22 января Троцкий с женой и сыном Львом были усажены в автомобиль, затем на санях и снова на автомобиле отправлены в сопровождении конвоя на станцию Фрунзе, оттуда по железной дороге в направлении на Москву. Бывший член Политбюро и председатель Реввоенсовета республики кричал в исступлении, что его за границу вообще не могут выслать вопреки его желанию, что это внесудебное решение, оно противоречит закону. Нашло затмение на Льва Давидовича: ведь он сам голосовал в 1922 году за принятие ВЦИКом решения о наделении ГПУ правом высылки за границу причастных к антисоветской деятельности лиц. Тогда тоже без суда отправляли в изгнание философов, писателей, ученых — цвет старой российской интеллигенции. Никто иной, а именно Лев Давидович, узкой ладонью интеллигента в первом поколении загоняя россиян к счастью, изрекал, что опрокинутая Октябрьским переворотом дворянская культура представляла собой, в конце концов, лишь поверхностное подражание более высоким западным образцам. Оставаясь недоступной русскому народу, она не внесла ничего существенного в сокровищницу человечества.
История повторяется! И идеи Троцкого были объявлены жалким слепком европейской социал-демократии, а он сам — злейшим врагом Советской власти. И вот уже Лев Давидович на глухом лесном полустанке в Курской области в особом поезде под охраной беснуется двенадцать суток, отказываясь ехать в Турцию, которая одна-единственная согласилась принять изгнанника. Он требует отправить его в Германию. Представители ГПУ в замешательстве. Они ведут бесконечные переговоры с Москвой. В условиях глубокой тайны из Москвы на заброшенную железнодорожную ветку в лесу доставляют сына Троцкого Сергея и его жену — проститься. Начинается многодневная пурга. Паровоз с вагоном каждое утро отправляется за продуктами на ближайшую крупную станцию. Наконец Троцкому сообщают: Германия отказывается принимать высылаемого, поэтому в силе остается решение о Константинополе. Троцкий категорически возражает, но это уже не имеет значения — поезд поворачивает на юг. Кто знает, может, перед мысленным взором изгнанника представали картины недавнего величия и славы — знаменитый его бронепоезд, команда, затянутая в черную кожу, нарукавные знаки, приводившие в трепет штабы фронтов и армий.
10 февраля особый поезд, в котором несколько вагонов были наполнены агентами ГПУ, прибыл в Одессу. Предполагалась посадка на пароход «Калинин», но он замерз во льдах, и по иронии судьбы изгнаннику суждено было покинуть родину на пароходе «Ильич». Троцкий и здесь остался верным себе: сочинил вердикт уполномоченному ГПУ, что он подчиняется насилию, хотя и протестует против грубого произвола, и в то же время считает необходимым предупредить: неизбежное, и надеется, недалекое возрождение Октябрьской революции, ВКП и Коминтерна на подлинных основах большевизма даст ему раньше или позже возможность привлечь к ответственности как организаторов этого термидорианского преступления, так и его исполнителей.
Одновременно в Москве, Харькове, других крупных городах были проведены массовые аресты исключенных ранее из партии троцкистов. Среди них С. Кавтарадзе, Б. Мдивани, Я. Дробнис, А. Воронский. 24 января «Правда» выходит с большой передовицей «Докатились». На предприятиях проводятся митинги, на которых клеймят «обнаглевших троцкистов», одобряют принятые против них меры. Принимаются резолюции с требованиями руководителей оппозиции во главе с Троцким «немедленно выслать с территории Советского Союза как мешающих партии выполнять заветы Владимира Ильича».
Через 22 дня путешествия по Черному морю Троцкий оказался в Турции. С ним были жена и старший сын Лев. Сопровождали семью четыре охранника. Сразу же он вручил для пересылки президенту страны следующее заявление: «Милостивый Государь. У ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по своему выбору и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию. Соблаговолите, господин президент, принять соответствующие мои чувства».
Как писал Троцкий, последствий это заявление не имело. Тем не менее Турция стала местом его пристанища в течение четырех лет. Здесь он встретил сообщение о лишении его в 1932 году советского гражданства.
О проведенной акции советские газеты сообщили только 19 февраля, когда пароход «Ильич» приближался уже к рейду Константинополя. Заметка была коротенькая, помещена не на видном месте. В этот же день появилось сообщение о переименовании города Троцка Самарского округа Средне-Волжской области в Чапаевск. Что касается Гатчины, второго города, названного именем Троцкого, то ему дали новое название — Красногвардейск — только в августе 1929 года.
Летучий Голландец мировой революции переезжал из страны в страну. Турция, Дания, Норвегия… Какое-то время он жил в Париже. Затем перебрался в Мексику. И всюду, где бы ни останавливался, ни на один день не прекращал работу. Он написал огромное количество книг, статей, памфлетов. Интерес представляют его письма и дневниковые записи. Конечно же, один из главных персонажей его произведений — победивший соперник. Троцкий прослеживает кремлевского победителя в различных аспектах — от политического и теоретического до семейного и бытового. Подчеркивает, что он проницателен на небольших расстояниях, а исторически близорук. Выдающийся тактик, но не стратег. Сознание своей посредственности Сталин неизменно несет в себе. Отсюда его потребность к лести. Отсюда его зависть к Гитлеру и тайное преклонение перед ним.
После таких серьезных характеристик Троцкий опускается до уровня бытовых сплетен. Он передает эпизод, рассказанный Бухариным в 1924 году, когда, сближаясь со Сталиным, сохранял еще дружественные отношения с Троцким. «Только что вернулся от Кобы, — говорил он Троцкому. — Знаете, чем он занимается? Берет из кроватки своего годовалого мальчика, набирает полон рот дыму из трубки и пускает ребенку в лицо…
— Да что вы за вздор говорите! — прервал Троцкий рассказчика.
— Ей-богу, правда! Ей-богу, чистая правда, — поспешно возразил Бухарин с отличавшей его ребячливостью. — Младенец захлебывается и плачет, а Коба смеется-заливается: «Ничего, крепче будет…»
Бухарин передразнил грузинское произношение Сталина.
— Да ведь это же дикое варварство?!
— Вы Кобы не знаете: он уж такой, особенный…»
Столь поразивший всех союз Сталина с Гитлером был предсказан Троцким, как им же было предсказано и нападение Гитлера на Сталина. Уже 22 сентября 1930 года Троцкий написал, что «ценою унизительного и предательского союза Сталин не купит главного — мира… На каждом новом этапе Гитлер будет предъявлять Москве все более высокие требования. Сегодня он отдает московскому другу на временное хранение «Великую Украину». Завтра он поставит вопрос о том, кому быть хозяином этой Украины. И Сталин, и Гитлер нарушили ряд договоров. Долго ли продержится договор между ними?..»
Троцкий предвидел и ниспровержение Сталина с пьедестала. Последняя статья, которую он написал за десять дней до гибели, заканчивается так: «Нерон был тоже продуктом своей эпохи. Но после его смерти его статуи были разбиты, а имя стерто отовсюду. Месть истории страшнее мести самого могущественного генерального секретаря».
Но и месть генсека была ужасающей! Он внимательно прочитывал все, что выходило в мировой печати за подписью униженного, но не ставшего на колени злейшего врага. Как сейчас стало известно, специально подобранные люди готовили для него переводы новейших публикаций Троцкого в одном экземпляре. От мести генсека стыла кровь в жилах. Дорого обходилось Троцкому его полемическое искусство — за книги и статьи, направленные против Сталина, он расплачивался жизнями своих родных и близких, оставшихся в России. Было в этом что-то садистское — отвечать на памфлеты расправами с родственниками автора.
Первая жена Троцкого, Александра Львовна Соколовская, с которой он девятнадцатилетним юношей обвенчался в Бутырской тюрьме, жившая в Ленинграде с внуками, была сослана в Сибирь. Она кончила свои дни в лагере. От первого брака у Троцкого было две дочери — Зинаида и Нина. Нина умерла от туберкулеза еще во время алма-атинской ссылки отца. Зинаида была выслана из СССР и покончила жизнь самоубийством в Германии в 1933 году. Погибли в лагерях и их мужья, участники гражданской войны Волков и Невельсон. Первый из них был преподавателем. Второй — инженером, в прошлом комиссаром Красной Армии. В лагерь была отправлена сестра Троцкого Ольга, вышедшая замуж за Л. Б. Каменева, и даже сестра его первой жены Александры — Мария Соколовская.
От второго брака с Н. И. Седовой у Троцкого было два сына — Лев и Сергей. Седова была дочерью купца, замужней женщиной, она изучала в Женеве естественные науки и познакомилась там с искровцами, среди которых тогда, в начале 1900-х годов, находился Л. Троцкий. Младший сын, Сергей, профессор Технологического института, ушел из дома, когда Троцкие жили еще в Кремле, заявив, что ему претит политика. Он увлекался гимнастикой, цирком, хотел даже стать цирковым артистом, потом занялся техническими дисциплинами, много работал, выпустил книгу о двигателях. Отказавшись ехать с отцом в изгнание, он был обречен. В январе 1932 года в «Правде» появилась заметка «Сын Троцкого Сергей Седов пытался отравить рабочих». Сосланный к тому времени в Красноярский край, он был объявлен «врагом народа» и погиб в лагерях. Такая же участь постигла и его жену, с которой он развелся за полтора года до ареста.
