Джордж Бейли - Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Несмотря на новый дипломатический статус ГДР, ее жители были недовольны восточной политикой. Восточногерманская экономика испытывала постоянные трудности, хотя страна развивала особые торговые отношения с Западной Германией и была принята в Общий рынок. ГДР пришлось обменять узников из Западной Германии — многие из них явились жертвами войны разведок — на огромные суммы денег в твердой валюте. Позже, в последнее десятилетие советской власти, коммунистическая система в Восточной

Германии стала разрушаться. Юрий Андропов, который был председателем КГБ дольше любого из своих предшественников (или преемников), наверное, сумел бы задержать ее распад, однако гласность и перестройка, провозглашенные его преемником Михаилом Горбачевым, ускорили процесс. Летом 1989 года польские коммунисты вошли в некоммунистическое правительство, а венгры открыли западную границу, позволив тысячам восточногерманских «туристов» въехать в их страну. Вновь восточные немцы ногами проголосовали за выход из советского блока.

Летом Кондрашев, старший консультант председателя КГБ Владимира Крючкова, приехал в отпуск в ГДР в качестве гостя министра госбезопасности Эриха Мильке, как делал это уже много лет. Но на сей раз за день до того, как Кондрашев должен был вернуться в Москву, Мильке удивил его, задав необычный вопрос. «Сергей, — спросил он, — что Горбачев думает? Неужели он не понимает, что, если Венгрия и Польша продолжат в том же духе, ГДР недолго сможет сдерживать социальный взрыв? Горбачев и ваши лидеры должны осознать, что Германская Демократическая Республика перестанет существовать!» Мильке попросил Кондрашева передать свое устное послание Крючкову для ознакомления с ним Горбачева. Удостоверившись, что послание Мильке было передано Горбачеву, Кондрашев поинтересовался реакцией последнего. «Никакой реакции не было», — ответил Крючков.

Во время своего октябрьского визита в Восточный Берлин Горбачев дал ясно понять, что советские войска не будут помогать властям ГДР подавлять внутреннюю оппозицию. Эрих Хонеккер, преемник Ульбрихта на посту председателя партии, был снят 18 октября 1989 года, а к концу года вновь открылись Бранденбургские ворота. 3 октября 1990 года Германия вновь стала единой страной. Бывшие оккупационные власти назначили сентябрь 1994 года последним сроком вывода западных войск из Западного Берлина и советских войск — из Восточного Берлина и Восточной Германии. Аппарат КГБ в Карлсхорсте, возглавляемый генерал-майором Анатолием Новиковым, перестал существовать в 1992 году, задолго до назначенного срока. Когда американские военные в последний раз 4 июля 1994 года праздновали в Берлине День независимости США, БОБ была деактивирована на церемонии, где присутствовали директор ЦРУ Р. Джеймс Булей, Дэвид Мерфи и другие бывшие директора базы.

Как же случилось, что был допущен развал ГДР, этот краеугольный камень советского восточноевропейского блока? Возможно, никто в современной истории не располагал такой точной разведывательной информацией о своих противниках, как Советы. Документальная информация поступала от источников, имевших доступ к самым высоким кругам, где принимались решения. И, наоборот, западные страны получали сравнительно мало информации о планах, возможностях и намерениях Москвы. Наш анализ рассекреченных архивных материалов КГБ показывает, что советская разведка, обладая немыслимыми сокровищами в своей области, никогда не влияла, — а должна была бы — на советскую политику. Нигде это несоответствие между степенью информированности и степенью влияния не очевидно так, как в ГДР. Агенты, вынужденные молча подчиняться, писали и переписывали свои донесения только для того, чтобы те совпадали с идеологическими установками Кремля. А советские руководители не могли — или не хотели — использовать свое преимущество, дабы заставить руководство ГДР изменить политику. Когда Горбачев в конце концов пошел на это, развал последовал незамедлительно. Не стало ни ГДР, ни стены, а потом и самого Советского Союза.

Центральным направлением планов Москвы в том, что касалось Германии, была работа с немецкими коммунистами, которые вернулись на свою родину вместе с Советской армией в 1945 году. Годом позже им удалось соединить Коммунистическую партию Германии (КПГ) и Социал-демократическую партию Германии (СДПГ) в советской зоне, и появилась Социалистическая единая партия Германии (СЕПГ). И хотя слияние явилось очевидной победой, Советы бьши недовольны сложившимися политическими условиями в Восточной Германии[977]. В 1946 году во время первых послевоенных свободных выборов во всем Берлине, «беспрецедентные 92,3 процентов избирателей пришли к урнам», однако СЕПГ получила только 19,8 процентов голосов и завоевала всего 26 мест из 160 в городском совете. Это бьши последние свободные выборы в Восточном Берлине до марта 1990 года, то есть после падения стены[978].

Ни одна политическая акция Советов и их коммунистических союзников не вызвала такого раздражения и сопротивления, как насильственное объединение СДПГ с КПГ. Глубоко укоренившаяся враждебность немецких коммунистов и социалистов началась с создания советской и германской коммунистических партий. Обе бьши осколками социал-демократических партий. В Советском Союзе социал-демократы бьши упразднены. В Германии КПГ и СДПГ, самые сильные из рабочих партий, существовали, пока к власти не пришел Гитлер. Если бы обе эти партии объединились против фашистов, они могли бы сдержать Гитлера, но немецкие коммунисты, по настоянию Сталина, окрестили членов СДПГ «социал-фашистами» и кооперировались с фашистами в борьбе против Веймарской республики. Многие члены СДПГ в Берлине и советской зоне хорошо помнили об этом предательстве и не желали объединяться с КПГ[979]. Попытки советских оккупационных властей уничтожить остатки оппозиции СДПГ и попытки западногерманской СДПГ поддержать своих единомышленников в Восточной Германии вовлекли КГБ и ЦРУ в этот дополнительный конфликт эпохи «холодной войны».

Летом 1945 года объединение партий все еще не состоялось. Отто Гротеволь, лидер СДПГ, который позднее бежал в советскую зону, пребывал в сомнении. КПГ, ее руководство, возможно, понимая, что они представляют меньшинство населения, тоже не очень горели энтузиазмом объединяться с СДПГ. Однако главная причина задержки с объединением в советской зоне, наверное, заключалась не столько в озабоченности Советов из-за СДПГ, сколько в их желании подождать и убедиться, что объединение во всех четырех зонах будет делом нелегким. В ноябре стало ясно, что большинство членов СДПГ в Западной и Восточной Германии было против объединения. СДПГ раскололась, и Гротеволь стал председателем Центрального комитета СДПГ в Берлине и советской зоне. Однако Советы, теперь решившиеся на объединение, применили энергичный нажим, лишь бы объединение состоялось. Уламывая руководителей СДПГ и обещая им высокие посты в будущем правительстве объединенной Германии и скорое материальное благополучие — улучшение условий жизни и продуктового обеспечения — Советы принудили Гротеволя и других ратовать за объединение. Активную роль в переговорах с Гротеволем играл маршал Георгий Жуков. Бывший сотрудник секретариата советской военной администрации вспоминает, что Гротеволя подняли с постели, когда у него случился приступ малярии, и привезли к Жукову, который, по словам этого сотрудника, «сделал из него христианина»[980]. Рассказ этого офицера подтверждается докладом БОБ (апрель 1946 года), где описывается серия ночных совещаний в Карлсхорсте: и именно тогда Гротеволя принудили согласиться на объединение[981].

В марте 1946 года генерал Клей заявил, что слияние партий не будет признано в Западном Берлине, если за него не проголосует большинство членов СДПГ. Был организован плебисцит, однако Советы, после некоторых сомнений, запретили его в своем секторе всего за день до даты назначенного голосования. Некоторые организации СДПГ в районах Восточного Берлина пытались провести плебисцит вопреки запрету, но места для голосования были закрыты советскими войсками. Тем не менее он состоялся 21 апреля 1946 года. Окончательный результат голосования: против — 29 610 и за — 2397[982]. И все же эта акция не стала предпосылкой создания работоспособной рабочей партии по советской модели, влияние СДПГ оставалось сильным, и члены СЕПГ говорили не о «диктатуре пролетариата», а о «демократии». Советы продолжали оказывать давление в направлении развития партии, почти инстинктивно, соответственно своим представлениям[983].