182 Здесь мы не будем определять индивидуальное эго, а будем рассматривать его как тот постоянный центр сознания, присутствие которого мы стали ощущать с раннего детства. Эго сталкивается с психическим продуктом, который своим существованием по большей части обязан процессам, происходящим в бессознательном, а потому до определенной степени противостоит эго и его тенденциям.
183 Чтобы прийти к соглашению с бессознательным, необходимо занимать именно такую точку зрения. Позиция эго должна считаться равноценной противоположной позиции бессознательного, и наоборот. И обязательно нужно помнить о том, что если сознательный разум цивилизованного человека оказывает на бессознательное сдерживающее воздействие, то открытое заново бессознательное зачастую оказывает на эго очень опасное влияние. Точно так же, как в свое время эго подавило бессознательное, освободившееся бессознательное может отбросить эго в сторону и овладеть им. Есть опасность того, что эго, так сказать, «потеряет голову» и потому не сможет защитить себя от давления эмоциональных факторов – ситуация, с которой часто начинается шизофрения. Такой опасности не существовало бы или она не была бы настолько острой, если бы процесс столкновения с бессознательным каким-то образом мог лишить аффекты их динамики. Именно это и происходит, когда противоположная позиция подвергается эстетизированию или интеллектуальному анализу. Но конфронтация с бессознательным должна быть многосторонней, поскольку трансцендентная функция не является частичным процессом, идущим в обусловленном направлении; это полноценное и интегральное событие, в которое включены или должны быть включены все аспекты психической жизни. Стало быть, аффект должен развернуться во всю свою мощь. Эстетизация и интеллектуальный анализ являются прекрасным оружием против опасных аффектов, но их следует использовать только в случае действительно серьезной угрозы, а не для того, чтобы избежать выполнения необходимой работы.
184 Благодаря фундаментальным открытиям Фрейда мы знаем, что эмоциональные факторы заслуживают самого пристального внимания при лечении неврозов. Личность как целое должна восприниматься всерьез, и это правило относится как к врачу, так и к пациенту. Насколько тщательно врач должен укрываться за щитом теории – это вопрос деликатный, зависящий только от его благоразумия. В любом случае, лечение невроза – это не какое-то там психологическое «водолечение», а обновление личности, работа во всех направлениях и проникновение во все сферы жизни. Примирение с противоположной позицией – это серьезное дело, от которого порой зависит очень многое. Серьезное отношение к другой стороне – это обязательное предварительное условие процесса, потому что только таким образом регулирующие факторы могут оказать влияние на наши действия. Но серьезное отношение к другой стороне не означает, что мы должны воспринимать ее буквально – мы должны оказать бессознательному доверие, чтобы у него появилась возможность сотрудничать с сознанием, вместо того чтобы всякий раз – невольно – вызывать взаимное беспокойство.
185 Итак, для того, чтобы прийти к соглашению с бессознательным, нужно не только оправдать точку зрения эго, но и наделить бессознательное такими же полномочиями. Эго берет на себя ведущую роль, но и бессознательное тоже должно иметь право голоса – audiatur et altera pars[19].
186 To, как этого можно добиться, лучше всего видно на примере тех людей, которым более-менее отчетливо слышится «внутренний» голос. Для них технически не составляет никакого труда записать услышанное и ответить на заявления «внутреннего» голоса с точки зрения эго. Это ничем не отличается от диалога между двумя равноправными человеческими существами, каждое из которых уважает и ценит аргументы другого и считает нужным потратить время на пересмотр конфликтных точек зрения за счет сравнения и дискуссии или же на то, чтобы провести между ними четкую границу. Поскольку к соглашению редко когда ведет прямая дорога, в большинстве случаев имеет место длительный конфликт, требующий больших жертв с обеих сторон. Такие же отношения вполне могут сложиться между пациентом и аналитиком, причем роль адвоката дьявола, естественно, достается последнему.
187 В наше время мы с ужасающей ясностью видим, насколько часто люди не способны выслушивать друг друга, хотя эта способность является фундаментальным и обязательным условием существования любого человеческого сообщества. Любой, кто хочет жить в согласии с самим собой, должен считаться с этой основополагающей проблемой. Ибо в той мере, в какой человек не допускает правоты другого человека, в той же мере он отказывает в праве на существование своему внутреннему «другому» – и наоборот. Способность к внутреннему диалогу – это оселок, на котором оттачивается наша способность к внешней объективности.
188 Если при наличии внутреннего диалога процесс примирения с бессознательным очень прост, то он, конечно же, более сложен в тех случаях, когда нам доступна только визуальная продукция, язык которой представляется достаточно красноречивым тем, кто его понимает, и совершенной тарабарщиной – тем, кто его не понимает. Столкнувшись с такой продукцией, эго должно перехватить инициативу и спросить: «Как на меня действует этот знак?» (Гете, «Фауст») Этот фаустовский вопрос может привести и к просветляющему ответу. Чем более прямым и естественным является ответ, тем более он ценен, потому что прямота и естественность гарантируют более-менее полноценную реакцию. Совсем не обязательно доводить процесс конфронтации до сознания во всех его подробностях. Зачастую полноценная реакция не требует тех теоретических предположений, взглядов и концепций, которые делают возможным ясное понимание. В таких случаях человек должен удовлетворяться не вербализуемыми, но внушающими доверие чувствами, которые заменяют теории и понятия и являются более ценными, чем заумные разговоры.
189 Процесс обмена аргументами и аффектами, или «взаимная подзарядка», собственно, и составляют суть трансцендентной функции противоположностей. Конфронтация двух позиций порождает заряженное энергией напряжение и создает нечто третье – не мертворожденную логику в соответствии с принципом tertium поп datur[20], а перемещение энергетического потенциала между противоположностями; рождение живого начала, ведущего к новому уровню бытия, в новую ситуацию. Трансцендентная функция проявляет себя как качество соединенных противоположностей. До тех пор, пока они держатся порознь, – естественно, с целью избежать конфликта, – они не функционируют и остаются инертными.
190 В какой бы форме противоположности не проявлялись в индивиде, в основе этого процесса всегда лежит проблема потерянного и застрявшего в односторонности сознания, обреченного оставаться в образном круге собственной инстинктивной целостности и свободы. Это образ антропоида и архаического человека, с его, с одной стороны, вроде бы ничем не ограниченным миром инстинкта, а с другой – с его часто неправильно понимаемым миром духовных идей. Этот человек, компенсируя и исправляя нашу односторонность, появляется из темноты и показывает нам, каким образом и в каком месте мы сбились с основного пути и психически искалечили себя.
191 Здесь я должен удовлетвориться описанием внешних форм и возможностей трансцендентной функции. Другой, еще более важной задачей является описание содержимого этой функции. По этой теме уже накопилось огромное количество материала, но преодолены еще не все трудности с его толкованием. Нужно провести еще много подготовительных исследований, прежде чем будет заложен концептуальный фундамент, который даст нам возможность четко и понятно объяснить содержимое трансцендентной функции. К сожалению, мне пришлось убедиться в том, что научная общественность еще не вполне готова выслушивать чисто психологические аргументы, поскольку она либо воспринимает их слишком лично, либо находится во власти философских или интеллектуальных предубеждений. Из-за этого любая осмысленная оценка психологических факторов становится практически невозможной. Если люди воспринимают психологические факторы очень лично, то их суждение всегда будет субъективным, и они объявят невозможным все, что не умещается в рамки их собственного разумения, или все, что они предпочитают не признавать. Они совершенно не способны понять, что верное для них может не годиться для другого человека с другой психологией. Мы по-прежнему очень далеки от обладания схемой, пригодной на все случаи жизни.
192 Одно из величайших препятствий на пути к психологическому пониманию – желание знать, является ли тот или иной психологический фактор «истинным» или «правильным». Если этот фактор описан правильно, значит, он истинен сам по себе и доказывает свою истинность самим своим существованием. С таким же успехом можно спрашивать, является ли утконос «истинным» или «правильным» созданием Творца. Таким же наивным является предубежденное отношение к роли, которую мифологические предположения играют в жизни психического. Раз они не являются «правдой», говорят нам, значит, им нет места в научном объяснении. Но мифологемы существуют, даже если содержащиеся в них утверждения и не совпадают с нашей ни с чем не сопоставимой идеей «истины».
