8 апреля немцы упредили союзников, и Москва облегченно вздохнула…
Берлин же…
Ну а Берлин получил не очень-то веселую и обнадеживающую информацию к размышлению…
Однако накануне майского наступления Шуленбург получил с фельдкурьером копии меморандумов, которые 10 мая имперские дипломатические миссии должны были вручить правительствам Голландии в Гааге, Бельгии в Брюсселе и Люксембурга в Люксембурге и которые германский посол в Москве должен был вручить Молотову заранее — для осведомления.
— Герр Молотов, имперское правительство ввиду наших дружественных отношений желает уведомить вас о предстоящих операциях на Западе. Мы вынуждены парировать намерения англофранцузов и войти в Бельгию и Голландию.
— Мы понимаем, что вы должны защитить себя от англо-французского нападения. V меня нет никаких сомнений в вашем успехе, господин посол…
ВЕРМАХТ в это время уже штурмовал первые бельгийские укрепления.
А 20 мая Галифакс — министр иностранных дел Англии в кабинете Чемберлена, сохранивший этот пост и в кабинете Черчилля, — пригласил к себе Ивана Майского…
Черчилль не был бы Черчиллем, если бы не сделал заявление о своем стремлении к улучшению советско-английских отношений одним из первых актов нового правительства. Еще бы — ведь он этим открыто провоцировал ухудшение советско-германских отношений!
Если чемберленовский посол Сиддс демонстративно укатил в Лондон в начале января 40-го года, то теперь в мае Галифакс сообщал Майскому о намерении Лондона направить парламентария Стаффорда Криппса в Москву в качестве «посла со специальной миссией» — якобы для обсуждения проблем англо-советской торговли…
50-летний левый лейборист Ричард Стаффорд Криппс считался открытым сторонником системы коллективной безопасности с участием СССР. 12 ноября 39-го года он заявлял Майскому:
— Я сейчас поставил целью своей жизни улучшение советско-английских отношений…
В феврале 40-го года Криппс уже приезжал в Москву как депутат палаты общин, встречался с Молотовым, имел с ним обстоятельную беседу… В целом же он выглядел как некий выбранный отнюдь не друзьями СССР символ «англо-советской дружбы», которым можно было при необходимости тыкать в нос Германии. Так что его выбор сам по себе был провокацией.
Майский же — как давний «литвиновский» кадр — тем не менее обрадовался и сразу же отбил в Москву шифровку с «радостной» новостью.
Но Лондон уже не мог ждать — обстановка менялась с каждым днем. И чтобы не застрять ввиду континентальных успехов вермахта на Острове, Криппс срочно вылетел через Париж и Рим в Афины, где и стал ожидать нашей реакции.
Ответ пришел через шесть дней, и в нем сообщалось, что Москва готова принять Криппса не как «посла со специальной миссией», а в качестве регулярного «посла Его Величества» — взамен отсутствующего Сиддса.
В начале июня Криппс был назначен, но за это время сообщение между Лондоном и Афинами прекратилось — вермахт нажимал, и так же нажимали люфтваффе.
А верительные грамоты нового посла были в Лондоне… Как быть?
Заместитель Галифакса, Батлер, был в затруднении, но Майский предложил:
— А вы пошлите грамоты по телеграфу!
— А ваше правительство их примет?
— Можете не беспокоиться… Примет!
— Я должен посоветоваться с экспертами, — заколебался Батлер, и вскоре в его кабинет вошел респектабельный седой чиновник.
Осведомленный о сути вопроса, он категорически отрезал:
— Это невозможно!
— Почему? — удивился Майский…
— За почти двухсотлетнюю историю Форин Офис не было прецедента, чтобы подпись Его Величества передавалась по телеграфу…
— Но времена меняются…
— А традиции — нет!
Батлер виновато молчал… А Майский нашелся:
— Передайте ваши грамоты мне в полпредство, я официально уведомлю вас об их получении, а затем сам передам текст по телеграфу. Оригинал же отправлю в НКИД с оказией…
Так и сделали…
К слову будь замечено, когда недоброй памяти царь Александр II со своим братом Константином преступно сбывал с рук в 1867 году Русскую Америку, то полномочия российского посла Стекля на совершение сделки прибыли в Вашингтон как раз по только что открытому трансатлантическому телеграфу. Так что в истории русского МИДа прецедент телеграфной передачи «высочайшей подписи» уже имелся…
А действительно — чего там нам, русским ванькам, «резину тянуть», если англосаксам надо услужить?
ИЗВЕСТИЕ о назначении в Москву полномочного английского посла немцев не обрадовало. Но Шуленбург к новости отнесся спокойно, объясняя все желанием СССР быть информированным о намерениях Англии и нашей заинтересованностью в английском каучуке и олове.
И временно проблемы, представляющие общий интерес, переместились в Прибалтику, где Советский Союз уже подготавливал включение трех «лимитрофов» в свой состав…
В 1933 году в книге «Германия между Западом и Востоком» генерал Ганс фон Сект писал: «Литва все еще не оправилась от неожиданности, что она стала государством… раньше или позже она должна будет решить, хочет она окончательно сделать Германию своим врагом или же попасть в польские руки…»
Через шесть лет сама Польша попала в германские руки, а отнятое ею у России возвратилось в руки законного владельца — СССР. Вернул СССР и отторгнутое Польшей у Литвы, и теперь Литва получила из русских рук свою столицу Вильнюс.
Тем не менее Сект был точен в том, что прибалтийские «государства» и сами не верили в то, что они — государства, и то, что Сект написал лишь о Литве, объяснялось особым положением Литвы как «задвижки» — по выражению Секта — между Германией и Россией…
То, что Россия делает эту «задвижку» своей, Гитлеру было неприятно, но в конце концов эти земли давно входили в состав России, но никогда не были германскими.
Поэтому аусамт 17 июня разослал циркулярную телеграмму всем дипломатическим миссиям, смысл которой был вполне внятен: Германия неизменно дружественна Советскому Союзу, и все прибалтийские «реорганизации» касаются лишь отношений СССР и этих стран.
Вечером 18 июня Молотов пригласил Шуленбурга в свой кабинет и улыбаясь сообщил:
— Примите мои самые теплые поздравления по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил…
— Благодарю… Однако и вы продвигаетесь к успехам, герр Молотов…
— Вот об этом я и хотел сказать… Наши действия в Прибалтике объясняются нашей решимостью положить конец всем интригам Англии и Франции, пытающихся посеять между нами недоверие и разногласия…
Англичане действительно были лояльны к прибалтам и нелояльны к нам — Галифакс в глаза Майскому называл нас агрессорами. Майский же к месту рассказал притчу о мужике, которого соседи обобрали во время тяжелой болезни и который потом забрал у первого свое после драки, а остальные отдали все и так…
— Кто тут агрессор, господин Галифакс? — спрашивал Майский. — Иван, которому пришлось стукнуть кулаком, или его соседи?
Галифакс уставился в потолок, потер переносицу и признал:
— Да, это интересная точка зрения…
Закончилось все, как мы знаем, вхождением Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР. Однако, хотя английские дипломаты выезжали из прибалтийских столиц менее охотно, чем германские, и хотя Англия позднее, 14 октября, реквизировала в Лондоне три десятка балтийских торговых судов, новый статус прибалтов задевал не столько Англию, сколько Германию. Во всех трех «государствах» проживало немало немцев, и большинство теперь хотело бы переехать в рейх…
С одной сторонь), это лишние рабочие и солдатские руки, но с другой —лишние рты, уплотнение населения и новые проблемы…
А тут подоспел и «бессарабский» вопрос с его «буковинским» «хвостом». И 23 июня Шуленбург опять появился в кабинете Молотова…
— Решение проблемы Бессарабии не терпит отлагательства, — пояснил Молотов. —Я еще в марте затрагивал ее, но Румыния молчит, и мы готовы решить этот вопрос миром или силой — как получится… При этом мы хотим получить и Буковину, где живет много украинцев…
— Такой шаг для меня лично является неожиданностью, — тут же отреагировал посол. — Я понимаю ваши претензии, но думал, что вы предварительно проконсультируетесь с нами. Румыния снабжает нас важнейшим сырьем, и ее внешнеполитические трудности затрагивают и германские интересы… К тому же в Бессарабии живет до ста тысяч этнических немцев — фольксдойче… И еще больше их живет на Буковине…
Шуленбург посмотрел на Молотова и предложил:
— Я немедленно доложу своему правительству и попросил бы пока не предпринимать никаких решительных шагов…
— Хорошо… Надеюсь, вы нас поддержите в этой акции, а мы сделаем все возможное для охраны ваших интересов в Румынии…
Как уже было сказано, Гитлер санкционировал согласие аусамта, и через день, 25 июня, Шуленбург сообщил наркому иностранных дел:
