это и Ганя Вольская, дочь одесского дворника, богатеющая благодаря чреде выгодных браков, которые отнюдь не приносят ей счастья. Для Ивашкевича эта жизненная позиция явно не приемлема, как не привлекателен для него и дремучий снобизм Марии Билинской, сестры Януша, и сомнительные усилия Эльжбеты поддержать меркнущую славу напыщенными приёмами и визитами к сильным мира сего, и отчаянные, но безрезультатные поиски Ариадной своего места на земле. Однако Ивашкевич избегает универсального доктринёрства, примитивного морализаторства. Его герои — живые люди, сложные характеры, а не «отрицательные» и «положительные» маски.
Красной нитью через весь роман проходят воспоминания героев об Одессе, где начинается действие. Романтический город у моря становится своеобразным символом их молодости и надежд, которым не суждено было сбыться[29].
Януш совершает попытку вернуть прошлое. Но, оказавшись в советской Одессе, испытывает разочарование: «Он искал здесь воспоминаний — и ничего не нашёл. Чужой город, чужие дома, чужие люди, среди которых он уже никого не знал». Короткая эта глава содержит лаконичные, но верные зарисовки советской действительности Одессы тридцатых годов прошлого века: «Одесситы — не азиаты и не европейцы. Все в одинаковых парусиновых туфлях, выгоревших тёмно-синих брюках и причудливых рубашках. У всех в руках портфели. Всё одинаково линялого цвета». В этой безликой массе случайно видит Януш тучного военного с расплывшимся лицом, в котором узнаёт Володю Тарло, сделавшего карьеру при власти, которой служил. Их пути разошлись, и появление этого обрюзгшего человека вызывает у Януша только горькие воспоминания о юности, дружбе, о любви к сестре Володи — Ариадне...
Через всю жизнь проносит Януш Мышинский эту любовь. Любовь безрассудную, которая совсем не вяжется с его аналитическим складом ума. Ариадна — загадочная девушка, декламирующая стихи Блока; Ариадна — член революционного кружка, читающая уже не Блока, а Маяковского; Ариадна — экзальтированная парижская художница, оформляющая спектакли и эскизы платьев для салонов мод; Ариадна — послушница монастыря. Способна ли эта Ариадна помочь ему победить своего Минотавра и выбраться из лабиринта исторических событий? Увы. Она сама заблудилась в этой жизни. И, похоже, намеренно расстаётся с нею после того, как в обществе Эдгара и Януша наблюдает на парижской улице представление кукольного театра и вспоминает Петрушку одесского кукольника. Но именно эта способность к безрассудной любви, как и совсем другой, которую он испытывает к Зосе, ставшей его женой — любви сострадательной, хотя столь же необъяснимой, — именно способность этого рассудочного человека жить не только разумом, но и чувством, делает образ главного героя романа живым и привлекательным.
В романе Ивашкевича творчество, как и любовь, торжествует над жестокостью исторического процесса, и, в конечном счёте, жизнь торжествует над смертью. Тело композитора Шиллера, скончавшегося после начала войны, год пролежало в Ментоне в подземелье без погребения. Когда же появилась возможность, его перевезли в Варшаву. Во время отпевания «Эдгар не лежал в гробу, он возносился, уплывал на крыльях музыки к свету, идущему из голубых витражей собора». Тело Януша при эксгумации «уже было не тело. Оно было тенью и землёй».
