господства.
Сегодня европейские либералы и популисты так удобно устроились в своей добровольной подчиненности и политической незначительности, что у них нет никакого желания оттуда выбираться. Они отказались от синдрома Юлия Цезаря («Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме») и, похоже, отметают все надежды на возрождение Европы. Уже слишком поздно? Европа действительно дошла до терминальной стадии греческого синдрома деградации под властью формирующейся Американской корпоративной империи?
Похоже, у Европы нет воли к борьбе за другую судьбу. Она может даже не осознавать, что другое возможно. Но, может, европейские народы считают иначе, ведь это им придется держать основной удар, в то время как элиты будут наслаждаться результатами? Могли бы они выбрать другой вариант?
Представим один из них в следующей главе.
Глава 9. Сценарий независимости: перезагрузка демократии и полный суверенитет
Даже зная, что мир завтра рухнет, я все равно посажу свою яблоню.
Мартин Лютер
Дни, когда мы могли полностью положиться на других, частично прошли. Мы, европейцы, должны взять свою судьбу в собственные руки раз и навсегда.
Ангела Меркель [120]
Есть ли у Европы шанс избежать американского кураторства? Так ли оно неотвратимо и необратимо, как мы представили его в предыдущей главе? Другими словами, способна ли Европа избавиться от опеки и вернуть себе полный суверенитет, став свободной, независимой и демократической, к чему якобы стремятся ее правящие элиты?
На все эти вопросы можно ответить утвердительно, несмотря на обстоятельства и негативные тенденции, о которых мы говорили выше. В конце концов, будущее никогда не пишется заранее и всегда может произойти немыслимое. История щедра на непредсказуемые повороты. В конце прошлого столетия лишь немногие предвидели столь стремительный развал Советского Союза или столь эффектный подъем Китая.
Поэтому можно предположить, что бесхребетная и малодушная Европа, подчиненная интересам Атлантики, которые зачастую не совпадают с ее собственными интересами, найдет в себе силы восстановиться и утвердиться на международной арене.
Два условия для преображения Европы
Подобная перезагрузка зависит от двух групп как внешних, так и внутренних факторов:
• от способности Европы в полной мере сдержать последствия снижения американского влияния или хотя бы смягчить американское влияние за счет выполнения других глобальных обязательств,
• от способности Европы обновить свои структуры на основе демократических институтов, что воодушевило бы европейский проект, а также обеспечить европейцам противодействие узкому кругу своих элит на пути развития истинной свободы, интересов и благосостояния Европы.
Пока влияние США было всеобщим, господствующим и неоспоримым, подъем и развитие независимой Европы было невозможно. Но все изменилось теперь, когда Китай догнал Соединенные Штаты в экономике и американскому мировому порядку бросили вызов новые силы, которые заявили о многополярном мире и намереваются играть в нем свою роль. Напряженность, растущая внутри страны, и ее превращение в авторитарную империю являются признаком того, что господство Соединенных Штатов больше не очевидно, а для его сохранения все более необходимым становится насилие.
Соединенные Штаты остаются ведущей мировой державой, но теперь невыгодную для них конкуренцию составляет Китай, и в то время, как он на подъеме, США идут под уклон. Их абсолютное всевластие продолжает слабеть. В 1960 году на долю США приходилось 40 % общемирового валового внутреннего продукта. Сегодня этот показатель снизился до менее 20 %. Однако, как точно указал британский историк Пол Кеннеди, именно эволюцию относительной мощи страны необходимо принимать в расчет при определении ее вероятной траектории развития и способности оказывать давление на такие второстепенные союзнические государства, как страны Европы и Япония [121].
Пол Кеннеди подчеркивал, что долгосрочное могущество нации зависит, главным образом, от масштаба ее экономики и способности финансировать захватнические войны, поддерживать военный бюджет и своих политических союзников в мирное время, а также выдерживать долгосрочные конфликты с соперничающими державами. При этом всегда появляется некий люфт, прежде чем экономическая мощь переходит в политическую силу. В начале XX века Соединенные Штаты достигли экономического паритета с Великобританией, но потребовалось добраться до конца 40-х годов, потребовалась победа 1945-го, чтобы заставить Британскую империю уступить первенство и суметь навязать миру pax americana в ущерб pax britannica.
Этот переход означает, что набирающей силы державе скорее всего придется ждать десятилетия, пока ее экономическая мощь перерастет в мощь политическую. Это то, что сегодня мы наблюдаем в случае Китая, экономика которого, как мы видели, превзошла экономику США по показателям паритета покупательной способности, однако принятия и признания его политической и военной мощи, несмотря на робкие заявления, вызывающие волны критики в западных СМИ, придется дожидаться много лет.
Следует отметить, что Китай проявляет большую стратегическую осмотрительность. В отличие от имперской Германии Вильгельма II, которой так не терпелось увидеть, как ее экономическое могущество превращается в политическую силу на мировой арене, что она опрометчиво вступила в Первую мировую войну, Китай предусмотрительно старается не повторить этой ошибки. Заявляя о себе в военном отношении в своем историческом пространстве (Гонконг, Китайское море, Тайвань), он благоразумно избегает любой прямой конфронтации с внешними силами и демонстрирует огромное терпение. Китай знает, что время работает на него, и использует принципы Сунь-Цзы: все, что нужно сделать, это раздразнить противника и позволить ему махать руками, пока не истечет его время.
Относительный спад в Соединенных Штатах открывает новые возможности
Относительный спад американского могущества прикрывается ростом военной, дипломатической, экономической и информационной активности. С тех пор, как ядерное вооружение сделало невозможным прямое столкновение с соперничающей ядерной державой, битва за мировое господство обретает самые разные формы и ведется во всех, кроме ядерной, областях. Поэтому сегодня мы стали свидетелями лавины так называемых гибридных форм ведения войны, включая волны пропаганды и дезинформации. Битва за контроль над событиями стала ключевым вопросом, будь то сохранение глобального лидерства (Соединенные Штаты), его захват или вызов США (Китай, Россия, Ирак…).
Сражение идет на двух фронтах, в обороне и в нападении. Прежде всего, каждая сторона вынуждена защищаться от пропаганды противника и обеспечивать лояльность собственных граждан, контролируя их доступ к информации. Это то, что Шошана Зубофф назвала «надзорным капитализмом», что позже выявил Джулиан Ассанж в своих разоблачениях военных преступлений, совершенных Соединенными Штатами, и раскрыл Эдвард Сноуден – спецслужбы США ведут повальную слежку за своими гражданами и даже за телефонами таких глав государств, как Ангела Меркель. Это вопрос мониторинга, контроля и управления общественным мнением, призванных не допустить свободного проведения любого альтернативного дискурса. Эти надзорные мероприятия приняли тоталитарный оборот, когда в январе 2021 года Дональд Трамп, действующий на
