Ксенофонтов и его заместитель Бризановский, тоже чекист, тщательно изучали анкетные данные заявителей. Отбор был строгий. По Бажанову было принято положительное решение — немаловажную роль сыграло то, что он в прошлом являлся секретарем укома партии и в МВТУ возглавлял партийную ячейку.
Двадцатидвухлетнего студента приняли на работу в ведущее подразделение ЦК — орготдел, которым руководил Лазарь Моисеевич Каганович.
Через шестьдесят пять лет после того, как Бажанов появился в орготделе ЦК, его бывший заведующий Л. М. Каганович вспомнил своего работника.
В 1987 году Лазарь Моисеевич говорил поэту Феликсу Чуеву, собравшему монологи Кагановича в книгу «Так говорил Каганович»:
— Я знал Бажанова. Он у меня работал в орготделе ЦК, потом перешел в секретариат Сталина… Он пишет о себе: секретарь Политбюро. Это вранье. Технический секретарь, записывающий… В двадцать восьмом году бежал. Он троцкист, видимо, был. А потом стал белым. Способный парень был. Но жуликоватый…
Способный — это точно. Иначе вряд ли бы сделал в ЦК головокружительную карьеру. Впрочем, без второго качества — жуликоватости — это было бы невозможно.
Орготдел ЦК КПСС в пору пика своего могущества состоял не менее чем из двух сотен ответственных работников плюс около сотни технических. Это было самое крупное по численности подразделение ЦК. И самое влиятельное — ни один заведующий отделом ЦК не мог взять себе даже рядового работника без согласования с орготделом. В его номенклатуру входили десятки тысяч должностей партийного, государственного, военного, дипломатического, профсоюзного, комсомольского аппарата.
В 1922 году в орготделе работали всего пять рядовых сотрудников, которые маялись от безделья. Партия тогда еще ни за что не отвечала, и стиль ее малочисленного аппарата в центре ничем не отличался от любого бюрократического совучреждения. Все те же коридорные слухи о назначениях, перемещениях, реорганизациях.
Малозаметному новичку, совмещавшему учебу в МВТУ с технической работой в ЦК, которую он рассматривал как приработок, бешено повезло. Однажды в отделе проводилось совещание по вопросам советского строительства. Председательствовал Каганович.
Стенографисток в отделах ЦК тогда не было, и вести протоколы совещаний и собраний приходилось всем по очереди. Многие тяготились этой обязанностью и всячески ее избегали по причине малограмотности и устойчивого пролетарского отвращения ко всякой деятельности, связанной с письменными упражнениями. Эту функцию обычно возлагали на новичков.
Бажанова тут же дружно делегировали секретарствовать. Он сел за маленький столик сбоку от президиума и принялся усердно протоколировать выступления. Особенно тщательно записывал речь своего начальника Кагановича. Это сослужило ему хорошую службу.
Через несколько дней позвонили из журнала «Советское строительство».
— Товарищ Бажанов, — просил редактор, — выручайте. Нам очень нужна руководящая статья на тему советского строительства в свете положений выступления Лазаря Моисеевича на совещании в отделе. Писать он отказывается, говорит, нет времени, да и все сказал в своем выступлении. Говорят, вы вели протокол совещания. Не могли бы вы воспроизвести тезисы выступления товарища Кагановича и изложить их в статье за его подписью?
Бажанов сказал, что постарается помочь редакции.
Речь Кагановича была довольно толковой и умной, и придать ей форму журнальной статьи особого труда не составляло. Каганович прочел и восхитился. Сам он был человек малограмотный, не получивший никакого образования, но говорил хорошо. А вот с изложением на бумаге не получалось. Не любил держать перо в руке Лазарь Моисеевич.
Надо было видеть, как гордился он статьей, которую опубликовали в журнале. Это была его первая печатная работа, и он ее всем показывал.
Открыв в молодом работнике способность, которая отсутствовала у него самого и у других сотрудников отдела, Каганович приблизил Бажанова к себе. Теперь ни одно совещание не проходило без фигуры Бажанова за секретарским столиком. Каганович направлял своего протоколиста и на общецековские мероприятия. А когда в конце марта — начале апреля 1923 года проходил очередной съезд партии, подготовка стенограмм самых ответственных речей поручалась тоже ему. При записи выступлений делегатов стенографистки что-то могли не расслышать, что-то не успевали зафиксировать. Первые распечатки текста нередко содержат смысловые ошибки, искажения. Поэтому к каждому выступающему прикрепляется сотрудник аппарата ЦК, который помогает максимально приблизить стенограмму к произнесенной речи. Здесь немало нюансов, тонких оттенков, глубокомысленных намеков. С самыми сложными текстами поручают работать Бажанову.
К концу двадцать второго года его уже знает Молотов — второй секретарь ЦК. После того как Бажанов отличился в работе над текстом нового устава партии, его замечает и сам генсек — Сталин. Генсеку очень импонируют предложения сообразительного молодого человека, занимающего скромную должность секретаря комиссии по пересмотру устава, о расширении функций партийного аппарата, который может стать сильным оружием в борьбе за власть. У Троцкого — армия. Что можно ему противопоставить? Крепкий, спаянный железной дисциплиной, обладающий громадными властными полномочиями партийный аппарат, охватывающий всю страну и подчиняющийся центру. Ему подотчетны все — правительство, армия, ВЧК. Своего рода государство в государстве.
Сталин благосклонно принимает предложения Молотова и Кагановича о назначении Бажанова секретарем всевозможных комиссий ЦК. Генсек убедился в том, что Бажанов сберегает массу времени. Каганович, живой и умный, быстро схватывает суть вопроса, но литературным языком не владеет. Молотов тоже с большим трудом ищет нужные формулировки: предложений и поправок много, в спорах запутывается суть вопроса, начинается бесконечная возня с редактированием. Бажанов, как секретарь комиссий, находка для всех. Он умеет быстро и точно формулировать — качество, очень ценное для работников такого специфического учреждения, как секретариат органа политического руководства.
В отличие от аналогичного подразделения, которое в государственных структурах называется канцелярией, в ЦК секретариат выполняет несколько иные функции. И хотя это не тот Секретариат, который пишется с прописной буквы и который состоит из избранных на пленуме секретарей ЦК, у секретариата со строчной буквы тоже необъятная власть. И ореол секретности, таинственности.
Зарекомендовав себя с самой лучшей стороны на секретарской работе в различных цековских комиссиях, Бажанов получает доступ ко многим партийным секретам. В аппарате никто не удивляется, когда его назначают секретарем Оргбюро ЦК. Заслужил. Вхож.
В новые функции Бажанова входит секретарствование на заседаниях Оргбюро и Секретариата ЦК, а также на совещаниях заведующих отделами, которые готовят материалы для заседаний Секретариата, и на заседаниях различных комиссий. Кроме того, он руководит секретариатом (со строчной буквы) Оргбюро.
Секретариат Оргбюро состоит из десятка сотрудников, проверенных ВЧК и преданных партии. Они возмущаются, когда их по привычке называют работниками канцелярии. Многочисленные канцелярские служащие трудятся в наркоматах, Советах, исполкомах. Они располагают по вечерам свободным временем и могут иметь личную жизнь. Сотрудники секретариата Оргбюро — мученики, идейные бойцы, приносящие себя в жертву партии. Они не имеют личной жизни: начинают работу в восемь утра, наскоро обедают тут же в кабинетах и заканчивают трудовой день в час ночи. Объем работы колоссальный, а поскольку вся деятельность Оргбюро имеет секретный характер, для того, чтобы эти секреты были известны как можно меньшему числу лиц, штаты минимальны. Отсюда сильная перегруженность.
Но сладостное ощущение причастности к высшим секретам превыше всего. Оно побеждает все остальные человеческие чувства. И — осознание своей значимости. Скажем, вызывает с протоколами ЦКК Молотов. Он второй секретарь ЦК и председательствует на заседаниях Оргбюро, которое утверждает решения ЦКК о партвзысканиях. Работники секретариата обычно готовят проекты постановлений Оргбюро. Молотов смотрит протоколы, читает: «Тов. Иванова из партии исключить». Или: «Запретить т. Петрову в течение трех лет вести ответственную работу». Если ставит напротив этого решения «птичку», работник секретариата пишет: «По делу т. Сидорова предложить ЦКК пересмотреть ее решение от такого-то числа». В ЦКК получают протокол, звонят работнику секретариата: «А какое решение?» И маленький человек с чувством собственного превосходства сообщает, что написал Молотов на их протоколе. Бывало, что маленький человек, пользуясь удобным моментом, влиял на содержание резолюции, которую выносил Молотов.
