Да, он был не без лукавства, но ведь даже военные союзники часто не очень-то искренни друг с другом, а мы с Германией в военном союзе не состояли…
Сознавали это Сталин с Молотовым или нет, но подлинной целью визита Молотова было взаимное стратегическое понимание на десятилетия, а не выяснение тактических недоразумений и неясностей, накопившихся за год…
Сталин сам ограничивал задачу Молотова более конкретными проблемами, чем концептуальными. Но Молотов ехал как полномочный представитель Сталина и мог от директив отойти весьма далеко — если бы мог быстро перестраиваться. Увы, он этого не смог, и уже этим Гитлера не сближал с Россией, а психологически отталкивал от нее…
А Гитлер ведь и так относился к России, а тем более — к Советской России, настороженно. Да и основания имел — и до 1933 года, и после 1933 года Коминтерн вел внутри Германии активную работу, а руководящие структуры Коминтерна находились не в Лондоне, а в Москве…
Молотов так упорно держался за Финляндию, что Гитлер в конце концов раздраженно заявил:
— Если раньше вы говорили, что Польша будет источником осложнений, так теперь я заявляю, что война в Финляндии будет источником осложнений. Россия уже получила львиную долю выгод…
— Мне непонятно, — отвечал Молотов, — почему так остро ставится вопрос о войне в Балтийском море? В прошлом году была более сложная обстановка, а о войне речи не было… Теперь, не говоря уже о Бельгии, Дании, Голландии и Норвегии, вы, господин Гитлер, добились поражения Франции и считаете Англию побежденной. А боитесь ее на Балтике.
Гитлер сдерживался, но тихо взбеленился:
— У меня тоже есть свое мнение о военных делах, герр Молотов, и я считаю, что могут возникнуть серьезные осложнения, если в войну вступят Америка и Швеция. Я хочу закончить войну успешно, но не могу продолжать ее бесконечно! Все предвидеть нельзя!
Фюрер умолк, перевел дыхание и осведомился:
— Россия объявит войну Америке немедленно, если та вступит в войну?
— Этот вопрос не актуален, — буркнул Молотов.
— Когда он будет актуален, будет уже поздно, — отпарировал его оппонент…
Гитлер был прав и тут… Незадачливый Иван из русской сказки так однажды «поймал» медведя, что тот никак «охотника» не отпускал. Гитлер — хотя простаком и не был, вынужден был чрезмерно расширять зоны военной оккупации в Европе. И — не от хорошей жизни, не от жадности, а по военной необходимости. Вместе с тем росли и проблемы. Поэтому его «победы» в Скандинавских странах могли легко и быстро превратиться в «пирровы»… Молотов же, похоже, этого не понимал. Однако заявил, что признаков войны на Балтике он не видит.
— Ну, тогда все в порядке, и будем считать, что дискуссия носила теоретический характер, — успокоение согласился Гитлер.
— Фактически, вообще не было причин для того, чтобы делать проблему из финского вопроса, — прибавил Риббентроп. — Главная проблема на многие годы — это наше сотрудничество… Оно уже принесло России огромные выгоды и в будущем даст еще больше…
— Причем, герр Молотов, — опять вступил в разговор фюрер, — Германия тоже имеет успехи за этот год, но она вела гигантскую войну, а Россия войну не вела, но успехи имеет. И не забывайте, что Россия огромна— от Владивостока до Европы, а Германия — маленькая, и к тому же перенаселена…
Впрочем, — перебил он сам себя, — для меня ясно, что эти вопросы ничтожны и смешны в сравнении с той огромной работой в будущем, которая предстоит. Ведь начинает разрушаться огромная империя в 40 миллионов квадратных километров. Это огромная «конкурсная масса». А собственник этой массы будет разбит германским оружием…
Фюрер говорил это скорее задумчиво, чем убежденно, и прибавил:
— Не пора ли отложить разногласия и решить этот гигантский вопрос? Это — задача для Германии, Франции, Италии, России и Японии… И надолго — лет на пятьдесят, а то и на сто…
— Все это интересно, господин Гитлер, и мы готовы это обсуждать… Но есть уже то, что согласовано, не требует разъяснений и должно выполняться… Мы считаем так…
Гитлер пожал плечами:
— Решим главное, тогда и отдельные вопросы прояснятся… Повторяю, нужна мировая коалиция из Испании, Франции, Италии, Германии, Советской России и Японии… Противоречий тут много, но возможностей — еще больше, и этот факт— решающий…
Теперь пожал плечами Молотов:
— Это касается всего мира, господин Гитлер… Однако есть конкретные вопросы в Европе, например — Турция… И Румыния… Вы дали ей гарантии без консультаций с нами и, как я понял, не готовы от них сейчас отказаться. Но нас волнуют черноморские дела… Проливы не раз становились воротами для нападения на Россию — и в 1853 году, и в 1919 году…
Молотов посмотрел на фюрера, на Риббентропа и задал очередной свой вопрос:
— Что скажет германское правительство, если советское правительство даст гарантии Болгарии на таких же основаниях, как их дала Германия Румынии — с вводом войск? Мы готовы гарантировать также Болгарии сохранение ее внутреннего режима, если угодно, не на сто, а на тысячу лет. И не отойдем от этого обещания ни на волосок…
Гитлер и Риббентроп переглянулись…
— Но, герр Молотов, — начал фюрер, — во первых, Румыния сама обратилась к нам с просьбой, а еще неизвестно, желает ли иметь гарантии от вас сама Болгария… Во-вторых, мы дали гарантии Румынии, поскольку этого требовала необходимость обеспечения нефтяных источников от ударов англичан… В-третьих, нам надо проконсультироваться с Италией…
После паузы он прибавил:
— Россия должна получить безопасность в Черном море, но сможете ли вы ее обеспечить даже в случае пересмотра конвенции Монтрё? Я желал бы лично встретиться с господином Сталиным… Это значительно облегчило бы ведение переговоров, и я надеюсь, что вы передадите ему мои слова…
— Рад слышать такое ваше мнение и с удовольствием его передам. А в вопросе о Проливах у нас чисто оборонительная задача… Россия через проливы никогда ни на кого не нападала…
— Я это понимаю, — примирительно согласился фюрер, — Россия — черноморское государство, но в будущем у вас есть и интересы в Азии, и вам надо договариваться с Японией…
— Да, тут дела налаживаются, — согласился и Молотов. — И мы благодарим вас за содействие… Но надо найти почетный выход для Китая, тут СССР и Германия могли бы сыграть важную роль… Это можно обсудить, когда господин Риббентроп вновь приедет к нам…
Шел уже четвертый час этой беседы, которая должна была бы стать исторической, а оказалась всего лишь долгой… Беседа заканчивалась, но Гитлер произнес все же потенциально исторические слова:
— Я крайне сожалею, что мне до сих пор не удалось встретиться с такой огромной исторической личностью, как господин Сталин…
Фюрер улыбнулся:
— Тем более что я и сам, может быть, попаду в историю… Он задумался, вздохнул:
— Впрочем, как я полагаю, господин Сталин едва ли покинет Москву для приезда в Германию, а мне во время войны уехать никак невозможно…
— Да, ваша личная встреча была бы желательна, — ответил Молотов. — И я надеюсь, что она все-таки состоится…
Фюрер остался в комнате отдыха, где шла беседа, а Молотов с Риббентропом уехали в полпредство — на ужин, даваемый Шкварцевым в честь своего шеф'а.
В ПОСЛЕДНИЙ раз Риббентроп и Молотов встретились для переговоров того же 13 ноября — уже после ужина, сверх программы, в 21.40.
Собственно, великолепный ужин в бывшем роскошном царском посольстве, а теперь — советском полпредстве на Унтер-ден-Линден прервал сигнал предварительной воздушной тревоги. Все поспешили разъехаться по домам, а Молотова Риббентроп пригласил в свое бомбоубежище, в аусамт.
Это было роскошное подвальное помещение, где обстановка напоминала скорее первоклассный ресторан, чем бункер.
Налеты англичан были вялыми — у них явно не хватало сил — в отличие от немцев. Но бомбы на Берлин все же падали, и Молотов не удержался от въедливого вопроса Риббентропу:
— Вы говорите, что Англия побеждена… Так чьи же бомбы падают на нас сейчас?
Ситуация была действительно щекотливой — как по заказу… Но это была все же война, о чем Риббентроп Молотову и напомнил… Впрочем, беседе налет не помешал, а скорее способствовал: из уютного подвала подниматься уже не стали —тем более что тревогу могли повторить, и разговор затянулся до полночи…
Начал — как хозяин — Риббентроп:
— Герр Молотов, я хотел бы изложить вам весьма сырые мысли… Речь о возможном сотрудничестве СССР с участниками «пакта трех»… Нам надо разграничить сферы интересов, а вместе с Италией договориться и о Турции и проливах… Германия предлагает вам фактически присоединиться к пакту, открыто заявив о готовности СССР выработать общую политическую линию с тремя державами.
Молотов был опять невозмутим, и Риббентроп, поглядывая в бумагу, которую он достал из кармана, продолжал:
