Из-за подобных историй черные, жившие близ больницы Хопкинса, долго верили, что эту больницу построили по соседству с бедным черным районом в интересах ученых — чтобы обеспечить им легкий доступ к потенциальным объектам исследований. На самом же деле она была построена для блага всех бедняков Балтимора.
Джон Хопкинс родился на табачной плантации в Мэриленде. Его отец освободил своих рабов почти на шестьдесят лет раньше официальной отмены рабства. Хопкинс нажил миллионы, будучи банкиром и бакалейщиком и продавая собственную марку виски. Но он никогда не был женат и не имел детей. В 1873 году, незадолго до смерти, он пожертвовал 7 миллионов долларов на создание медицинской школы и благотворительной больницы. Свои пожелания Хопкинс изложил в письме, адресованном двенадцати членам совета попечителей, которых он собственноручно выбрал. В письме он разъяснял, что цель больницы Хопкинса — помогать тем, кто не может получить медицинскую помощь иным путем:
Нуждающиеся больные из этого города и его окрестностей, невзирая на пол, возраст и цвет кожи, которым требуется хирургическая или иная медицинская помощь и кого можно принять в больницу, не подвергая опасности прочих ее пациентов, а также бедняки из этого города и этого штата любой расы, пострадавшие в результате любого несчастного случая, должны быть приняты в эту больницу бесплатно.
Хопкинс уточнил, что плату дозволяется брать только с пациентов, которые легко могут себе это позволить, а все полученные с них деньги следует употребить на лечение тех, кто лечится бесплатно. Он также выделил собственность стоимостью 2 миллиона долларов и 20 тысяч долларов ежегодно наличными специально на помощь черным детям:
В дальнейшем вы должны будете обеспечить… подходящие здания для приема, содержания и обучения цветных детей-сирот. Приказываю вам обеспечить жилье для трех-четырех сотен таких детей. Вы также имеете право на свое усмотрение взять в этот приют, как принадлежащих к тому же классу, цветных детей, потерявших только одного родителя, а в исключительных случаях — цветных детей, не являющихся сиротами, но оказавшихся в обстоятельствах, которые требуют вмешательства благотворительной организации.
Хопкинс умер вскоре после написания этого письма. Его совет попечителей — большинство из которых были его друзьями и членами его семьи — создал одну из лучших медицинских школ страны и больницу, в бесплатных палатах которой неимущие, многие из которых были черными, получали медицинскую помощь на миллионы долларов.
Однако история больницы Хопкинса отнюдь не безупречна, если говорить о черных пациентах. В 1969 году исследователь из этой больницы использовал образцы крови более семи тысяч детей из окрестностей больницы — по большей части из бедных черных семей — с целью выявить генетическую предрасположенность к преступному поведению. Согласия на это он не получал. Американский союз защиты гражданских свобод (АСШ) предъявил иск, заявив, что данное исследование нарушало гражданские права мальчиков, а также конфиденциальность взаимоотношений между врачом и пациентом, поскольку его результаты были представлены в суд штата и в суд по делам малолетних. Исследование было остановлено и возобновлено спустя несколько месяцев, но уже с использованием форм для получения согласия.
В конце 1990-х годов две женщины подали в суд на больницу Хопкинса, заявив, что ее исследователи сознательно подвергали их детей воздействию свинца и не информировали сразу их родителей о том, что анализы крови показали повышенный уровень свинца в крови детей, даже когда у одного из детей развилось отравление свинцом. Данное исследование являлось частью исследований по изучению методов снижения содержания свинца. Все семьи, которые были в нем задействованы, были черными. Исследователи обработали несколько домов свинцом в различной степени, а затем побуждали домовладельцев сдавать эти дома в аренду семьям с детьми, чтобы затем можно было отслеживать уровень свинца в крови детей. Поначалу судебное дело было закрыто. При апелляции один из судей сравнил это исследование с инъекциями клеток HeLa, которые делал Саутэм, с исследованием Института Таскиги, и с исследованиями нацистов. В конце концов это дело было урегулировано без суда. Министерство здравоохранения и социального обеспечения провело собственное расследование и пришло к выводу, что формы для получения согласия, которые использовали в данном исследовании, «не обеспечивали адекватного описания» различных уровней снижения содержания свинца в домах, подвергшихся обработке.
Однако сегодня, когда люди говорят об истории взаимоотношений больницы Хопкинса с черным населением, многие из них считают самым ужасным оскорблением случай с Генриеттой Лакс — черной женщиной, чье тело, по их словам, эксплуатировали белые ученые.
Сидя в гостиной Лоуренса, Сонни и Бобетта около часа на все лады поносили больницу Хопкинса, похищающую черных людей. Наконец, Сонни откинулся на стуле и сказал: «Больница Джона Хопкина не дала нам никакой информации. Вот что плохо. Не печально, но плохо, потому что непонятно, то ли они не дали информации, потому что делали на этом деньги, то ли просто хотели держать нас в неведении. Думаю, они делали на этом деньги, потому что они продавали ее клетки по всему миру и поставляли их за доллары».
«В Хопкинсе говорят, что у них не осталось больше клеток, — воскликнул Лоуренс, — но ведь они нажили миллионы! Нечестно это! Она — самый важный человек в мире, а ее семья живет в бедности! И если наша мать так нужна для науки, то почему мы не можем получить медицинскую страховку?»
У Дэя был рак простаты, а его легкие были полны асбестовой пыли; у Сонни было больное сердце, а у Деборы — артрит, остеопороз, глухота, связанная с поражением слухового нерва, повышенная тревожность и депрессия. Помимо всего этого, у всех членов семьи были повышенное давление и диабет. Лаксы считали, что они изрядно поддерживают фармацевтическую промышленность и некоторых врачей. А страховка у Лаксов была да сплыла. Некоторые из них пользовались федеральной программой медицинской помощи престарелым, лечение других время от времени оплачивали супруги. Но в целом все Лаксы так и перебивались — ни постоянной медицинской страховки, ни денег на лечение.
Пока Лаксы-мужчины говорили о больнице Хопкинса и о страховке, Бобетта, фыркнув от отвращения, отправилась в свое откидное кресло в гостиной. «У меня давление подымается, и вообще я не буду из-за этого помирать, вы понимаете?» По ее словам, все это попросту не стоило того, чтобы злиться и выходить из себя. «Все знали, что черные исчезали из-за того, что врачи из Хопкинса экспериментировали над ними! — крикнула она. — И я верю, что во многом так оно и есть».
«Возможно, что и так, — подтвердил Сонни. — Но многое может быть и мифом, никогда этого не знаешь. Но одно мы знаем точно: что клетки моей матери — никакой не миф».
Дэй опять стукнул своей палкой.
«Знаете, что на самом деле тут миф? — Бобетта вскочила с кресла. — Все всегда говорили, что Генриетта Лакс подарила эти клетки. Она ничего не дарила. Их просто взяли без спросу, — она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Что на самом деле могло расстроить Генриетту, так это то, что доктор Гай никогда ничего не рассказывал семье — мы ничего не знали об этих клетках, а его это не заботило. Для нас это было как „глажение против шерсти“. Я просто постоянно спрашиваю у каждого: „Почему они не сказали ничего семье?“ Они же знали, как с нами связаться! Думаю, если бы доктор Гай не умер, я бы сама убила его».
22
«Наслаждаться славой, которую она вполне заслуживает»
В один из дней в конце весны 1970 года Джордж Гай в своих любимых болотных сапогах стоял на берегу реки Потомак, куда он уже не первый год каждую среду ездил на рыбалку вместе с несколькими коллегами-исследователями из больницы Хопкинса. Внезапно он ощутил такой упадок сил, что с трудом смог удержать в руках удилище. Приятели дотащили его через дамбу до белого джипа, который Гай купил на деньги с премии за изучение рака.
И вскоре после той поездки на рыбалку — ему был семьдесят один год — он узнал, что у него заболевание, с которым он пытался бороться всю свою жизнь. Джордж нашел у себя одну из самых убийственных форм рака — рак поджелудочной железы. Он знал, что без операции проживет всего несколько месяцев, а скальпель хирурга, возможно, подарит ему немного времени. Или не подарит…
8 августа 1970 года около 6 утра Маргарет вызвала всех сотрудников лаборатории Гая — включая докторанта, только что прилетевшего утренним рейсом из Европы.
«Приходите как можно быстрее в лабораторию. Сегодня утром будет выполняться срочная процедура», — попросила она их, не уточнив, о какой именно процедуре идет речь.
