Теперь на минутку представьте себе, что вы путешествуете по средней России не в нашем двадцатом, а, положим, в шестнадцатом веке. Прогонная дорога выводит вас к селу, затерявшемуся в бескрайних лесах. И первым на взгорке открывается взгляду высокий сруб церкви, несущий гранистый восьмерик и барабан, увенчанный блестящей на солнце луковкой. Блеск этот иной, чем величественное сияние позолоты московских кремлевских соборов, он серебристый, так и хочется сказать — живой. Подойдя ближе, понимаешь, что луковица словно покрыта плотно прилегающей чешуей. Чешуйки эти, носившие название лемехов, на самом деле не такие уж мелкие, часто по краю узорчатые, обычно делали из осины. Со временем они темнели, приобретали цвет благородного серебра. Осиновой щепой нередко крыли и деревенские избы.
То обстоятельство, что осина гибка, хорошо гнется, не ломаясь и не трескаясь, предопределило еще в древности ее использование в качестве материала для лыж. А это нехитрое, на первый взгляд, изобретение позволило племенам, жившим на севере и северо-востоке Европы, заметно продлить охотничий сезон; делало проходимыми и зимние лесные чащи, и снежную целину. Обнаруженные археологами «образцы» лыж имеют весьма солидный возраст — более 4 тысяч лет.
В письменных источниках лыжи (под названием «рта») упоминаются с XII века. В то время уже существовали скользящие лыжи — прообраз современных беговых, и снегоступы, столь необходимые в густом, заметенном снегом лесу. Существовали также широкие лыжи, которые прикрепляли к полозьям нарт и саней, чтобы те, будучи нагруженными, не увязали в глубоком снегу.
Лыжами было снабжено и регулярное войско. В походе воины пользовались копьем как лыжной палкой. В Голицинской летописи XV века есть изображение боя русских и мордовских лыжников с завязшими в снегу татарами. На рисунке удается рассмотреть даже ременные кожаные петли, которыми лыжи крепили к обуви.
Старинные русские лыжи существенно отличались от современных им скандинавских. У тех левая лыжа, используемая для скольжения, была намного длиннее и уже правой, обычно подбитой мехом, которой отталкивались. На Руси лыжи в каждой паре были одинаковыми и даже в XIV веке мало чем отличались по форме и размерам от современных беговых (разве что были чуть шире), причем на нижней их поверхности тоже вырезался продольный желобок.
В этой главе мы словно бы путешествуем по лесистой местности, двигаясь от одной группы деревьев к другой. Итак, следующее на нашем пути дерево — клен остролистный. Он издавна пользуется особым расположением у столяров. И недаром. Его желтоватая или красноватая древесина довольно тяжелая, твердая и крепкая, мало коробится и трескается. Токарные изделия из нее хорошо полируются и лакируются. Ружейные ложа и приклады, деревянные ложки, духовые музыкальные инструменты (кларнеты, флейты, гобои) — для всего этого предпочиталась древесина клена. Из нее же делали прочные гвозди для сапожных работ: они не ржавели и плотно сидели в кожаных подметках и каблуках.
При раскопках в Древнем Новгороде археологи обнаружили луки, сделанные из клена. Вместе с ним для этой цели применяли также можжевельник, березу, черемуху, дуб, ясень. На стрелы шла более легкая древесина, обычно сосновая, иногда их изготовляли из тростника. В IX–XI веках наряду с костяными и железными на стрелы ставили и деревянные наконечники. Из сосны и ясеня вытачивали древки копий и дротиков. В старину военное снаряжение зачастую мало чем отличалось от охотничьего: те же луки, топоры, рогатины, копья использовали и в мирное, и в ратное время. С ними ходили и на лютого ворога, и на медведя.
Название «вяз» будто само показывает основную особенность древесины этой породы — вязкость, упругость. Первейшее место для такого материала — в экипажном деле, где конструкция подвержена вибрации и толчкам, а именно в ступицах и спицах колес и в основаниях возков. Лучшие лафеты для пушек тоже делали из вяза. Славились вязовые дуги и оглобли, но были они сравнительно дороги и оттого мало распространены. Наибольшей же популярностью пользовались дуги из крупных ив — ветлы, ракиты, чернотала, а также из тополя. Не отличаясь высокой прочностью, они были зато легкими и дешевыми.
Технология изготовления дуг — этого истинно русского изобретения — имела свои особенности. Колья для них предварительно распаривали, затем сгибали на специальном приспособлении — гибале. Однако для многих, в частности парадных, праздничных дуг, дело тем не ограничивалось. Их обрабатывали вчистую, а потом покрывали резьбой или расписывали красками. Применяли при этом самодельные инструменты, которые носили названия тех узоров, для резьбы которых они предназначались: угольник, кудряшка, цепочка, кольцо. На отделку дуг нередко затрачивали больше времени и труда, чем на само гнутьё. Но зато как нарядны были тройки с коренником под такой красочной дугой да еще с валдайским колокольчиком!
Расписные и резаные дуги составляли гордость курских и белгородских промыслов, например в слободе Крутой Лог и в деревне Кривцовой, а среди простых дуг лучшими считались ступинские (по названию подмосковной деревни, ныне города Ступино).
Уже упомянутые нами ивы давали главным образом материал для плетения. Здесь пригодными считались лишь такие виды, которые имели длинные (как правило, не менее 60 сантиметров), гибкие, неломкие и легко расщеплявшиеся вдоль побеги. Среди среднерусских ив такими свойствами обладают прежде всего распространенные сравнительно широко краснотал (остролистная ива), белотал, он же ива трехтычинковая, или миндалевидная, ива русская, не совсем правильно называемая еще прутовидной или корзиночной (настоящий такой вид растет лишь в Западной Европе), и желтолоз (ива пурпурная), встречающийся в более южных районах европейской части нашей страны.
Обращение с ивовым материалом требовало и умения, и терпения. Заготовленную лозу предварительно очищали от коры. Такая операция проходит легко со свежесрезанными ветвями. Если же их ошкуривать, скажем, зимой (а чаще всего так оно и бывало по деревенскому обычаю), то успевшие подсохнуть побеги предварительно замачивали в проточной воде и ошпаривали кипятком — «оживляли», чтобы кора была податливее. Затем материал выставляли на солнце, и прутья два-три дня подсыхали и отбеливались на воздухе. Правда, для плетения бытовых изделий повседневного обихода годились и целые, не очищенные от коры побеги.
Очень ответственным этапом подготовки материала было раскалывание лозы вдоль на две, три или четыре части. Делали это особым инструментом с зазубренным концом — щепалом. Лишь затем мастера приступали к плетению. Ива шла не только на всяческие корзины, лукошки и короба (даже для возов). Большим спросом пользовалась плетеная мебель: стулья, столы, диваны и особенно кресла-качалки. Из менее тонко подготовленной лозы сооружали садовые беседки, бордюры для дорожек и цветников.
Лишенные коры белые блестящие побеги красивы сами по себе. Но ивовых дел умельцы иной раз дополнительно их лакировали, красили, а иногда даже серебрили и золотили.
Много лозы шло на изготовление фашин — плетеных бортов земляных оборонительных укреплений. Они воздвигались быстро (помните, в стихотворении «Бородино»: «…построили редут…») и служили достаточно надежной защитой от вражеских пуль и ядер. Мирным же аналогом фашин были плетни и подобные им изгороди, без которых и усадьба — не усадьба, и выгон — не выгон.
ТОПОРНАЯ РАБОТА, КОТОРОЙ МОЖНО ГОРДИТЬСЯ
Краснолесье… Вслушайтесь в это слово. В нем все: удивление, восхищение и даже, если хотите, почтение перед неповторимым произведением природы — хвойным лесом. Он действительно красив, красен во все времена года, особенно сосновый бор с его красновато-золотистыми, озаренными солнцем стволами, уходящими торжественными колоннами в небесную синь. Зелень и золото — как не оценить эту роскошь, родившуюся в суровом северном крае! И наши предки любили и ценили краснолесье, невольно противопоставляя его чернолесью — лиственному лесу, теряющему на зиму листву и становящемуся безликим, темным, черным. Чернолесье к тому же обычно считалось прибежищем черной, нечистой силы: именно в нем, а не в сосновом бору, по народным поверьям, селились лешие, ведьмы и русалки.
Однако хвойный лес ценился не только за свою красоту. Он давал строевой материал, без которого невозможно представить жизнь деревянной древней Руси. Точнее, две его основные породы — сосну и ель. «Сосновая древесина крепче и прочнее еловой и по содержащейся в ней смоле не гниет и -долее, нежели ель, может с корою лежать в воде», — говорит старинная «Краткая российская дендрология». Добавим, что сосновая древесина к тому же плотная, мелкослойная, упругая, легко колющаяся вдоль. Лучшими качествами обладает центральная часть ствола — ядро, которое на спиле подсохшего бревна хорошо выделяется темным цветом. Больше других ценились во все времена высокоствольные и прямые сосны, выросшие в сухом песчаном бору-беломошнике. Их называли по-разному: рудовые, кандовые, а также жаровые, поскольку древесина у свежесрубленных деревьев, особенно если она влажная, желтовато-красноватая, несколько напоминающая по цвету жар раскалившихся в печке углей.
