В первую очередь – о Грамши. Почему о Грамши? Потому что Грамши принадлежат два важнейших вклада в изучение – и, соответственно, в подрыв современного ему общества, современной ему социальной системы. Грамши написал (причем сидя в тюрьме у Муссолини, у Муссолини, как мы знаем, режим был несколько мягче, чем у Гитлера, у Муссолини, сидя в тюрьме, можно было пробовать что-то писать) некие как бы отвлеченные рассуждения – и написал зашифрованным языком, что очень многим очень долго мешало понимать Грамши (и мешает до сих пор). Даже когда в конце 40-х – в 50-е годы издали его «Тюремные тетради», то не сразу поняли, что там написано. Но если бы Грамши писал открытым языком, думаю, записи были бы просто конфискованы и уничтожены фашистами.
Грамши сформулировал идею «активного гражданского общества» или «политического общества» – это то, о чем мы постоянно слышим, то, о чем нам постоянно талдычат: «гражданское общество», «гражданское общество»… Идея «гражданского общества» как чего-то положительного в марксизме до Грамши полностью отвергалась, потому что Маркс был единственным человеком, который когда-то взял и попытался разобраться в вопросе, а что же имели в виду буржуазные философы под «гражданским обществом» – и что это такое на самом деле, в реальности, там, где оно уже есть. Маркс исследовал «гражданское общество» по юридическим документам и обнаружил, что «гражданское общество» – это вовсе не общество граждан, как может показаться из самого названия, «гражданское общество» – это, на самом деле, общество не-граждан, это общество мещан. Это такое общество, которое на юридическом уровне зафиксировало как обязательное, что каждый имеет право на занятие своим маленьким бизнесом и на свою частную жизнь, а вот общество, государство и церковь не должны вмешиваться в этот бизнес и в эту частную жизнь, и вообще не должны приставать со своими претензиями по поводу того, что обыватель что-то им должен, кроме налогов, то есть должен бороться за какие-то свободы, идеалы, участвовать в общественной жизни и т.п. – он занимается своим бизнесом, он платит налоги, а общественные и государственные институты занимаются его охраной, он же живет и не мешает жить другим. Вот и всё. И вплоть до «Тюремных тетрадей» Грамши это считалось само собой разумеющимся, любое обращение к «гражданскому обществу» как к позитиву рассматривалось правоверными марксистами как безусловная уступка буржуазии, как оппортунизм.
Грамши свою теорию сформулировал, опираясь на методологию Маркса. Маркс специально исследовал реальное «гражданское общество» в своих ранних работах – таких, как «К еврейскому вопросу» (1843), «К критике гегелевской философии права» (1843), «Святое семейство» (1844–1845) и «Немецкая идеология» (1845–1846). Судя по первым двум работам, Маркс своими открытиями сам был явно поражен – когда обнаружил, что всё не так, как он наивно (вслед за своими учителями) полагал, и от удивления Маркс начал путаться: стал писать то «подлинное гражданское общество», то «политическое общество», то «политическое гражданское общество». То есть не мог даже определиться в терминах. Грамши же уверенно определился в терминах – потому, надо думать, что он реконструировал подробные представления Маркса о «гражданском обществе» по его поздним работам – понятно, что Маркс не раз писал о «гражданском обществе» и позже, но уже не подробно, для него этот вопрос был решен, и он специально на нем не останавливался, полагая необходимым двигаться дальше. Работа же «К критике гегелевской философии права» была впервые издана Рязановым лишь в 1927 году в СССР, а Грамши к тому времени был в тюрьме. Что касается «Немецкой идеологии», то она и вовсе впервые была издана лишь в 1932 году – и тоже в СССР.
Грамши сформулировал представление об «активном гражданском обществе». Это должно быть общество политически активных граждан, где на каждого, если он хочет быть субъектом политики, субъектом общественной жизни, накладывается определенное поручение или, если хотите, добровольно взятое обязательство – он признаёт себя сознательным и активным субъектом политики и, следовательно, если силы, на стороне которых он выступает, терпят поражение, он за это расплачивается, это совершенно естественно. Грамши полагал, что такое «подлинное гражданское общество», «активное гражданское общество» будет противовесом буржуазному «гражданскому обществу», то есть революционной силой. Грамши осознал буржуазное «гражданское общество» как второй – помимо собственно государства с его атрибутами (армией, полицией, судами и т.п.) – механизм подавления и – одновременно – механизм стабилизации буржуазного общества. Эта стабилизация достигается не посредством прямого насилия (силой или ее демонстрацией, включая и экономические механизмы), а посредством насилия косвенного, скрытого: через школу, воспитание, религию, прессу, культуру, общественную мораль. Это – как и государство – машина (только более изощренная), и Грамши пришел к выводу, что противостоять такой машине может лишь более совершенная машина – "активное гражданское общество".
Более того, Грамши полагал, что «активное гражданское общество» может не только противостоять, но и победить, что создание такого «активного гражданского общества» является необходимым условием победы социалистической революции в развитых капиталистических странах. Если мы внимательно вникнем в смысл того, что Грамши написал, мы поймем, что он настаивал на создании, говоря современным языком, «партизанской республики», то есть на создании зоны социально-идеологической автономии, неподконтрольной буржуазной власти, – поскольку только такая зона может выступать в роли плацдарма для наступления на буржуазию. К сожалению, это открытие Грамши до сих пор не понято и не освоено социалистическим движением на Западе – и поэтому (в том числе и поэтому) левое движение на Западе терпит поражение за поражением.
Между тем, отсутствие «активного гражданского общества» обрекает все общество – даже его оппозиционную часть, часть потенциально революционную – мыслить категориями буржуазного «гражданского общества» и вести себя в соответствии с этими категориями. Например, у нас сейчас несчастные шахтеры бастуют и требуют, чтобы им выплатили зарплату, хотя дураку понятно, что если им выплатят сейчас зарплату – то это лишь временный успех, паллиатив, через несколько месяцев опять придется бастовать и требовать, чтобы выплатили зарплату. А еще вероятнее то, что власти просто закроют шахты, – чтобы и вопрос о своевременных выплатах зарплаты не возникал: нет работы – естественно, нет зарплаты. Чтобы власти испугались всерьез, нужны более радикальные действия – не идти, как об этом пишут газеты, какому-нибудь шахтеру в Анжеро-Судженске и подрывать себя гранатой, а идти и подрывать этой гранатой кого-нибудь другого. Потому, что если ты дошел до такого состояния, что тебе жизнь недорога и у тебя есть граната, то логика подсказывает, что разумнее прийти в кабинет к какому-то важному начальнику – и взорвать не себя, а его, а если ты боишься сидеть за совершенное, то взорвать и себя, и его. Следующий начальник, будьте уверены, сто раз подумает, а не опасно ли занимать этот пост, не выплачивая никому денег. Вот это и есть разница между поведением человека «гражданского общества» (или просто, по-русски – мещанина; на Западе с терминами сложнее, там нет термина, адекватного слову «мещанин») и представителя "активного гражданского общества" по Грамши. Поэтому о Грамши будем говорить отдельно, наверное, целый семинар, если получится. Это во-первых.
А во-вторых, потому, что Грамши был первым, кто подверг специальному классовому анализу феномен «массовой культуры». Это тем более интересно, что Грамши мало того, что сидел в тюрьме и был оторван от общества, но и не мог опереться на какие-либо теоретические разработки предшественников – потому что тогда еще никто не осознавал, какой монстр из «массовой культуры» вырастет. «Массовая культура», которую мы знаем, пришла из Америки, сначала она победила европейскую классическую культуру в самих Штатах – это произошло во время II Мировой войны, и в условиях военной горячки и военной пропаганды этого просто не заметили – а до того два разных культурных мира, две разные культуры – масскульт и подлинная, «высокая» культура – боролись. Следовательно, в Италии в 20-е – 30-е масскульт еще только пробовал себя. Грамши обратил внимание на это явление, исследовал, рассмотрел и показал, что это – специфический вариант мещанской культуры, которая, если она победит, будет способна успешно блокировать радикальное изменение общества. Поскольку «массовая культура», в отличие от других культурных феноменов, имманентно агрессивна и претендует на полное вытеснение всех других культур, на уничтожение альтернативы себе. Но если не существует никакой альтернативной ей культуры, то подрастающие поколения не смогут воспринять оппозиционные, радикальные идеи. Эти поколения не просто на другом языке будут говорить, язык – это еще ладно, язык можно выучить, воспринять – они не способны будут думать. Им будет непонятно, а зачем вообще думать? Зачем вообще что-то делать? Зачем вообще мне развиваться, зачем вообще мне заниматься политикой, зачем читать, философствовать, творить (и уж тем более творчески, революционно изменять мир), если «нормальное» человеческое существование, «как все знают», – это когда ты можешь жрать, пить и трахаться? И всё. Ну и плюс минимум безопасности.
