3: В промежность другого новичка?
Дж: Ну. «Действуй, как если ты сосешь его член!» И они трут его промежность твоим лицом. Это такое заводящее дело, особенно если парень и в самом деле привлекательный.»
(Zeeland 1995: 281–282)
Зилэнд видел фотоснимки инициации моряков — «перехода через линию» (crossing the line), по нашему — «прописки». Моряки выстроены шеренгой голыми, и каждый держит в руках гениталии стоящего впереди (Zeeland 1996: 174). В других случаях новички (их называют «polliwogs»), переодетые в женщин, должны имитировать секс голубых и бегать по-собачьи. Только после этой церемонии они становятся настоящими мужчинами и моряками (Zeeland 1996: 196). Через унижение — к достоинству. Но унижение носит наглядно сексуальный характер, и если всё действо организовано для услады старослужащих, то эта услада очень уж насыщена гомосексуальными обертонами.
Неудивительно, что друзья с корабля «Панджер» назвали Зилэнду немало голубых на корабле. Когда же Зилэнд посетил корабль, то в матросском гальюне он увидел кабинки, стенки между которыми были многократно просверлены, «будто пулеметными очередями», чтобы облегчить контакт между восседающими матросами. Сношения в душевой опасны, поведал Зилэнду матрос Эдди, но на корабле есть много мест, где можно укрыться вдвоем. На корме есть даже участок, где по ночам всегда абсолютно темно — это место, где сбрасывается мусор.
«Ночью в океане там не увидеть никого. И можешь отправиться в этот закуток и иметь сексуальный контакт с людьми, которых ты даже не видишь. Не видишь их лиц, даже можешь не заботиться о том, как они выглядят. Я знаю уйму друзей, бегающих туда каждую ночь.»
(Zeeland 1995: 51)
Словом, профессия моряка, как и воинская служба, с их чисто мужской средой, усиливают и, главное, высвобождают сексуальный интерес к другим мужчинам.
Конечно, есть подозрение, что интерес этот в более или менее скрытой форме присутствует еще до поступления во флот у тех, кто выбирает эту стезю, что их тянет не только к морю, но и к мужской молодежной среде.
Вот сексуальные приключения будущего моряка (в годы Второй мировой войны), документированные для сексологической книги Сэмюелса. Записан рассказ некоего Эдди Р., который подружился с Джонни С, парнем, записавшимся в свои 18 лет во флот. Жили по соседству, и Эдди, младше своего красивого друга на два года, был под его влиянием. Эдди не осознавал своих гомосексуальных склонностей, и его рассказ, если иметь в виду не Джонни, а самого Эдди, может служить также иллюстрацией путей осознания. В последний месяц, оставшийся Джонни до ухода во флот, друзья играли в теннис, купались в бассейне.
«Это и был первый раз, когда я увидел Джонни совершенно обнаженным, и признаюсь, это ударило меня по нервам. Я наклонился, чтобы взять носки и тапки, и моя голая задница коснулась его голой ноги. Я похолодел. Я не мог шевельнуть мускулом. Этот электрический шок прошел через всё мое тело… Я разбудил в себе дьявола. Джонни посмеивался надо мной, когда я, наконец, пришел в себя и выпрямился.
«Осторожнее, приятель, — сказал он мне, — Твоя попка напоминает мне одну девчонку, с которой я когда-то спал».
За всю жизнь я не припомню чтобы мы разговаривали о сексе, никогда. Но внезапное упоминание о моей заднице в сравнении с девушкой, с которой Джонни имел секс, право же бросило меня в жар. Я чувствовал, как твердеет мой член и не мог понять, почему. Джонни явно видел, что со мной происходит, потому что он начал смеяться. «Лучше давай искупаемся, — предложил он, — а то у меня встает при одном виде твоего стояка».
Так и было. Мой член был все время поднят и ужасно горяч. Джонни хлопнул меня по заду и мы направились к воде. Некоторое время мы плавали, боролись и баловались в воде. Джонни нырнул и вынырнул из-под меня. Он схватил меня за задницу, и я думал, что выскочу из воды. Он оказался на поверхности возле меня, и наши тела соприкоснулись. Меня прямо обожгло. Несмотря на холодную воду мой член был тверд и высунулся прямо передо мной. Я чувствовал, как он терся о его живот, потому что он улыбнулся и, просунув руку под водой, схватил его. Я готов был закричать. Парень, это было отлично!
«Пойдем, вернемся к нашим манаткам», — сказал он. Он кивнул, и я почувствовал, что мое сердце бьется, как барабан. Мы не принесли с собой ничего, чем вытираться, так что я предложил растянуться за кустами и пусть нас высушит солнце. «Тут никто нас не увидит», — сказал он, когда мы улеглись с руками под головой. Вероятно, я весь трясся от предвкушения.
Несколько минут мы лежали тихо, потом Джонни приподнялся на локте и низко наклонился надо мной. «Ты когда-нибудь баловался с другим парнем?» — спросил он. У меня пересохло в горле. Я не мог ему ответить. Я лишь повертел головой НЕТ. Он ничего не сказал на это, он даже не спросил меня, хочу ли я играть с ним, он просто протянул руку и схватил мой член и начал играть с ним, как если бы это было его собственный член. Я думал я сойду с ума. Он перекатился поближе, а я плотно зажмурил глаза. Я был раскален до кипения, и рот был будто набит ватой. Я просто не мог больше удерживаться. Его рука дрочила меня так медленно и легонько, я не мог больше контролировать себя. Я дотронулся до него и увидел, что его член тверд, как стальной болт. И он был такой большой, что я едва мог охватить его рукой. Я почти кончил лишь дотрагиваясь до него. Это был первый раз, когда я держал в руке член другого парня, а Джонни был и сам охвачен жаром, потому что мы оба выстрелили свою порцию за каких-нибудь пару минут».
После этого первого эпизода у бассейна парни баловались друг с другом при любой возможности, иногда два и три раза на день. Они экспериментировали почти со всем и были всё время вместе.
«Я всегда боялся признаться Джонни, что мне хотелось, чтобы он воткнул мне.»
(Samuels 1968: 39)
А потом мы как-то были в подвале моего дома. Мои предки ушли к родственникам на свадьбу, и я знал, что они вернутся лишь очень поздно. Мы с Джонни начали играть с членами друг друга. Мы закончили это введя члены друг другу в рот, но ни один из нас не глотал сперму, мы всегда выплевывали ее.
Ну вот, каким-то манером Джонни стал баловаться, бороться со мной и всё такое, и вдруг он пригвоздил меня животом вниз и с руками, завернутыми за спину. Мы оба были голыми, и я был дьявольски разгорячен от одного лишь ощущения его веса на моей спине. Мы замерли в такой позиции, и ни один из нас долгое время ничего не говорил. Мы просто лежали так, я на животе, а он верхом на мне. Потом почти шепотом Джонни сказал: «Сейчас я воткну тебе, Эдди, ничего?» Всё мое тело тряслось, я ничего не ответил, я лишь лежал там и чувствовал твердый член Джонни, пульсирующий на моих ягодицах.
Джонни поплевал на расщелину моей задницы и растер свою слюну по отверстию. Я думал, потеряю сознание, так я был чертовски разгорячен. Потом я почувствовал, как головка его члена толкнулась в мое отверстие. Было больно, но всё же я чувствовал, как мой член становится тверже по мере того, как головка его члена пробивалась внутрь моей задницы. Я кричал или что-то вроде того, потому что я очень живо вытащил это из меня, но он не слез с меня.
Я снова расслабился и он принял это за сигнал попытаться вновь. На сей раз он не только ввел внутрь головку, но и три-четыре дюйма своего ствола. Боль была страшная, как черт знает что, потом она стала уходить и всем своим телом я чувствовал тело Джонни. Парень, это было потрясающее ощущение иметь эту чёртову штуку воткнутой глубоко в меня. Джонни дал мне один толчок всей этой проклятой штукой, и я сразу же спустил. Понимаешь, один толчок, и я кончил. Джонни начал по-настоящему трахать меня, но я сказал, что больно, и он остановился. Я сказал ему, что я спустил, и он сказал мне, чтобы я расслабился и что он еще не кончил и что он хочет продлить наслаждение насколько возможно. Я сказал ему, что мне больно, но он был, вероятно, слишком распален, чтобы остановиться, потому что он начал совать эту штуку в меня, как если бы я был Голландским туннелем или чем-то в этом роде. Боль стала ужасной, я думал, я отключусь. Это было окей, пока я был распален и все такое, пока я не кончил, но когда я кончил, боль была такая — умереть. Я пытался расслабиться, когда он пахал меня сзади, но я не мог. Потом ни с того ни с сего я получил новую эрекцию. Я чувствовал, как член Джонни трет мне что-то там сзади и это распаляло меня дьявольски. Я кричал Джонни трахать меня сильнее и сильнее. Как раз когда Джонни спустил свои соки в меня, я выпустил свою порцию по всему коврику, на котором мы лежали.
С этого дня мы делали это всякий раз, как только могли воспользоваться укромностью. Мне было всё труднее достичь оргазма, и у Джонни были те же проблемы. Тут мы поняли, что мы не удовлетворены нашим траханьем и я решил поговорить с Джонни об этом. Я признался ему, что мне недостаточно когда меня трахают просто так. Я сказал ему, что он должен применять больше силы. Он только улыбнулся и сказал: «Ну Эдди, я боялся, что тебе будет больно, поэтому и сдерживался». «Ладно, не сдерживайся» — сказал я. Ох, парень, с этого самого момента мы так и стали поступать, и должен сказать, никогда не забуду, каким грубым насильником он стал. Понимаю, что это звучит, как если бы я чокнулся, но я обожал каждую секунду этого. Он пробивал этот кусман мяса так глубоко в мой зад, что я думал, у меня зубы вылетят. Трахая меня, он кусал меня, и царапал, и месил мою задницу кулаками. Мне это отчаянно нравилось, и я знаю, что ему тоже». Эдди считал этот месяц перед уходом Джонни на флот, лучшим в своей жизни.
