Венгры как национальное меньшинство проживают не только в Румынии, но и в ряде стран, в девятнадцатом веке входивших в состав империи Габсбургов. После падения советских режимов в Восточной Европе начался рост этнонационализма. В Будапеште появлялось все больше сторонников идеи «Великой Венгрии», объединения всех земель, на которых живут этнические венгры, в том числе и Трансильвании. Но потом эта линия потеряла свою актуальность — Венгрия все стремительнее превращалось в рядовое европейское государство без особых внешнеполитических претензий. Когда к власти пришло левое правительство, все националистические и экспансионистские проекты стали уделом маргиналов.
В то же время в Трасильвании незаметно, исподволь шел рост сепаратизма. Из массы породивших его причин можно выделить тяжелую экономическую ситуацию в Румынии и жесткую позицию правительства в отношении нацменьшинств. Диктатура Чаушеску пала, но положение венгров, лишенных автономии, не улучшилось. Естественно, стабильная и финансово состоятельная Венгрия казалась этническому меньшинству куда более привлекательной, чем бедная шовинистская Румыния. А с обострением косовской проблемы соответствующие настроения в Трансильвании активизировались еще сильнее.
Лидер венгерских сепаратистов Ласло Текеш и его сторонники, число которых, по некоторым сведениям, постоянно растет, ратует за обретение краем самой широкой автономии, которая включает в себя наличие собственного президента и правительства, финансовую независимость, ведение делопроизводства на венгерском языке и право осуществлять дипломатические сношения с иностранными государствами. Как мы видим, то, что авторы проекта подразумевают под автономией, не многим отличается от суверенитета. Впрочем, проект не был поддержан большинством трансильванских венгров; тем неожиданнее для румынских властей стали результаты референдумов, проведенных в крае местными «активистами». В отдельных населенных пунктах за получение автономии высказалось до ста процентов населения.
Румынские власти, как могут, пытаются ограничивать сепаратизм. Они достаточно успешно сотрудничают с официальной местной организацией под названием Демократический союз Венгров Румынии, но на фоне этого все большую поддержку населения получает отделившийся от него Гражданский союз, руководители которого настроены крайне радикально. Более того, постепенно радикализируются настроения и среди лояльного да недавнего времени Демократического союза.
До сих пор сепаратизм румынских венгров сдерживало то, что у него практически полностью отсутствовала поддержка со стороны официального Будапешта. Жители Трансильвании неоднократно сетовали на то, что венгерское правительство постоянно демонстрирует свою полную незаинтересованность в поддержке соотечественников за рубежом. Официальные венгерские власти не раз выступали против предоставления жителям Трансильвании венгерского гражданства, опасаясь наплыва людских масс, жаждущих получения соответствующих социальных льгот. Но в наши дни в Венгрии происходит достаточно радикальный пересмотр этого вопроса. По мере того, как слабеют позиции нынешнего левого правительства, возглавляемого премьер-министром Ференцем Дюрчанем, который не так давно прилюдно признался в том, что руководство скрывало от народа истинное, весьма неприглядное положение дел в экономике, происходит постоянное усиление правых. Поддержка трансильванских венгров является одним из основных пунктов правоцентристской партии ФИДЕШ, возглавляемой бывшим премьером Виктором Орбаном. Полной неожиданностью для румынских политиков стали недавние слова венгерского президента Ласло Шойома о том, что Трансильвания заслужила автономию — это было сказано в личной беседе с Траяном Бэсеску. Можно прогнозировать, что подобные поползновения будут расти — скорее всего, крайне непопулярную левую власть в Венгрии сменят именно правоцентристы.
До поры, до времени в Бухаресте надеялись, что при вступлении в ЕС «венгерский вопрос» будет снят сам собой. Однако референдумы об автономии, результаты которых произвели на румынские власти крайне гнетущее впечатление, были проведены уже в 2007 году. Скандальное высказывание венгерского президента тоже сошло с его уст сравнительно недавно. Множество аналитиков отмечает рост национализма в Центральной и Восточной Европе, и Венгрия в этом отношении — не исключение. Как и на постсоветском пространстве, здесь многое будет зависеть от решения ООН по Косово. Между тем, румыны уже сейчас выражают категорический протест против приобретения Трансильванией автономного статуса. Министр внутренних дел Василе Блага высказался вполне ясно — ни о какой автономии и речи быть не может.
Подавляющее большинство трансильванских венгров (более восьмисот тысяч человек) не удовлетворены своим положением внутри унитарной Румынии. В случае поддержки официального Будапешта, что в ближайшем будущем может стать реальностью, Румыния может напрямую столкнуться с угрозой отторжения собственных территорий. Однако при этом Бухарест всерьез рассматривает возможность присоединения Молдовы. Если допустить возможность развития событий по румынскому сценарию, Молдова, лишенная каких-либо автономных прав, становится частью унитарной Румынии. Позволят ли румынские власти, которые даже венгров хотели сделать румынами (на протяжении почти всего двадцатого столетия им банально запрещали говорить по-венгерски — О.С.), молдаванам остаться молдаванами? А понравиться ли перспектива тотальной натурализации гагаузам с их общеизвестным отношением к Румынии и румынам?
Стремясь присоединить Молдову, Румыния польстилась на кусок, который она не сможет проглотить. Реализация «великорумынского» проекта никогда не стала бы даже теоретически возможной, если бы не полная несамостоятельность нынешней власти. Некая иллюзия ответных мер, представленная высказыванием Владимира Воронина по поводу того, что Молдова готова предоставить свое гражданство живущим в Румынии молдаванам, выглядит просто жалко. Можем ли мы говорить о том, что официальный Кишинев противодействует ползучей экспансии? На ум приходят лишь неутешительные выводы — либо современную молдавскую власть полностью устраивает происходящее, либо она просто не в состоянии что-либо противопоставить этому.
3.2007
Иван Кириогло
Конфедеративная республика Молдова и Гагаузия
В современном мире различные многонациональные государства вынуждены решать схожие проблемы. Необходимость обеспечения нормальных отношений между этносами, проживающими на территории той или иной страны, обуславливает появление всё новых и новых схем национальной политики, большая часть которых, к сожалению, не удовлетворяет требованиям времени. На данный момент мы можем перечислить три основных варианта подобных моделей.
Вариант первый — «мультикультурное общество». Это популярное в Западной Европе понятие не случайно взято нами в кавычки — никакой «мультикультурности» на самом деле не существует. Жизнь «мультикультурных» стран характеризуется тем, что межэтнические взаимоотношения в них обострены до предела. Власть фактически лишена контроля над деятельностью национальных диаспор, в перспективе грозящих образовать на территории государства ряд сепаратистских анклавов, или, что более вероятно, попросту ассимилировать коренное население. Постоянные брожения среди мусульманского населения Франции и Великобритании, проблемы с мигрантами из стран бывшего соцлагеря — всё это грозит в ближайшем будущем стать для западной цивилизации проблемой номер один. Такие термины, как «толерантность» и «политкорректность» уже давно являются синонимами слабости, конформизма и политики постоянных уступок: на глазах у всего мира Европа превращается в Азию. Процесс этот, судя по всему, принял необратимый характер.
Вариант второй — «имперский авторитаризм». Эта схема, основанная на жёстком диктате единого центра, железной рукой подавляющего все проявления национального самосознания, веками функционировала в России. Россия, которая, как показывает история, не может существовать ни при какой власти, кроме тоталитарной, в том или ином виде эксплуатировала имперскую идею со времён Петра I. По ныне действующей российской конституции, государство имеет федеративное устройство, однако в реальности все субъекты федерации управляются из Москвы. Как уже говорилось выше, подобная модель подходит лишь для полицейских стран. Малейшая слабость власти мгновенно порождает сепаратизм и неминуемо ведёт к кровопролитию. Однако нынешняя молдавская власть предпочитает именно такую схему. Кишинёвский унитаризм, основанный на насилии, на каждом шагу подтверждает свою неэффективность, но наше руководство со свойственным ему упрямством продолжает идти проторенным российским путём.
