Критическое начало препятствует слепому преклонению перед любым авторитетом. Оно получило существенное развитие на фоне высокого уважения к любой форме интеллектуальных устремлений и духовных усилий.
Основы диалектической логики наиболее яркое свое воплощение нашли в зороастризме и христианстве . Центральная идея Авесты – о значении борьбы противоположностей как источника развития мира. Такая борьба и в природе, и в человеческой жизни на практике имеет одинаковые последствия, она приводит к движению и развитию. Христианством было продемонстрировано, что парадоксы, как правило, полны внутреннего смысла. «Блаженны нищие духом». Нищета предполагает открытость миру, вечную жажду, которую и насытит духовная пища. Из канона следует, что когда сознание бьется в тисках противоречий, происходит рождение и развитие самой мысли. Без этого горнила невозможны явление новых идей и подлинно творческая деятельность. В индуизме всегда считалось, что основа мира – мысль, в нем давно пришли к выводу, что принимаемое человеком как противоположности отражает не природу вещей, а природу воспринимающего разума. В тисках парадоксов бьется не внешний мир, а только мир мысли. Поэтому, чтобы постичь реальную действительность, мысль должна выйти за пределы самой себя. Единственный способ познать мир – в действии, путем непосредственного отождествления с постигаемым объектом, а не только с помощью рационального его расчленения.
Сегодня математическая лингвистика играет существенную роль в понимании путей познания. Она изучает глубинную организацию языка и показывает, что в своих застывших формах язык представляет логическую структуру мышления народа, его использующего. Если в европейских языках сама форма глагола показывает, происходило ли нечто в прошлом, настоящем или будущем, то в китайском, где отсутствует категория времени, для этого необходимо упоминание конкретных событий и имен. При такой структуре языка снижаются различия между настоящим, прошлым и будущим. В силу таких особенностей китайского языка большинство мыслительных задач решается не путем постепенного приближения к объекту замысла через построение все более совершенных высказываний о последнем, то есть не с помощью линейного мышления, а путем «охвата». Охват предполагает созерцание предмета мысли в различных ракурсах и рассмотрение большого числа аспектов, то есть ведет к концентрическому мышлению. При таком мышлении мудрость понимается как умение свободно вливаться в течение событий, вместо того чтобы пытаться активно вмешиваться в спонтанное развитие реальности. С подобным отношением ко времени связано и традиционное для Китая восприятие мира как совокупности ритмов и замкнутых циклов.
Экология. Принцип Ахимсы до сих пор – вершина экологической мысли. В законах зороастризма можно отметить существенное опережение современных представлений в этой области. В соответствии с ними ничто нечистое не должно соприкасаться с природным источником питьевой воды – озером, рекой или колодцем. Даже если горел собственный дом, зороастрийцы предпочитали гасить его песком или землей, но беречь воду. К землепользованию во многих религиях также сложилось оберегающее, почтительное отношение. Так, в иудаизме , чтобы предупредить возможность обезземеливания и сосредоточения собственности в немногих руках, закон утверждал, что владельцем земли является Яхве, а израильтяне на ней – не собственники, но поселенцы. Каждый седьмой год – субботний – земля не обрабатывалась, а что на ней само вырастало, оставалось для бедных. Здесь предусмотрен регулярный отдых земли под парами в конце семилетнего цикла для восстановления ее плодородия. Через 49 лет (семь субботних) начинался священный юбилейный год, когда не следовало сеять и жать и разрешалось питаться только дикорастущими плодами (Лев. 25, 23).
Генетика. Представления о законах наследственности имеют свои истоки в законе кармы. В соответствии с ним совершенное действие не может быть изглажено, пока не принесет плод – в природе нет силы, способной помешать автоматическому наступлению результата. Согласно закону кармы все, чем является человек, его тело и здоровье, его духовный мир – результат его собственного поведения в прежних рождениях. В буддизме , по сравнению с индуизмом , где внешний мир представлялся постоянно волнующимся, но непрерывным единым и вечным бытием, сделан шаг в сторону дискретности, атомарности. Будда считал, что очень важна интроспекция, так как осознание чего-либо тесно связано со способностью логического мышления. Поэтому он заменил непрерывный мир совокупностью отдельных элементов (дхарм). Дхарма – не мельчайшая составная часть материи, как в европейских трактовках, а мельчайшая часть того, что способен воспринять человек своими чувствами. Всего таких элементов 75. То есть человек выступает как совокупность ощущений, восприятий, представлений и сознания. Говоря современным языком, анализ реальности ведется в дискретных элементах.
Все мировые и национальные религии, описанные в этой книге, признают присутствие в физическом теле тонкой субстанции, не подверженной смерти, которая считается неизменной сущностью «Я». Ни одна религия не считает смерть абсолютным небытием, а только отделением психической сущности от грубого материального тела, после чего начинается новая жизнь, а тело распадается вследствие утраты им оживляющего принципа. Все религии сходны и в том, что судьба человека решается на земле, но расходятся в суждении, живет ли человек на земле однажды ( иудаизм , христианство , ислам ) или множество раз ( индуизм , буддизм , конфуцианство ). Почему представление о бессмертии красной нитью проходит через все религии? Например, по представлениям Лао-цзы, только тело человека умирает, но сущность его никогда не уничтожается. Когда настанет время, тело его погибнет, но дух его не умрет никогда (155, с. 184, 273). С нашей точки зрения, подобные воззрения отражают не только мечту человека о продлении жизни в связи с незавершенностью земных планов, но и нечто иное. Создается впечатление, что и представления о «тонком теле» и о бессмертии – интуитивные прозрения, формулирующие один из фундаментальных законов мироздания – закон сохранения информации. Говоря современным языком, они усмотрели накопление информации по мере прохождения жизненного цикла у всех живых существ и ее трансформацию у человека под влиянием личных ценностей и смыслов, руководивших его действиями на протяжении этой жизни.
Здесь надо принять во внимание двойственную роль ценностей. С одной стороны, ценности и смыслы делают жизнь человека содержательной. Их неравнозначность открывает возможность действовать. С другой стороны, они являются непрерывным источником возникновения следующих смыслов и следующих поступков. Когда совокупность и упорядоченность ценностей человека организована в некотором понимании удачно, направляла его поступки в правильное русло, то в следующем рождении этот человек имел лучшие перспективы. Если нет, то его перспективы ухудшались и человек опускался по шкале совершенствования и рождался в другом облике. Путь человека к слиянию с Брахмой снова удлинялся, и так бесконечно. Все эти пертурбации направлял закон кармы – закон безусловной зависимости следствий от причин.
Будда задумался над этой ужасающе длинной перспективой и сформулировал новый закон. Он предложил не улучшать ценности и смыслы, а сделать акцент на незаинтересованном деянии. С точки зрения психологии такие действия предполагают отношение ко всем событиям одинаковое, равноценное, то есть исключают всякое отношение. Именно этот путь, предложенный Буддой, вел к прекращению вращения колеса перерождения – нирване, поскольку незаинтересованное действие не производит «кармических остатков». При этом можно достичь полного погашения страстей, следовательно и страданий. Человек как бы и действует и не действует. Тем самым, выполняя свои сословные или кастовые обязанности, он действует, не пятная свою карму.
Лао-цзы тоже считал, что самое запредельное доступно только тому, кто смирил в себе страсти и отказался от желания самоутвердиться. Если человек не заботился о себе, то он весьма удачно совершил свое дело (155, с. 248). Отзвуки представления о роли недеяния можно найти и в учении Конфуция. Он считал, что император – «Сын Неба», может править и способом «недеяния», поскольку его воздействие обусловлено совершенством внутренних потенций, влияющих на мир спонтанно и незаметно, подобно силам природы. В исламе тема недеяния обнаруживается на высшей стадии совершенствования суфия – на стоянке приятия. На этой стоянке, как и на первой, суфий снова работал над преобразованием личностных ценностей, но теперь добивался не направленного их изменения, а принципиального выравнивания. Это и позволяло ему подняться над обычными жизненными ценностями и равно воспринимать нравственное и безнравственное, добро и зло.
