Начало пути
Генрих Мюллер, как свидетельствуют документы, родился 28 апреля 1900 года в городе Мюнхене. Его родители – Алоиз Мюллер и Анна, носившая в девичестве фамилию Шрайндл, – были католиками. Работа управляющим позволяла отцу довольно скромно содержать семью. Возможно, уже тогда у Мюллера появилось стремление добиться в жизни большего, чем его отец. В начальной школе, куда Генрих пошел в 1906 году, и рабочей школе в Шробенхаузене, где он учился с 1907 года, учителя отзывались о нем как о резвом, имеющим склонность к распущенности ребенке. Однако живость характера не мешала Генриху осваивать школьные предметы, так что его отметки были достаточно высокими.
В школе Генрих проучился восемь классов, а в 1914 году стал учеником авиамеханика в баварских авиационных мастерских, расположенных в Мюнхене. В то время быть авиаторами мечтали многие немецкие юноши: это была романтическая профессия, к тому же, неплохо оплачивающаяся. 11 июня 1917 года Мюллер окончил обучение и пошел добровольцем в авиационную группу. К марту 1918-го, пройдя обучение военному делу и освоив профессию летчика, он был направлен на Западный фронт в отделение А-187. Служба Мюллера в качестве летчика продолжалась недолго, но была отмечена наградами. За авианалет на Париж и выполнение ряда боевых вылетов он был удостоен Железного креста I и II степеней, а также баварского Креста с короной и мечами и памятных значков авиатора и авиационного командира. Во время службы Мюллер получил ранение, после которого заметно прихрамывал, был вынужден перейти на работы на земле, а в середине июня 1919 года был отправлен в отставку в звании вице-фельдфебеля.
Армия оказала серьезное влияние на характер будущего шефа гестапо. За время службы он усвоил, что иерархия, дисциплина и порядок – необходимые условия для работы любой организации. Пытаться найти место в наземных войсках Генрих не стал, а вместо этого поступил на службу в полицию, которая была важна для безопасности государства не менее, чем боеспособная армия. Именно она отвечала за то, чтобы граждане вели привычный образ жизни, опасные элементы изолировались, а все попытки преступлений пресекались на корню. Выбор Мюллера объясняется и тем, что в полиции была такая же строгая дисциплина, как и в армии. В ней все было подчинено логике и закону. Поначалу его послужной список был достаточно скромным. За 10 лет (с 1919-го до 1929 года) он сумел продвинуться от должности помощника до секретаря и лишь к 1933 году занял место инспектора-криминалиста.
За время работы в полиции в жизни Мюллера произошел ряд и крупных, и незначительных событий. Он продолжил образование, частным образом закончив в 1923 году Людвигское реальное училище в Мюнхене. Желание вновь сесть за парту было продиктовано практическими причинами: без сдачи соответствующих экзаменов он не мог продвинуться по службе. Кроме того, общение с одногруппниками примерно того же возраста давало возможность найти друзей. Именно в училище он познакомился с Губером, Панцингером и Гальманзегером (позже они стали подчиненными Мюллера). Феноменальная память Мюллера позволила ему без труда подготовиться к экзаменам. В группе он занял второе место по успеваемости, проявив незаурядные интеллектуальные данные.
Годом позже, в 1924 году, Генрих женился на дочери издателя Отто Дишнера, Софии. С ней Мюллер познакомился на трамвайной остановке в Мюнхене еще в 1917 году. За семь лет знакомства молодые люди должны были хорошо узнать друг друга, однако их брак, по мнению многих, был несчастливым. София была ревностной католичкой, она часто не понимала некоторого равнодушия мужа к вопросам веры и вовсе не стремилась вдохновлять его на продвижение по служебной лестнице. Однако поначалу в молодой семье все шло гладко, и 4 января 1927 года у четы родился сын Райнхард (дочь Элизабет появилась девятью годами позже, 30 сентября 1936 года). Злые языки утверждали, что у Райнхарда заметны монголоидные черты, но вряд ли София была неверна Генриху. Семья не стала для Мюллера тихой пристанью: все свое внимание и силы он отдавал работе, а после переезда в Берлин и вовсе общался с женой и детьми лишь эпизодически. В 1938 году они окончательно расстались, но детей Мюллер периодически навещал вплоть до своего исчезновения.
В отличие от многих чиновников, он не пользовался услугами женщин легкого поведения и вел уединенный образ жизни. Связь с секретаршей Барбарой Х. была скорее данью здоровью, чем эмоциональным союзом. А вот появившаяся позже в его жизни Анна Шмидт стала для него больше чем просто любовницей. Мюллер отдыхал в ее доме, мог обсудить с ней интересующие его вопросы, однако никогда не касался своей работы.
В обязанности Мюллера в начале карьеры в полиции входило заполнение бесчисленных бумаг, приведение в порядок уже закрытых дел. В поле его зрения постоянно попадали национал-социалисты, чьи аресты часто были вызваны не столько политической позицией, сколько буйным поведением в общественных местах. Позже он стал заниматься политическими делами, главным образом – выявлением «левых», которых после попытки провозглашения Баварской Советской республики было немало. Время было неспокойным: в стране то и дело случались политические убийства, на которые шли и «правые», и «левые» движения.
Великолепная память и умение концентрироваться на мелочах стали основным козырем при ведении дел: Мюллер мог поймать на противоречиях и мелких деталях даже самых осторожных. Чаще всего ему приходилось брать показания у тех, кто был арестован за ношение оружия, распространение листовок или участие в запрещенных на тот момент митингах. У фанатично преданного работе чиновника было достаточно времени, чтобы отточить свои аналитические способности и научиться работать с подозреваемыми. Его манера вести допрос позже была подробно описана английским разведчиком Бестом: «Он начал „давить“ на меня сразу, как только вошел, и по мере того как он приближался, он повышал голос с большой виртуозностью. Когда он подошел вплотную ко мне, его голосовые связки были на пределе. „Вы находитесь в руках гестапо. Не воображайте, что к вам здесь будут относиться с изысканным уважением. Фюрер уже показал миру, что он непобедим, и скоро он избавит народ Англии от евреев и плутократов вроде вас. Вам угрожает серьезная опасность, и если вы хотите дожить до завтрашнего дня, вам следует поостеречься“. Затем он сел на стул напротив меня и придвинул его как можно ближе, как будто собирался загипнотизировать меня…» Мюллер действительно был мастером психологического влияния. Он мог резко переходить от проявлений крайнего раздражения к спокойной беседе, но при этом ни на секунду не терял внутреннего хладнокровия и запоминал мельчайшие детали разговора. Как только он ловил задержанного на противоречиях, получить от него признание было вопросом времени.
Что касается политики, Мюллер был к ней полностью равнодушен. Его непримиримая борьба с коммунистами, о которой упоминают многие историки, объяснялась не приверженностью противоположным убеждениям, а стремлением к стабильности государства. В некотором смысле, это был вопрос самосохранения: подобные Мюллеру чиновники могли рассчитывать на стабильную карьеру только при наличии сильной власти. В государстве Мюллер видел основу порядка, поэтому готов был сотрудничать с любой властью, способной прекратить начавшийся в стране хаос.
В 1933 году, после поджога Рейхстага, полиция получила право производить так называемые «охранные аресты». Суть постановления сводилась к тому, что подозреваемых можно было арестовывать и держать под арестом сколь угодно долгое время. При этом они не имели права и возможности обеспечить себе юридическую поддержку. Трудно представить, какое количество людей прошло через камеры организации, в которой работал Мюллер, однако именно после активного использования «охранных арестов» его способности были оценены и началось стремительное восхождение по карьерной лестнице. К маю Генрих переходит на должность старшего секретаря в полиции, а в ноябре 1933 года в его карточке появляется запись: «старший секретарь-криминалист, инспектор-криминалист».
Возможно, Мюллеру никогда бы не удалось достичь высокого положения в рейхе, если бы не поддержка Рейнхарда Гейдриха – одного из столпов имперской безопасности, в разное время возглавлявшего СД, «зипо» (полицию безопасности Германии, состоявшую из криминальной полиции и государственной полиции) и РСХА – Главное управление имперской безопасности.
С приходом к власти нацистов у новых хозяев Германии возникла необходимость в кадрах, с одной стороны, абсолютно лояльных к новому режиму, а с другой – обладающих высоким профессионализмом. Особенно важно было закрыть кадровую дыру в области борьбы с внутренними врагами и оппозиционерами: инакомыслие в Германии не приветствовалось. Просматривая личные дела служащих полиции, Гейдрих обратил внимание на досье Мюллера. Собрав информацию, он понял, что нашел идеально подходящего человека. В пользу кандидатуры говорило многое: невероятное трудолюбие, способность ради цели выходить за рамки закона, умение занять место в иерархии и готовность подчиняться приказам. Правда, были и недостатки, из которых два особенно серьезные. Прежде всего, внешность Мюллера никак не соответствовала представлениям о типичном арийце: карие глаза, темные волосы, невысокий рост. Несмотря на то что в ходе проверки происхождения Мюллеру удалось подтвердить чистоту родословной вплоть до 1750 года, он выделялся среди светловолосых и голубоглазых истинных представителей арийской расы. Второй недостаток был связан с жизненной позицией Мюллера. Он никогда не был ярым сторонником национал-социализма, не стремился вступить в партию (билет НСДАП Генрих получил лишь в 1939 году под сильным давлением партийной верхушки).
