использоваться в случае Реакции. Эти стратегии будут настолько успешными, что они побудят историка Юрия Слезкина описать двадцатый век как «еврейский век». [18]
Вторая мировая война состояла из ряда пересекающихся конфликтов, один из которых, третья европейская реакция против евреев, спровоцировавшая десятилетия, если не столетия, подавлений межэтнической напряженности по всей Европе. Евреи часто были активными и жестокими участниками войны, а это означало, что массовые жертвы были неизбежны. [19] Число смертей со всех сторон было значительным. Но честные, полные и непредвзятые объяснения того, почему произошла эта межэтническая катастрофа, и истинный характер ее масштабов, по-прежнему отсутствуют в общепринятом русле и крайне редки в научных исследованиях. Вместо этого после войны возникла «Индустрия Холокоста», положившая начало эпохе «Белой вины», которая, в свою очередь, во многом способствовала параличу западной культуры и инерции настоящего времени.
После третьей реакции этому параличу и инерции способствовало дальнейшее закрепление и адаптация евреев в европейской цивилизации. Период с 1945 года свидетельствовал о растущем еврейском влияние в Голливуде, академических кругах и прессе, а также поистине необычайном росте силы еврейских лиг защиты, в первую очередь Антидиффамационной лиги Нью-Йорка (ADL). Опираясь на финансовую поддержку богатых еврейских спонсоров из мира международных финансов и средств массовой информации, ADL и подобные организации по всему Западу приобрели значение в общественной жизни, намного превышающее размер населения, которое они обслуживают. Их наследием стало быстрое распространение законодательств в области свободы слова в странах с белым большинством, изобретение так называемого законодательства о преступлениях на почве ненависти, медленное распространение массовой цензуры и, наконец, непрерывное продвижение мультикультурного государства.
Мультикультурализм можно рассматривать как зенит еврейской адаптации после третьей реакции. Любое обсуждение современного «Собора» интересов, которое не принимает во внимание роль еврейских интеллектуалов и олигархов в расширении, продвижении и защите мультикультурного государства, просто неискренне. Существуют четкие и недвусмысленные доказательства того, что евреи, как евреи, сыграли важную роль в переходе американской иммиграционной политики между 1920-ми и 1960-ми годами, и что еврейские диаспоры, вообще говоря, продолжают описывать и вести себя как заметные мультикультуралисты (например, посмотрите работы Кевина Макдональда о Соединенных Штатах и Брентона Сандерсона об Австралии, а также мою собственную работу о Великобритании и Ирландии, а также о картине международной массовой миграции — здесь и здесь).[20] Дальнейший интерес представляет недавно опубликованная и чрезвычайно интересная работа Джудит Гольдштейн «Политика этнического давления: борьба Американского еврейского комитета(AJC) против ограничения иммиграции», в которой Гольдштейн пишет, что:
AJC был самой активной и важной лоббистской группой, выступающей против ограничений. … Он был в союзе с итальянскими, немецкими и скандинавскими группами, но ни одна из них не проявила интереса, знаний и изысканности по иммиграционной проблеме, которые характеризовали усилия AJC. … В каждой из законодательных баталий AJC стремился задержать рассмотрение тестовых законопроектов и заблокировать их прохождение. … В своей кампании против ограничений еврейские представители прославляли давнюю политику открытой иммиграции и практику «космополитической национальности».[21]
То, что исторические отношения между евреями и мультикультурализмом, а также концепция «космополитической национальности» недавно совпали с движением международных финансов к массовой миграции не умаляет глубоко исторического и интенсивного интереса евреев к мультикультурному проекту и их участия в нем. Современный мультикультурализм помогает культурному выживанию населения, не являющегося хозяином земли на которой оно проживает, одновременно подавляя хозяина посредством «антирасистского» законодательства, образования и социальной пропаганды. Как отметил Стюарт Шенфельд, евреи являются основными бенефициарами и того, и другого[22].
Выражают ли евреи в американской элите этнический национализм?
Это действительно бросает вызов убеждению, что кто-то может отрицать силу этнического национализма и идентификации евреев в американской элите. Фактически, этот аргумент настолько сильно противоречит здравому смыслу и общепринятым знаниям, что можно только сделать вывод, что аргумент приводится полностью недобросовестно. Еврейский этнический национализм в форме сионизма находится в авангарде политики американской элиты, что более чем убедительно продемонстрировано в книге Уолта и Миршаймера «Израильское лобби и внешняя политика США» (2007). Сионистская политика тактически и финансово поддерживается значительным числом очень влиятельных еврейских политиков и олигархов, которые, в свою очередь, представляют некоторых из самых богатых фигур в современной американской элите.
Более половины из двадцати крупнейших политических доноров в Америке — евреи, и по крайней мере восемь из них являются убежденными сионистами (Шелдон Адельсон, Стивен Шварцман, Дональд Сассман, Джеффри Ясс, Майкл Блумберг, Генри и Марша Лауфер, Джош Бекенштейн, Бернард Маркус), также стоит добавить сюда Стивена Манделя, Дебора Дж. Саймона и Джеймс Х. Саймонсса чья точная политическая принадлежностью неясна(Томас Стейер, кажется, менее склонен к сионизму и наполовину еврей). Из девяти действующих еврейских сенаторов в Конгрессе восемь (Дайан Файнштейн, Рон Виден, Чуч Шумер, Бен Кардин, Майкл Беннет, Ричард Блюменталь, Брайан Шац и Джеки Розен) продемонстрировали более или менее последовательную поддержку сионизма как политического проекта, а также законодательства, укрепляющее положение евреев в Соединенных Штатах (например, закон, запрещающий антисемитизм). Похоже, только Берни Сандерс придерживается более двусмысленной позиции по этим вопросам.
Ключевым моментом здесь является то, что эти доноры и политики являются движущей силой американской политики в отношении Израиля, и они гораздо более влиятельны, чем отдельные «кальвинистские» или «суперпротестантские» доноры, и, безусловно, гораздо более влиятельны, чем рядовые относительно менее богатые христианские сионисты, которые сами являются марионетками прибыльной пропагандистской машины. Кертис Ярвин попытался объяснить природу такого влияния, аргументируя это тем, что деньги не связаны напрямую с властью (научный контраргумент см. здесь), даже заявив в недавнем подкасте: «Я не думаю, что [Джефф] Безос обладает большой властью». С таким уровнем рассуждений, связанным с явным обожествлением Ярвином ультракапиталистов, возможно, неудивительно видеть подобное отрицание реальности перед лицом очевидного еврейского влияния и сильной еврейской идентичности в американской элите.
Хотели ли евреи подражать WASP или свергать их?
Я согласен с заявлением Ярвина о том, что еврейские иммигранты в Америке «хотели продвинуться вперед… Им нужны были деньги и власть». Я не согласен с акцентом, который он делает на индивидуальном характере этого стремления к деньгам и власти. Исторически евреи придавали очень большое значение сотрудничеству экономических, политических и социальных групп. Евреи по-прежнему отличаются высоким уровнем внутригрупповой филантропии, а еврейские организации защиты, как правило, очень хорошо финансируются.
Вопреки мнению Ярвина, существует очень мало свидетельств того, что евреев «тянуло к социальным образцам самого престижного класса в их новой стране — основной линии «суперпротестантов»». Во многих случаях эти позиции были откровенно невозможны из-за прямого столкновения интересов. Как обсуждалось выше, некоторые из основных проблем «суперпротестантов» в годы массовой еврейской иммиграции (около 1880–1930 гг.) включали в себя контроль демографического состава страны с помощью иммиграционных
