примером которой является гомогенное национальное государство.[11] Его идеи также были связаны с активизмом по законодательному обеспечению мультикультурной терпимости и продолжающейся еврейской иммиграции. В Австрии, например, «Эдикт Толерантности» 1781 года Иосифа II (который Мендельсон напечатал и распространял в качестве пропаганды) стал результатом литературной сцены, которую Мендельсон устроил в городах, а также вмешательства богатых придворных евреев.[12] Менассех бен Исраэль (1604–1657), еврейский интеллектуал, стоящий за реадмиссией евреев в Англию при Кромвеле, также рассматривался Мендельсоном как прототипом прото-Хаскалы, который рассматривал усилия бен Исраэля по продвижению «терпимости» в Нидерландах как образец для действий, и кто перевел на немецкий язык апологетическую книгу бена Израэля «Оправдание евреев» в 1782 году. Возможно, вершиной карьеры Мендельсона была его публикация «Иерусалим» (1783 г.), работа утопического мультикультурализма, пропагандирующая отделение церкви от государства, религиозную свободу и идею о том, что «расовое происхождение или религиозная принадлежность человека не будет играть никакой роли ни в какой сфере жизни, кроме религии»[13].
Как отметил Якоб Кац, обман относительно природы иудаизма был центральным элементом еврейского продвижения мультикультурализма со времен Мендельсона. Из-за упадка власти европейских монархий и роста демократии старые еврейские привилегии (например, сбор налогов и отказ от призыва в армию) также уменьшались. Раннее еврейское продвижение мультикультурализма было отчасти разработано для того, чтобы позволить евреям получить в законодательстве равные с уроженцами европейских национальных государств права, тем самым предоставив евреям возможность установить влиятельные отношения с новыми, растущими коренными элитами — парламентскими, коммерческими и профессиональными, — и получить новый набор привилегий. Используя терминологию Ярвина, евреи полностью намеревались стать неотъемлемой частью, если не руководить или доминировать над «собором». Стремление к равным «правам», и его оправдание, как указывает Кац, основывалось на лжи, что иудаизм был «религией с широким кругозором и терпимостью».[14]
Это была уловка, представленная «Большим синедрионом» еврейских представителей, созванным Наполеоном в Париже в 1807 году, после чего евреи были официально признаны в юридических прокламациях впервые как французы и граждане Французской империи. [15] С юридической точки зрения и с точки зрения значимого прецедента, мы можем точно определить дату, когда Европа стала мультикультурной, как 17 марта 1808 года, факт, который напрямую связан с историей, активизмом, идеями и даже обманом евреев. Следствием этого стало увековечение этноцентрической нации [евреев] во все более атомизированной культуре [европейцев], в которой само понятие гражданства было фундаментально размыто. Из этого протомультикультурализма проистекает сильное подозрение антисемитов в период после Просвещения в том, что евреи по сути обманули свой путь к гражданству и что их ассимиляция была чисто поверхностной, а евреи оставались «нацией в нации». Таким образом, страхи антисемитов отражали не только их антагонизм по отношению к еврейской клановости и реальности еврейских привилегий, но также и растущее осознание распада их собственной этнической и культурной сплоченности. Такова с тех пор фундаментальная динамика западного мультикультурализма.
Помимо философии рационалистов и деятельности Мендельсона и маскилим, а также юридического водораздела 1808 года, западный мультикультурализм в радикальном демографическом смысле является очень недавним явлением, начавшимся с периода 1945–1965 годов и быстро развивающимся в последние 30 лет. Это событие, опять же, неотделимо от еврейской исторической траектории, поскольку повествование о Холокосте безжалостно использовалось для разрушения моральных основ претензий европейцев на их собственные земли, для демонизации любого европейского использования языка и представлений о расе, с целью разжигания культуры европейской вины и репараций и способствования извращенному обожествлению евреев и возрожденным «ценностям» Мендельсона — терпимости, разнообразию и плюрализму.[16] Холокост является краеугольным камнем современного образования в области мультикультурализма и прав человека, без которого трудно представить что-либо в масштабах, которые мы наблюдаем в настоящее время, в виде массовой миграции, маргинализации белых и бесконечного расширения границ «толерантности». в новых формах Иного, будь то сексуальные извращения, психотические идентичности или радикальное самоотречение белых.
В моей будущей книге «О евреях» я выдвинул теорию о том, что в европейском обществе было три устойчивых длительных «Великих реакций» против евреев, в результате которых еврейское население адаптировало свои позиции и усилилось. Антиеврейское насилие во время крестовых походов, развитие так называемой «кровавой клеветы» и связанного с ней фольклора в отношении евреев, а также самые ранние изгнания ростовщиков были ключевыми элементами «Первой европейской реакции» (1095–1290). Возросшее участие церкви и государства, а также некоторый социологический поворот во взглядах церкви на евреев (например, деятельность Мартина Лютера в Германии и война с конверсо в Испании) в периоды позднего средневековья и раннего Нового времени составляло «Вторую европейскую реакцию» (около 1380–1535 гг.). «Третья европейская реакция» (около 1870–1950) была относительно недолгой, но была сосредоточена на последствиях еврейской эмансипации и реализации плюралистического видения Мендельсона — экономического, социального и политического воздействия евреев на европейское общество. То, что началось как оппозиция еврейской политической «эмансипации», превратилось в последовательную политическую философию и идеологию, основанную на нескольких ключевых принципах:
* Евреи — это отдельная этническая группа, которая по своим чертам и характеристикам существенно отличается от европейцев.
* Евреи несовместимы с национализмом, потому что они обладают собственными культурными и национальными устремлениями, не могут быть интегрированы и, таким образом, представляют государство в государстве.
* Современное государство стало объектом агрессивного, спекулятивного и эксплуататорского капитализма, который был впервые введен и во многих случаях управляем евреями.
* Еврейское влияние в общественной жизни тесно связано с негативными аспектами современности и упадком европейской расы.
* Чрезмерное влияние евреев на общественную жизнь в условиях демократии потребовало демократической мобилизации антисемитизма при антисемитских партиях, антисемитской прессы и распространения антисемитизма в культуре.
Как и в случае с предыдущими «Реакциями», у евреев был огромный ответ. На Западе они укрепили существующие связи с дружественными европейскими элитами и сформировали свои первые официальные светские комитеты по обороне, в которых агитировали за репрессивные законы, например за закон о выступлениях. На Востоке у них было две основные стратегии. В первой они начали одну из крупнейших пропагандистских мистификаций, когда-либо задуманных, и под видом массовых погромов якобы спровоцированных российской элитой, массово мигрировали на Запад, особенно в США, что сопровождалось волнами сочувствия, вызванными СМИ. Во второй они бросили свою демографическую массу и интеллектуальную агрессию в коммунизм, сформировав его авангард и используя его импульс, чтобы отомстить российской элите, которая, по их мнению, не смогла поддержать их интересы, и восточноевропейскому крестьянству, которое они часто считали незначительно лучше, чем группу животных.[17] В заключительной стратегии евреи развили сионизм, в котором Палестина постулировалась как еврейская родина, но вместо этого стала представлять собой колониальный промежуточный дом, безопасную гавань, из которой можно действовать в тандеме с растущей и все более могущественной диаспорой в Соединенных Штатах, и «безопасное пространство», которое будет
