— По указу самой Екатерины.
— В особом футляре в Эрмитаже.
(Ремизов 1992: 325)
И вот у Сомова собралась большая компания известнейших деятелей искусства и философии — Добужинские, Бенуа, Кузмин, Бакст, Дягилев, Розанов и другие. Собрались, чтобы посмотреть принесенную из Эрмитажа реликвию, сделанную по приказу императрицы Екатерины в память князя Потемкина «для назидания обмельчавшему потомству». Когда раскрыли ларец, «Розанов полез руками». Тут случилось то, чего так боялся хранитель Эрмитажа: сковырнули-таки «родинку». Долго ползали под столом, искали. Вроде нашли и приладили.
Алексей Ремизов умудрился поразить всю компанию. «Вот вы восхищаетесь этим, — я показал на ларец, который надо было закрыть и завернуть в дорогую шелковую пелену: «воздух», как «частицу» мощей, — но ведь это мертвое, «бездыханное», а я знаю живое и совсем не неприкосновенное, и в ту же меру…»
— Кто? Где?
— Да Потемкин.
— У какого Потемкина?
— Студент Потемкин, пишет стихи: «папироска моя не курится…»
И уж за столом никто ничего не заметил, только Вас. Вас. Розанов с застывшим недоумением загадочно пальцами раскладывал на скатерти какую-то меру, бормоча, считал вершки, продолжая чай и разговоры о выставке, как бы мимоходом расспрашивая и о студенте Потемкине. <…>
И должен сказать, слова мои о живом Потемкине — «у всех на глазах ходит по Петербургу» — были отравой. Помню, Розанов — первый: «Покажи мне Потемкина!»
Познакомились, залучили к Сомову. «Всё очень просто вышло и занимательно». «Петрушу, так рассказывал Кузмин, он присутствовал на этом веселом свидании, пичкали пирожками и играли с его живым потемкинским — три часа.
С этого вечера Потемкин и пошел в ход» (Ремизов 1992а: 216–219). Он стал одним из главных авторов «Сатирикона».
Ремизов не угомонился. Узнав, что в Петербург из Москвы приедет Аркадий Павлович Зонов, а он подобен слону («обладает сверх Божеской меры»), Ремизов сообщил о нем философу Розанову.
«— Аркадий Павлович! — В.В. даже привстал. — удивительно! удачно! сверх Божеской меры!»
И вскоре известил запиской Ремизова о своем целевом визите: «Хочется мне все-таки взглянуть на 7-вершкового (31 см. — Л.К.). В Индии не бывал, так надо хоть в плечах посмотреть слонов. Я думаю, особое выражение физиономии: «владею и достигнул меры отпущенного человеку». По-моему, наиприятнейшая мера 5 вершков (22 см. — Л.К.): если на столе отмерять и вдуматься, то я думаю, это Божеская мера. Таким жена не наиграется, не налюбуется. Большая мера уже может напугать, смутить, а меньшая не оставит глубокого впечатления. Поэтому, может, я к Вам зайду около 12-ти ночи или около 10 сегодня или завтра». <…> Свидание состоялось.
В нашей теснющей столовой, служившей и местом убежища странника, на «волжском» с просидкой диване провели мы втроем: я, В.В. и Зонов — много ночных часов, запершись на ключ.
В.В. говорил тихо, почти шепотом: вещи ведь всё были деликатные — Божественные! — скажешь не так, и можешь принизить и огрубить вещь.
В.В. раскладывал и прикидывал на столе всяческие меры. Зонов отвечал, как на исповеди, кратко и загадочно по-зоновски. <…> Но что особенно поразило В.В., это признание Зонова относительно степени его неутомимости… <…>
В.В. размечтался. Ему уже мерещилось: у нас, где-нибудь на Фонтанке, такой институт, где будут собраны «слоны» со всей России, со всего мира для разведения сильного и крепкого потомства».
(Ремизов 1926: 232–234)
О причинах этого чуть ли не всеобщего восхищения написано психологами и антропологами немало книг (Vangaard 1972; Aron et Kempf 1978; Keuls 1985-Monick 1987; Danielou 1993; Уайли 1996, и др.). Ассоциация большего размера с превосходством, страсть к доминированию, самоутверждение в сексуальной сфере («мачизм» — от испанск. macho 'самец'), фаллические культы плодородия и т. д. Уайли пишет о гиперболизации фаллоса в рамках юнговской «инфляции», т. е. раздувания своего «я». Многие усматривают корни этого явления в животной предыстории человечества — у обезьян демонстрация эрегированного члена означает угрозу и притязание на господство, на более высокую ступеньку иерархии (Кон 1989: 82; Дольник 1994: 125–126). В борьбе за самок такая демонстрация имела вполне понятный смысл: я готов к совокуплению, я сильнее других оснащен для этого, и конкурентам лучше убраться.
«Какой бы ни была причина этой навязчивой идеи, этой, как наваждение, психологической зависимости состояния мужчины от размеров своего члена, — продолжает Гриффин (1995: 50), — нужно признать, что человечество повсюду ассоциирует мужской член с представлением о господстве, доминировании.
Вы не обращали внимания, как уже взрослые мальчишки в бойскаутских лагерях или тинейджеры в общих спальнях часто затевают игру под названием «Ну-ка, посмотрим, у кого больше!». Хотя мужчины вырастают из подобных детских игр, восхваляющих фаллическое превосходство, все же врожденное чувство любопытства в это отношении сохраняется надолго. Большинство мужчин в этом никогда не признается, но тем не менее такие сравнения исподтишка постоянно имеют место, даже среди гетеросексуалов, которые всегда бросают любопытный взгляд на мужское достоинство человека, стоящего рядом с ним либо у соседнего писсуара, либо в душевой кабинке».
Этот американский врач точно уловил психологию мужчин и их обычную тревожность относительно достаточности своих сексуальных данных в сравнении с нормой, с большинством. На деле 80 % мужчин имеют размеры в пределах 13–18 см. Средний размер эрегированного члена — 15 см или 15–16 (Гриффин приводит ряд статистических подсчетов и графиков распределения). Но в опросах выясняется, что люди с таким размером члена считают свой член маленьким, а средним размером называют 18–20 см. У чернокожих средний размер на 3 см больше, но только в вялом виде, а в состоянии эрекции приближается к среднему размеру белых. У желтокожих по одним данным (о японцах) — на пару сантиметров меньше, чем у белых, по другим (это касается других представителей расы) — больше. На вопрос анкеты Гриффина, какой размер члена был бы желателен для его респондентов, выяснилось, что средний американец хотел бы иметь член в 23 см длиной и 18 см в окружности (т. е. больше 5,5 см толщиной) (Гриффин 1995: 91).
Именно таким оказывается член в большинстве порнографических журналов и на порнофильмах — приходится отбирать моделей и актеров. У знаменитой порнозвезды гомоэротики Джеффа Страйкера, как уверяют, 28 см (но в реальности в фильмах не видно подобного чудища, хотя член и большой). Таким же и даже еще большим рисуют член художники гомоэротического жанра. С огромным членом изображали греки Пана, римляне — Приапа. Английский художник Обри Бёрдслей, изящный болезненный юноша, сотрудничавший с Оскаром Уайлдом, рисовал античных мужей с неимоверно могучими стоящими членами. Огромные члены у абсолютно всех героев Тома из Финляндии. Конечно, встречаются в действительности такие большие члены, как на рисунках гомоэротики, но очень редко. Один такой случай приводит Силверстайн (Silverstein 1981: 245). Леонард Роджерс, уроженец сельской глубинки в Маунтин Рок, которому ко времени встречи было чуть больше тридцати, рассказал о своей семье, в которой он один (из семнадцати детей) оказался геем.
«Мой отец был очень хорошо оснащен, так сказать. Я знаю женщину, одну женщину, у которой были шашни с моим отцом. Она говорит: «Твой папаша был оснащен, как жеребец». Другие люди тоже говорят, что папа и в самом деле был здорово оснащен. Они говорят, он мог достать свой член через пояс своих штанов, свесить его и отлить.
Когда мой брат женился, моя мать и невеста вечером перед свадьбой были в кухне, и мать сказала ей: «Я не знаю, конечно, но если он похож на своего отца, а он типичный Роджерс, то он оснащен, как жеребец». На следующее утро я спросил свою невестку, верно ли это. Она говорит: «Чертовски верно! Он и в самом деле таков!» Тогда я спросил моего братца, а он говорит: «Ну да». Он сказал, что у него одиннадцать с половиной дюймов (29 см). А я сказал, что не верю. Я сказал, что должен увидеть. Он и достал его, стоячий, а я взял деревянную линейку и приложил прямо к его животу, и вышло, будь я проклят, одиннадцать с половиной дюймов. Значит, моя мать была права, Роджерсы хорошо оснащены». Леонард со стыдом добавил, что видимо гены истощились, пока дошло дело до него, последнего сына. «У меня только десять дюймов» (25 см).
Хотя большинство сексологов отрицает реальное превосходство очень большого члена в сексе, Гриффин считает, что дело не только в психологии мужчин и даже не только в учете психологии женщин (которым, судя по тестам, нравится сознавать, что их мужчины «хорошо оснащены»). По Гриффину, дело еще и в большей возможности выбора позиций, а также в большей площади соприкосновения, а значит, и более остром наслаждении. Гриффин занялся способами увеличения длины и толщины члена, и его книга пользуется огромной популярностью. Она называется «Размер пениса и увеличение» (в русском переводе: «Как увеличить размеры мужского полового члена»). Кроме традиционных методов Гриффин описывает и новые методы — горячие массажи, вакуумный метод и проч., а также пластические операции.
