В России видят мир как Космос, упорядоченное целое, с каждой частицей которого человек связан мириадами невидимых нитей, струн. Он не изолирован и не противопоставлен миру, а отвечает за него. Русский поэт-философ Державин так определил место человека в Космосе:
Частица целой я вселенной;
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества…
Я связь миров повсюду сущих;
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих;
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю
Умом громам повелеваю.
Это мироощущение устойчиво. У Вл. Соловьева человек — божий посредник между царством небесным и земным, между духовной и природной средой. П. Флоренский выразился так: «Человек есть сумма мира, сокращенный конспект его; Мир есть раскрытие Человека, проекция его». К.Э. Циолковский говорил, что Земля — колыбель человека, Космос — его дом. Здесь живо космическое чувство и ощущение святости мира, наличие в нем смысла. В России не атрофировался естественный религиозный орган, и мир не предстает как профанная действительность.
Это в равной степени справедливо по отношению к культуре и старой России, и советской, что признают и западные наблюдатели. Немецкий историк В. Шубарт в книге «Европа и душа Востока» (1938) писал: «Дефицит религиозности даже в религиозных системах — признак современной Европы. Религиозность в материалистической системе — признак советской России».
Немецкий богослов Р. Гвардини отмечает угасание религиозной восприимчивости в западном обществе. Он поясняет: «Под нею мы разумеем не веру в христианское Откровение или решимость вести сообразную ему жизнь, а непосредственный контакт с религиозным содержанием вещей, когда человека подхватывает тайное мировое течение, — способность, существовавшая во все времена и у всех народов. Но это означает, что человек нового времени не просто утрачивает веру в христианское Откровение; у него начинает атрофироваться естественный религиозный орган, и мир предстает ему как профанная действительность».
Разумеется, освоение в России навыков рационального научного мышления, массовое образование, модернизация хозяйства и быта вели к ослаблению традиционной религиозности и усилению скептицизма.
Но не было культурных и политических усилий, направленных на искоренение «естественного религиозного органа».36
Антропологическая модель. Главное различие между Западом и Россией как цивилизациями заключается в представлении о человеке (ответе на вопрос «Что есть человек?»).
Разумеется, модель всегда отличается от своего воплощения в реальной общественной практике — то в одну, то в другую сторону. Она задает принципиальные границы для форм бытия в той или иной цивилизации, определяет вектор устремлений к тому или иному образу благой жизни. А в конкретной исторической ситуации государство и общество постоянно вводят корректирующие поправки.
Западное общество создало свою антропологическую модель, которая включает в себя несколько мифов. Вначале, в эпоху Научной революции и триумфа ньютоновской картины мира, эта модель базировалась на метафоре механического атома. Так возникла концепция индивида, развитая философами и учеными.37 Затем был длительный период биологизации (социал-дарвинизма, затем генетики), когда люди представлялись животными, борющимися за существование, причем механизмом естественного отбора была конкуренция.
В кальвинизме, который дал религиозное оправдание рыночной экономике, люди изначально разделены на избранных и отверженных. Людей соединяет не любовь и сострадание, а ненависть и стыд. Вебер поясняет, что дарованная избранным милость требовала от них «не снисходительности к грешнику и готовности помочь ближнему…, а ненависти и презрения к нему как к врагу Господню».
У Гоббса «равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе». Равенство людей-«атомов» предполагает здесь как идеал нелюбовь и солидарность, а непрерывную войну: «хотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаря взаимной помощи, они достигаются гораздо успешнее подавляя других, чем объединяясь с ними».
В России четкой модели выработано не было, а складывалось принимающее разные формы представление о человеке как соборной личности. В русском мироощущении этому представлению соответствовала идея всеединства, выраженная в концепции мира — как Космоса, так и общины.
Согласно мироощущению русских, людей связывают любовь к ближнему, добрые дела, которые мы делаем другим и можем надеяться, что кто-то сделает доброе дело и для нас. Достоевский писал: «Наша нищая неурядная земля, кроме высшего слоя своего, вся сплошь как один человек. Все восемьдесят миллионов ее населения представляют собою такое духовное единение, какого, конечно, в Европе нет нигде и не может быть…». Здесь дана восторженная оценка русскому типу человеческих отношений. Но для нас важнее не оценка, а фиксация различия представлений об идеальных отношениях людей.
В России разрыва общинных связей и стоящих за ними связей религиозного братства не произошло, несмотря на воздействие капитализма. Российская социальная философия (как православная, так и либеральная, а позже — советская) считала концепцию индивида некорректной, поскольку общество и личность связаны нераздельно и создают друг друга. Человек как соборная личность есть средоточие множества человеческих связей. Здесь человек всегда включен в солидарные группы (семьи, деревенской и церковной общины, трудового коллектива и пр.).
Некоторые либеральные философы в нынешней России утверждают, что в ходе модернизации Россия изжила общинную культуру и сегодня россияне — более индивидуалисты, чем на Западе. Это — идеологическая установка, которая не подтверждается социологическими исследованиями. Напротив, российское общество смогло пережить социальное бедствие 90-х годов только благодаря низовым («молекулярным») сетям взаимопомощи именно общинного типа.
А.С. Панарин пишет: «[Русский народ] оказывается хранителем общинного сознания в эпоху, когда общинность репрессирована политически, экономически и идеологически. В этом смысле народ оказался великим подпольщиком современного гражданского общества… Современный "цивилизованный Запад" после своей победы над коммунизмом открыл "русское народное подполье", стоящее за коммунизмом и втайне питавшее его потенциалом скрытой общинности… В тайных нишах народной общинности находил укрытие жизненный мир с его до сих пор скрытыми законами, может быть, в принципе не переводимыми на язык прогрессизма».
Для западной культуры характерна биологизация общества (социал-дарвинизм) Обоснование конкуренции «природой человека» развивалось множеством философов. Ф. Ницше писал: «Сама жизнь по существу своему есть присваивание, нанесение вреда, преодолевание чуждого и более слабого, угнетение, суровость, насильственное навязывание собственных форм, аннексия и по меньшей мере, по мягкой мере, эксплуатация».
Напротив, русская культура социал-дарвинизм отвергла. В.В. Розанов заметил: «Ницше почтили потому, что он был немец, и притом — страдающий (болезнь). Но если бы русский и от себя заговорил бы в духе: "Падающего еще толкни", — его бы назвали мерзавцем и вовсе не стали бы читать».
Н. Бердяев писал в 1946 году о народнике Н. Михайловском: «Он обнаружил очень большую проницательность, когда обличал реакционный характер натурализма в социологии и восставал против применения дарвиновской идеи борьбы за существование к жизни общества. Немецкий расизм есть натурализм в социологии. Михайловский защищал русскую идею, обличая ложь этого натурализма… Есть два понимания общества: или общество понимается как природа, или общество понимается как дух. Если общество есть природа, то оправдывается насилие сильного над слабым, подбор сильных и приспособленных, воля к могуществу, господство человека над человеком, рабство и неравенство, человек человеку волк. Если общество есть дух, то утверждается высшая ценность человека, права человека, свобода, равенство и братство… Это есть различие между русской и немецкой идеей, между Достоевским и Гегелем, между Л. Толстым и Ницше».
Таким образом, на всех уровнях сознания господствующие в России представления о человеке принципиально отличались от тех, которые сложились в гражданском обществе Запада.
Хозяйство. Одной из составляющих жизнеустройства, которая определяет характер цивилизации, является хозяйство. Смена типа народного хозяйства ведет к изменениям во всех составляющих цивилизации как системы, это пересборка всех ее элементов и связей.
