Причиной, заставившей мою клиентку Гэйл обратиться за консультацией, было жесткое управление со стороны доминирующего в семье мужа. О нее, как говорится, вытирали ноги, не стесняясь в выборе слов и действий. У нее было трое детей, ни один из которых не относился к ней с уважением, и Гэйл пребывала наедине со своей депрессией и беспомощностью.
Попросив клиентку рассказать о ее прошлом, я услышал классическую историю человека, позволяющего превращать себя в жертву с самого детства. Родители все за нее решали и требовали, чтобы она отчитывалась перед ними за все свои поступки. Отец был властным самодуром, который контролировал каждый шаг девушки с подросткового возраста до замужества. Когда пришло время искать спутника жизни, «случайно» оказалось, что избранник по характеру необыкновенно похож на ее отца, поэтому замужество обернулось для Гэйл переходом из одной клетки в другую. За нее по-прежнему решали все вопросы, а она безропотно подчинялась и страдала наедине со своими обидами и переживаниями.
Мне удалось убедить Гэйл, что она сама старательно учила других людей относиться к ней подобным образом. Корень зла был не в них, как бы она ни обвиняла всех и вся в своих несчастьях. Женщина поняла, что сама превратила себя в жертву, когда годами молча сносила все оскорбления, не предпринимая эффективных ответных мер. А с осознанием того, что причины сложившейся ситуации следует искать внутри, а не вне себя, Гэйл начала осваивать новые стратегии, призванные научить других людей должному к ней отношению. Консультируя Гэйл, я впервые использовал свою теорию «удар каратиста», о которой хочу рассказать вам немного подробнее.
Вспомните самый первый случай, когда супруг обидел вас: повысил голос, рассердился, ударил и т. п., — короче, сделал то, что вас расстроило.
Вполне вероятно, что этот инцидент имел место еще до того, как у вас родились дети или вы вступили в брак. Напрягите свою память. Поскольку все это тогда произошло в первый раз, поведение супруга должно было стать для вас полной неожиданностью.
А теперь представьте, что, вместо того чтобы растеряться, испугаться или зарыдать, вы спокойно показываете своему партнеру руку, заявляете, что это зарегистрированное оружие, и наносите удар заправского каратиста, сопровождая его словами: «Я не намерена сносить от тебя подобные оскорбления! Я дорожу чувством собственного достоинства и никому не позволю над собой издеваться. Если тебе еще раз вздумается обойтись со мной подобным образом, подумай о последствиях. Надеюсь, ты хорошо меня понял». После чего можно продолжать интеллигентный разговор.
Хотя мой совет может показаться вам абсурдным, он отражает суть проблемы. Если вы с самого начала отреагируете на оскорбительное поведение с позиций силы и твердости, то раз и навсегда научите партнера одной очень важной вещи: вы не намерены сносить подобное поведение ни одной секунды.
Однако в действительности ваша реакция была совершенно иной. Когда вы плакали, выказывали оскорбленные чувства или страх, то тем самым посылали фатальные для вас сигналы с информацией о том, что хотя вам не нравится такое отношение, но вы его принимаете и, самое главное, будете позволять с его помощью вами манипулировать!
Когда я изложил Гэйл свою теорию, она ответила: «Никогда бы не смогла поступить таким образом, что бы ни говорили». Поначалу женщина пыталась отстаивать свою точку зрения, обвиняя в своих несчастьях исключительно мужа и детей, — при этом мне пришлось встать на сторону клиентки, сочувствуя ее горю. А потом я начал объяснять Гэйл, что понятие «удар каратиста» вовсе не подразумевает физическое или иное насилие.
Речь идет лишь о демонстрационном психологическом воздействии: можно выйти из комнаты, перестать разговаривать или даже вызвать полицию. После этого до моей клиентки стало кое-что доходить. И вскоре она согласилось, что сама научила практически всех относиться к ней как к тряпке, и приняла решение изменить сложившуюся ситуацию.
Новое поведение Гэйл было направлено на то, чтобы научить мужа и детей не относиться к ней как к бесправной служанке. Это потребовало некоторого времени и усилий, поскольку ни один поработитель не расстается со своей властью без боя. Проявив настойчивость, Гейл выиграла почти все свои битвы. Когда дети начинали выказывать неуважение, она громким и решительным голосом ставила их на место, заставляя выполнять все обязанности по дому, которые они пытались «спихнуть» на нее. Дети поначалу были в шоке: никак не ожидали от матери подобной строгости и твердости. Гэйл отказалась возить их по первому требованию на различные мероприятия, заявив, что они в состоянии позаботиться o себе сами. Если им лень идти пешком, ехать на велосипеде или попросить какого-нибудь подвезти на машине, пусть сидят дома!
Дети Гэйл довольно скоро усвоили, что мать больше не собирается быть безответной жертвой, и дело даже не в ее криках и угрозах — ее поведение стало совсем другим, равно как и решимость заставить детей следовать установленным ею правилам. Все попытки зародить у нее чувство вины заканчивались ничем.
В корне изменила Гэйл и свои отношения с мужем. Один из излюбленных тактических приемов ее супруга заключался в том, чтобы шумно выказывать свой гнев и недовольство в присутствии других людей — детей или знакомых. Гэйл раньше старательно избегала сцен при свидетелях: она тут же тушевалась, умолкала и на все соглашалась. На этот раз она ответила мужу на тех же повышенных тонах и вышла из комнаты.
Ее успешный дебют завершился тем, что муж и другие присутствующие оказались в шоке. Оказывается, крошка Гэйл способна дать сдачи! Никто не мог в это поверить. Муж попытался восстановить статус-кво с помощью классической ссылки на чувство вины: «Что подумают наши дети, услышав такое из уст их матери?» После нескольких месяцев практики нового поведения Гэйл не без удовольствия сообщила, что отношение к ней со стороны членов семьи принципиально изменилось. Поначалу были попытки противодействовать ей обвинениями в эгоизме и черствости; в ход пускались фразы типа «Ну разве можно, мамочка, такое говорить?» или «Если б ты нас любила, была бы добрее!» Но Гэйл была подготовлена к подобным трюкам — она их просто игнорировала, и вскоре их уже перестали использовать.
Гэйл на собственном опыте убедилась, что к человеку относятся так, как он сам позволяет к себе относиться. Прошло три года, и моя клиентка практически перестала сталкиваться с неуважением или оскорбительным по отношению к ней поведением, особенно со стороны членов семьи.
Учить нужно не словом, а делом
«Нужно верить только в дела — за слова нигде не дадут и ломаного гроша», — так говорил испанский писатель Фернандо Рохас более пяти веков назад. Попытки избавиться от состояния жертвы с помощью обстоятельных дискуссий не принесут вам ничего, кроме слов, которыми вы будете обмениваться со своими поработителями. Кроме того, потенциальные жертвы часто сознательно втягиваются в длительные дискуссии: «Отлично, мы замечательно все обсудили. Я наконец понял, что тебя не устраивает в моем поведении». Но проходит время, а проблемы остаются: все ваши слова забыты и относятся к вам, как и прежде. Новый разговор по душам с обещаниями исправиться и все уладить только глубже загонит вас в трясину слов. Можно бесконечно спорить с кем угодно, но, пока вы не научитесь вести себя должным образом, вами будут без конца помыкать и кормить пустыми обещаниями. Многие изливают затем все свои проблемы на психотерапевтов, которым, в свою очередь, приходится выслушивать вечные рассказы об «ужасных людях», отравляющих жизнь их клиентам — причем дальше разговоров дело опять-таки не идет.
Настоящая терапия подразумевает опыт, который учит людей новому поведению и отучивает от бессмысленных разговоров. Поведав кому-либо о том, как вам плохо, и не получив взамен ничего, кроме сочувствия и моральной поддержки, вы становитесь жертвой вдвойне. С одной стороны, вы страдаете от всех своих поработителей, а с другой — чувствуете себя обязанными тому, кто сопереживает.
Самым эффективным учителем в мире является конкретное поведение. Демонстрирующий вашу решимость поступок стоит миллиона слов, произнесенных с самыми благими намерениями. Понаблюдайте за взаимоотношениями детей с задирами и хулиганами. Хулиган может запугать девять детей из десяти, которые будут умолять не трогать их, плакать, жаловаться старшим, причем все это бесполезно — их будут по-прежнему обижать. А десятый ребенок — не обязательно самый большой — просто даст сдачи. Хулиган после этого подумает: «Этот дает сдачи; пусть я старше и сильнее, но лучше лишний раз не получать тумака. Еще и дураком будешь выглядеть, если придется гоняться за такой малявкой… Лучше уж обходить его стороной и приставать к тем, кто это терпит».
