Но тяжкий дух, идущий из раскрытой могилы, заглушает аромат цветов в построенной им оранжерее.
«Только бы всё это сохранить», — говорит старый слуга Мышинского его племяннику, который унаследовал дом и хозяйство дяди. Но в этих финальных словах эпопеи слышится надежда автора, что новые поколения сумеют сохранить накопленное ушедшими. И в этом, на наш взгляд, состоит пафос самого сложного и мудрого произведения Ивашкевича.
В последующие два десятилетия Ивашкевич продолжал создавать рассказы. Каждый сборник его новелл вновь и вновь подтверждал его мастерское умение проникать в глубины человеческой души, улавливать и изящно, поэтично воспроизводить тончайшие её движения. И по-прежнему главные проблемы этих произведений, как и стихов последнего периода жизни писателя, — жизнь, любовь, смерть.
Немалый интерес представляет и эссеистика Ивашкевича 70-х годов: «Петербург» (1975), «Мои путешествия в Польшу» и «Путешествия в Италию» (1977). Книга о городе на Неве прослеживает его историю и связи русской и польской культуры. Две книги «Путешествий» — это, по словам автора, «разговор с читателем и скромное осуществление дерзкого желания оставить после себя след на польской земле». В них также идёт речь о польско-русских культурных связях, как и о «полях плодородной Украины, красных полях под Сиеной, розовых равнинах западной Сицилии». Для автора самобытность разных культур сливается в «один мягкий аккорд. Всё это объединено человеческим трудом и моим бедным разумом, который вдруг видит всё в одной общей раме».
Анджей Кусьневич (1904—1993)
Этот яркий и самобытный писатель пришёл в литературу, когда ему было за пятьдесят. До того он, уроженец Львовщины, учился во львовской торговой школе, краковской Академии изобразительных искусств и Ягеллонском университете. Подобно другому выдающемуся писателю, Э.М. Ремарку, испытывал автомобили, принимал участие в автопробегах фирмы «Альфа-Ромео», причём, говорят, порой набирал впечатляющую скорость: 220 км/час! В межвоенные годы служил в польском министерстве иностранных дел, а перед новой войной был консулом в Тулузе. В годы войны принимал участие в боевых действиях французского Сопротивления. Два года провёл узником в Маутхаузене. После войны работал в польском консульстве в Страсбурге, а вернувшись в Польшу, был редактором на радио. Впоследствии долгие годы редактировал прозу в литературном ежемесячнике.
Как автор, Кусьневич выступил впервые в 1955 г., когда его стихи напечатал еженедельник «Нова культура». Через год вышел первый стихотворный сборник «Слова о ненависти», в котором впервые в творчестве Кусьневича прозвучала тема поиска корней межнациональной розни. За ним последовали ещё два сборника: «И чёрту огарок» (1959) и «Частное время» (1962).
Первый роман Кусьневича «Коррупция» вышел в 1961 г. Критика оценила его как «интересную попытку отражения уголовных конфликтов и случаев в категориях интеллектуальной аналитической прозы» (Вацлав Садковский).
Настоящий успех выпал на долю изданного через два года романа «Героика». Герой книги Отто — потомок старинного австрийского рода. Он считает себя преемником великих европейских культурных традиций. И, тем не менее, становится на сторону гитлеризма. В рядах СС он получает чин штурмбанфюрера и выполняет различные секретные миссии. Отнюдь не веря в фюрера, не веря даже в победу, этот человек отрекается от всего, что было ему дорого, и лелеет бредовую надежду, что вместе с проигравшей Германией погибнет и всё человечество. Автор пытается докопаться до социальных, психологических и нравственных корней идеологии гитлеризма, а в финале приводит своего героя к клиническому безумию на почве малярии.
«На пути к Коринфу» (1964) — роман, повествующий о судьбах нескольких друзей. Действие происходит на восточных окраинах Польши в период между двумя мировыми войнами, а затем — в послевоенной Вене и, наконец, в Италии и Франции на рубеже 50-х — 60-х годов. Герои книги принадлежат к различным социальным слоям общества. Густав Адольф, от лица которого ведётся повествование, — потомок старинного дворянского рода. Его друг Евген и Олена, сестра Евгена, — дети священника, профессора теологии. Отец Конрада и его сестры Герды — колесник из немецкой слободы.
Герой-рассказчик с первых же строк подчёркивает, что «собрал рассыпанное. Из разных мест. Из разного времени. Ибо существует мир гораздо более реальный даже на вкус и на цвет, нежели тот, который принято называть реальным. Более правдивый и постоянный, тот, что вырос и созрел в памяти из фактов и их интерпретаций, из клочков пейзажей и фрагментов разговоров. Мир, сотканный из правды и вымысла, где вымысел ценнее, чем пережитая реальность, которая является только канвой и фоном».
Адольф и Евген с ранней юности живут в причудливом мире постоянной игры воображения. Эта игра входит у них в привычку, становится как бы мироощущением. О конкретных событиях в жизни персонажей мы узнаём крайне мало и лишь постольку, поскольку они различимы сквозь завесу этой игры, которой они, прежде всего — Адольф, пытаются отмежеваться от всё более горькой реальности. Жизнь переплетается с грёзами детства, неточные воспоминания восполняются деталями, порождёнными фантазией.
«Мы всегда играем», — говорил один из персонажей австрийского импрессиониста Артура Шницлера. Влияние импрессионизма на польское искусство несомненно. В романе Кусьневича, в явном соответствии с принципами этого направления, постоянно происходит поиск сущего в неуловимом: в загадочности мгновения, эфемерности недомолвок, обрывочности воспоминаний, игре воображения.
Подробнее и отчётливее всех прописана в романе история Герды Рихтер. Девочка-сорвиголова, задира в старых отцовских брюках, привлекавшая и в то же время отталкивавшая местных мальчишек, она впоследствии тяжело работала на строительстве мелиорационных каналов. Потом мы видим её в Вене, где знакомый Конрада, некто «коллега Файн», устраивает её уборщицей в дешёвый отель. Затем к этой работе прибавляется ночная, в таком же дешёвом кабаре, где она, неуклюжая, не слишком опрятная даже, исполняет странный номер — то ли танец, то ли дефиле с раздеванием. Герда внезапно исчезает, чтобы через несколько месяцев сообщить о себе брату и его друзьям из Милана. Много позже Адольф и Евген встретят её в Вероне. Это уже не прежний угловатый заморыш, а начинающая, но уже капризная киноактриса, которую пестует добрый десяток человек обслуги. Друзья наблюдают этот процесс рождения «звезды», в какой-то степени и участвуют в нём, а после начала съёмок уезжают из города и вновь теряют подругу из виду — на сей раз навсегда: через несколько лет Адольф на случайном клочке газеты прочитает сообщение о её загадочном убийстве.
Окружающая действительность воспринимается Адольфом как шумная дорога в Коринф — древний город, где процветала торговля, ремёсла и искусство: «Людно было на дорогах, ведущих в древний город Коринф. Я видел на них людей достойных во всех отношениях, политиков всех направлений, мыслителей и жрецов, поэтов и конструкторов, педагогов и судей, равно как и прокураторов, а также множество личностей без определённых занятий и вкусов <...> Они отбрасывали тени, как в китайском театре, и затыкали уши, чтобы не слышать того, о чём постоянно думали». И на этой оживлённой дороге
Адольф и Евген мечутся в поисках удачи, самих себя, утраченной родины, воспоминаний. Среди представителей потерянного ими мира — дальние родственники Адольфа в каком-то запущенном замке, где выжившая из ума тётушка Аурелия то и дело путается в степени родства с Адольфом, как и в давно умерших супругах. Потом созерцание этих осколков монархического былого сменяется полуголодным прозябанием в Вене, где всё в том же фантастическом хороводе проносятся в воображении и воспоминаниях Адольфа император Франц-Иосиф, экзотический персонаж Конрада Фейдта из популярной киноленты «Индийская гробница», и арии из опереток, и «Очи чёрные», и реальные женщины — служащие трамвайного депо, такие же уставшие и полуголодные, как Герда. Иллюзия рая в Вероне, отчаянные надежды на Ривьере — и, наконец, полный крах иллюзий, да и жизни: на руках у друга от голода умирает Евген, а сам Адольф не имеет в кармане ни франка, он одинок и неприкаян. Он уже не в состоянии «заткнуть уши». Его отчаянным воплем завершается роман. Фантазии, игра, самообман — ничего из этого не может заменить решительных действий в вопросах устройства собственной жизни в периоды серьёзных исторических поворотов.
*
Близок по стилистике следующий роман Кусьневича «Король Обеих Сицилий» (1970). Писатель погружает нас в жаркое лето 1914 года. Главный герой — двадцатидвухлетний вольноопределяющийся императорского и королевского сицилийского уланского полка Эмиль Р. — отправляется на фронт. История рождения, даже зачатия, Эмиля и его сестёр рассказана Кусьневичем в духе весьма фривольном. Тем страшнее нам читать в финале романа строки из упомянутого письма: «Бедная мама. Скажи ей, что меня убила война, само её ядовитое дыхание, которое станет причиной гибели многих других». Вся его прошлая жизнь рушится, разлетается, как разорванные листки его дневника и неотправленное письмо к горячо любимой сестре.
