не должен! Ты же Царь! — засмеялся Иван.
— Тьфу-ты!.. — топнул ногой Банифаций. Он встал, сердито погрозил Ивану пальцем и вышел вон.
Заботясь о счастье других, мы находим своё собственное.
Платон
— А вот и первый гость пожаловал! — объявил Советник, кивнув на ворота.
Стража непроизвольно расступилась, когда во двор въехала золочёная карета. Её легко тащили три пышногривых рысака белой масти. На запятках стояли два лакея, а на облучке важно восседал усатый кучер. Повозка остановилась, лакеи тотчас соскочили на землю и распахнули дверцу. На свет божий появилось содержимое кареты — обаятельный юноша в дорогих одеждах. По всей видимости, это и был первый кандидат в женихи принцессы Агнессы.
Банифаций в компании Советника и нескольких Министров вышли навстречу.
— Добро пожаловать в наше славное царство-государство, дорогой принц! — приветливо воскликнул Банифаций.
— Позвольте засвидетельствовать Вам свое почтение, Ваше величество! — склонил голову гость.
— С кем имею честь говорить?!
Принц раскидал конечности в сложном реверансе приветствия и ответил:
— Принц Саттва!
На этом церемония закончилась.
Юношу проводили в отведённую для него комнату, а карету на конюшенный двор.
Не успели придворные обсудить поведение и наряд первого красавчика, как у ворот засуетились стражники, и во двор въехала вторая карета: ещё более роскошная, с лакеями в дорогих ливреях и парой щегольских кучеров.
Из неё показался огненно-рыжий чаровник с пожирающим взглядом. Он ловко соскочил со ступеньки и стремительно направился к Царю.
— О, повелитель, я безмерно счастлив быть Вашим гостем!
— Милости просим! — Банифаций склонился в лёгком поклоне.
— Принц Раджас! — к Вашим услугам! — щегольски цокнул каблуками гость.
И его проводили в гостевую комнату дворца, а карету с лошадьми и лакеев отправили на конюшенный двор.
Очередной гость не заставил себя ждать. Стражники у входа уже были готовы к этому и гостеприимно распахнули ворота. Во двор въехала зловещая чёрная карета, запряжённая в тройку вороных коней. Мрачный вид экипажу добавлял ужасно безобразный, пиратского вида кучер, грубо стегающий коней и злобно ворчащий.
Из кареты к напуганным хозяевам вышел заспанный хмурый юноша в тёмной одежде и неприветливо бросил:
— Разве так гостей встречают?.. Ладно, так и быть, задержусь у вас на недельку-другую. И, может быть, даже присмотрюсь к вашей мамзели! Моё имя — Тамас! Где моя комната?..
— Мдя… — только и вымолвил вслед ему Банифаций.
А Советник сглотнул кадык и вытер вспотевший лоб.
И только Иван, наблюдавший со стороны за всей этой светской нелепицей, смеялся до колик в животе.
Как оказалось, это были ещё не все претенденты на руку и сердце принцессы Агнессы.
Утром следующего дня к воротам дворца подъехал ещё один экипаж. Банифаций со свитой поспешил навстречу гостю.
Дверца кареты распахнулась, и из неё вышел смазливый улыбающийся, крепко сбитый юноша, внешним видом отвергающий любое сомнение по поводу его происхождения.
— Принц Фердинанд! — объявил он.
Банифаций и Советник переглянулись.
— Добро пожаловать, Ваше высочество! Как добрались?!
— Спасибо, Ваше величество, Божьей милостью, всё хорошо!
— Не шалят ли разбойнички по дорогам? — с хитрецой улыбнулся Банифаций.
Фердинанд сделал паузу, наморщил лоб и, как бы спохватившись, воскликнул:
— Ах да!.. К счастью никого не встретил! Ваше величество, я глубоко признателен Вам за своё спасение!
— Да, полноте! — благосклонно улыбнулся довольный Банифаций, — люди должны помогать друг другу! Милости просим во дворец! Вам покажут вашу комнату.
Иван не мог упустить этого момента. Ему жуть как хотелось узреть батюшку в новом обличии. И он всё увидел от начала до конца: «Бог мой, каков молодец! — мысленно восхитился Иван, — и он прав, сходство с Федотом очень большое! Да, на такого красавчика любая принцесса внимание обратит!»
Он стоял поодаль, вместе с остальными придворными, ожидая приказаний Его величества.
Принцу Фердинанду тоже не терпелось кое-с кем встретиться, хотя бы взглядом. Но он боялся подвергнуть себя подозрениям и держался, как мог. Лишь только тогда, когда Пантелеймон очутился в, предоставленных ему, апартаментах, он вышел на маленький балкончик и осмотрел королевский двор.
Ивана он увидел сразу. Его и искать не нужно было — он стоял внизу, почти под самым балконом и, радостно улыбаясь, смотрел вверх.
«Вот дурень! — испугался Пантелеймон, — раскусят нас обоих, как пить дать!».
Он посмотрел по сторонам: никакого внимания Иван не привлекал. Тогда Пантелеймон еле заметным движением помахал сыну рукой.
— Добрый день, Ваше вели… Ваше высочество! Как поживаете?! — закричал Иван.
У Пантелеймона защемило в груди. Он сладко улыбнулся Ивашке и нарочито холодно ответил:
— Спасибо, юноша, хорошо поживаю! А ты как?
— А я — просто живу! — ответил своей излюбленной фразой Иван.
За спиной Пантелеймона раздался стук в дверь. Пантелеймон открыл, за дверью стоял слуга.
— Завтра в десять общий завтрак в круглом зале дворца Его величества! — важно произнёс он.
— Хорошо, голубчик, я понял, ступай.
* * *
Завтрак больше походил на обед — так богат был стол. Царь Банифаций сразу давал понять, что принцы приехали сюда не случайно и что он до неприличия богат. Соответственно и невеста — достойна не меньшего!
За столом, кроме Банифация сидели министры и Советник, однако рядом с Монархом одно место было не занято.
Принцев усадили напротив. Они понимали — для кого предназначалось, пустующее пока, место, и нетерпеливо ёрзали на своих стульях, небрежно постукивая приборами по тарелкам.
Банифаций бесцеремонно разглядывал своих гостей.
Принц Саттва был хорош. Он скромно, не отходя от этикета, беззвучно занимался завтраком, изредка вежливо поглядывая на хозяина дворца. Его лицо олицетворяло гармонию и умиротворение. Это хорошо было до определённой степени: как только Царь чуть дольше задерживал свой взгляд на принце — ему становилось скучно и клонило в сон.
Принц Раджас умудрялся делать несколько дел одновременно: рассматривать фрейлин, подмигивать дочери Министра медицины и поглощать пищу. Причём даже поедание сладких булочек он превращал во фривольный фарс.
Принц Тамас же разбирался с едой, будто это была печень его заклятого врага. Он свирепо жевал, убийственным взглядом сверля Советника и министров, а Банифация просто игнорировал. Казалось, ещё минута и он обязательно схватит со стола графин и разобьёт его о чью-то голову.
Принц Фердинанд вежливо, но расковано поглощал яства и исподлобья рассматривал Банифация. Пару раз они встретились глазами, и Банифаций вздрогнул: этот взгляд ему показался вдруг до боли знакомым. «Странное ощущение, мне кажется, что я знаю этого юношу очень давно», — подумалось Царю. Фердинанд же время от времени брал в руку серебряную чашу и украдкой рассматривал своё отражение в ней. Страх быть
