С приходом к власти нацистов у новых хозяев Германии возникла необходимость в кадрах, с одной стороны, абсолютно лояльных к новому режиму, а с другой – обладающих высоким профессионализмом. Особенно важно было закрыть кадровую дыру в области борьбы с внутренними врагами и оппозиционерами: инакомыслие в Германии не приветствовалось. Просматривая личные дела служащих полиции, Гейдрих обратил внимание на досье Мюллера. Собрав информацию, он понял, что нашел идеально подходящего человека. В пользу кандидатуры говорило многое: невероятное трудолюбие, способность ради цели выходить за рамки закона, умение занять место в иерархии и готовность подчиняться приказам. Правда, были и недостатки, из которых два особенно серьезные. Прежде всего, внешность Мюллера никак не соответствовала представлениям о типичном арийце: карие глаза, темные волосы, невысокий рост. Несмотря на то что в ходе проверки происхождения Мюллеру удалось подтвердить чистоту родословной вплоть до 1750 года, он выделялся среди светловолосых и голубоглазых истинных представителей арийской расы. Второй недостаток был связан с жизненной позицией Мюллера. Он никогда не был ярым сторонником национал-социализма, не стремился вступить в партию (билет НСДАП Генрих получил лишь в 1939 году под сильным давлением партийной верхушки).
Гейдрих, открыто заявлявший о том, что лучшими кадрами являются идеологически подкованные работники, прекрасно понимал, что преданность идеям партии и профессионализм никак не связаны. Кроме того, у начальника и его исполнительного подчиненного было немало общего: оба были летчиками, обоим хватало способностей для разработки сложных операций, оба занимались спортом и музицировали. Личное общение с Мюллером во время службы последнего в политической полиции лишь укрепило Гейдриха во мнении, что этот человек способен создать вокруг себя эффективную организацию. Так и произошло впоследствии: тщательно подбирая кадры и лично вникая во все организационные вопросы, Мюллер превратил гестапо в механизм, рычаги и шестеренки которого работали без сбоев. При этом он проявил себя как осторожный руководитель: среди набранных им сотрудников ни один не мог превзойти его в профессионализме.
Гейдрих неоднократно давал Мюллеру деликатные поручения, однако точных данных об их направленности и цели не сохранилось: баварец умел хранить не только свои, но и чужие тайны. Он закрывал глаза и на недостатки своего начальника, например его увлеченность женщинами, и никогда не пытался использовать информацию о нем в карьерных целях. Гейдрих, в свою очередь, заботился о продвижении Мюллера, лично следил за присвоением ему очередных званий и рекомендовал его к награждению.
В 1934 году Мюллер переехал из Баварии в Берлин. На фотографии из личного дела, снятой в этот момент, запечатлен человек с железной волей, целеустремленный и безжалостный к противникам. Поступление в главный отдел II, подразделение II 1, стало продолжением его мюнхенских обязанностей – борьбы с оппозиционными движениями. В этом списке значились и марксистские группировки, и профсоюзы. Кроме того, в компетенцию Мюллера вошел контроль над настроениями в НСДАП, СА, СС, БДМ и гитлерюгенде. Фронт работ был велик: приходилось круглосуточно анализировать многочисленные донесения, отсеивать безобидные проявления честолюбия от опасных отклонений от принятой в нацистской Германии нормы.
Взяв на себя обязанности обнаружения инакомыслия и ростков оппозиции во всех структурах нацистской Германии, Мюллер подошел к делу с немалым размахом. Став в 1939 году руководителем гестапо, он одновременно создавал команду, отдавая предпочтение лично знакомым по курсам и работе в полиции сотрудникам, разворачивал сеть осведомителей, организовывал прослушивание телефонов. Одним из наиболее ценных проектов, поставлявшем массу важной информации, стал «Салон Китти» – элитный публичный дом для высших чинов. Тщательно отобранные девушки, чье происхождение, знание иностранных языков и внешность были так же важны, как и абсолютная лояльность Германии, проводили время с дипломатами, военными и чиновниками высшего уровня в специально оборудованных кабинетах. В «Салоне Китти» была установлена не только звукозаписывающая аппаратура, но и аппараты для съемки, так что у шефа гестапо была возможность собрать массу компромата на участников ночных оргий.
По малейшему подозрению в нелояльности или шпионаже на любого из граждан заводилось личное дело – к началу 1939 года количество карточек в картотеке гестапо достигло почти двух миллионов, а число личных дел, по свидетельствам современников, превышало 600 000. О размерах картотеки, которая была уничтожена, говорит уже тот факт, что ее обслуживанием занималось более 200 служащих.
К концу войны общая численность сотрудников гестапо, включая платных и «идейных» информаторов, составила более 40 000 человек, причем Мюллер позаботился о том, чтобы каждый из них владел лишь ограниченной информацией, и лишь он сам видел общую картину. Это делало его незаменимым: без его руководства работа организации мгновенно остановилась бы.
Строгое соблюдение должностных инструкций, которого Мюллер требовал от подчиненных, он умело сочетал с приемами, которые в наше время были бы квалифицированы как тимбилдинг[22]. По воспоминаниям Адольфа Эйхмана, референты IV отдела по четвергам приходили на квартиру к Мюллеру. В ходе этих полуформальных встреч обсуждались как служебные, так и личные дела сотрудников. Мюллер умел вызвать расположение у собеседника. Эйхман признавал, что может беседовать со своим начальником так, как не смог бы говорить с равными по рангу сослуживцами.
Одним из важных источников информации служили доносы. В отдельные моменты их было так много, что это вызывало у Мюллера беспокойство. Далеко не все сообщения заслуживали доверия: часть была написана оскорбленными в лучших чувствах женами, узнавшими об измене мужей, мстительными соседями или коллегами по работе. Но гестапо проверяло все, даже откровенно предвзято написанные заявления. Невиновных после выяснения обстоятельств отпускали, но мало кто мог чувствовать себя полностью безгрешным в то неспокойное время.
Должность начальника IV отдела РСХА Мюллер занял 1 октября 1939 года – всего через четыре месяца после назначения начальником криминальной полиции и получения звания оберфюрера СС (это произошло 20 апреля 1939 года). Под началом Мюллера оказалось 69 участков, занимавшихся решением вопросов выявления диверсантов, инакомыслящих, а позже, с началом войны, в список задач гестапо вошла организация концлагерей и работа на оккупированных территориях.
Мюллер выполнил поручение Гиммлера, построив сеть концлагерей и разработав план мероприятий по поимке евреев. Он взялся за поставленную задачу с тем же хладнокровием и пунктуальностью, которые использовал для составления докладов. Только за 1943 год в газовые камеры было отправлено более 18 000 евреев, а до конца войны эта цифра выросла до шести миллионов. Полученные в ходе массовых репрессий ценности подлежали строгому учету, и Мюллер ежедневно просматривал поступающие к нему на стол отчеты. Под прицелом гестапо оказались и жители оккупированных территорий.
Завоеватели имели собственные планы на захваченные в ходе войны земли. Так, после завоевания Польши нацисты планировали освободить территорию от поляков, чтобы заселить ее немецкими семьями. Известен проект Мюллера от 31 октября 1942 года, в котором было предложено разделить польские семьи по категориям: те, кто вписывался в представления об арийцах, подлежали онемечиванию. Нетрудоспособных, больных и стариков планировали поместить в «деревни для пенсионеров», а детей, в зависимости от внешности, планировалось либо передать в воспитательные лагеря, либо оставить со стариками. Но подавляющему большинству работоспособного населения была уготована участь бесправных рабов, которые должны были трудиться на благо Германии. План Мюллера не нашел поддержки у высшего руководства, однако многие его идеи были использованы.
По свидетельству Анны Шмидт, Мюллер несколько раз упоминал о своем желании отправиться на фронт. Однако этот путь повышения репутации, который использовали многие офицеры, был для него закрыт: шеф гестапо владел слишком важной и ценной информацией. В первую очередь он принимал непосредственное участие в подготовке провокации в Глейвице – события, ставшего спусковым механизмом войны с Польшей.
Провокация, разработанная Гейдрихом, была проведена 31 августа 1939 года и представляла собой имитацию нападения польских солдат на небольшую немецкую радиостанцию[23]. Все детали были тщательно продуманы. Главный исполнитель операции, Альфред Науйокс, во время процесса в Нюрнберге засвидетельствовал, что Мюллер предоставил в его распоряжение двенадцать или тринадцать приговоренных к смерти преступников. Этим «консервам», как презрительно назвал узников Мюллер, была уготована участь смертников. Как известно, провокация сработала, и уже 1 сентября началась Вторая мировая война.
