Ловушка диагноза. О психотерапевтах, которые изобретают все больше болезней и все меньше помогают людям - Михаэль Мари

Последний пример: женщина влюбилась в женатого мужчину. Она с ним два года и хочет от него ребенка. Мужчина согласен, но дает понять, что жену не оставит. Женщина решается на ребенка, на то, чтобы стать «матерью». Она говорит: «Женой я быть не хочу, и муж мне дома не нужен». Для нее все ясно, но легко представить, что подумает большинство терапевтов о ее решении. Возможно, ее решение приведет к новым проблемам, но проблемы могут возникнуть и если мужчина оставит свою супругу и придет к ней или если она откажется от ребенка. Сегодняшнее решение может стать завтрашней проблемой, требующей в свою очередь другого решения. Такова жизнь, по крайней мере жизнь в индивидуализированном обществе.

Можно без конца перечислять нетерапевтические решения, так как, слава богу, большинство людей решают свою проблему не по указке, несмотря на то что психотерапевты объявили половину населения страны нуждающимися в лечении. У приведенных нетерапевтических решений есть нечто общее: они опираются на имеющиеся ресурсы упомянутых лиц, на идентичность решения, им не нужны терапевтические идеалы и руководства – тем более от директивной терапии, настаивающей на теории расстройств и целях лечения.

Директивную терапию с ее заблуждениями я уже подверг критике. Тут, конечно, возникает вопрос об альтернативе. Альтернатива, естественно, не в том, чтобы оставить людей наедине с психическими проблемами. Скорее она должна привести к тому, чтобы директивная терапия снова превратилась в сопровождение в кризисных периодах жизни.

Директивная психотерапия существует не потому, что политикам нравится мучить людей. Политики взялись за проблему увеличивающихся психических расстройств, потому что этого потребовали от них общественные группы. К таким группам наряду с самими пострадавшими людьми относятся и другие заинтересованные – среди прочих амбулаторные врачи, профессиональные объединения, клиники, фармацевтическая промышленность. Решение, найденное политикой, исключает, однако, как часто случается в демократическом государстве, одну группу – самих пострадавших. Психоаналитик Вольфганг Пирлет пишет:

В таком признании пациента недееспособным я вижу корень проблемы. Признание недееспособным относится не только к контролю хода психотерапии, но и к тому, должна ли она вообще применяться и каким образом. А также к выбору метода, ведь в Германии разрешены только три психотерапевтических метода, а какие именно, договорились между собой так называемые специалисты. Признание недееспособности относится и к лимитированному числу сеансов, к содержанию сеансов, месту их проведения, продолжительности и так далее.

Картина выглядит следующим образом: по закону пациент кидает деньги в большой горшок под названием «система здравоохранения». Потом он вынужден отойти, наблюдая, как так называемые группы по интересам высыпают содержимое горшка на стол, споря о том, кому какая часть причитается. А оплативший все это мероприятие молча стоит в стороне.

Из медицины мы знаем, что происходит вследствие признания недееспособным. Там больной давно превратился в цифру, даже в объект максимизации прибыли в частном бизнесе. Так как с психотерапией обращаются как с медициной, то она и идет схожим путем. Как и в медицине, в ней появились нормы прибыли, бонусные договоры с главными врачами и доходные диагнозы. Как и в медицине, существует излишнее лечение, увеличение назначений, выписываемых лекарств и оперативных вмешательств. Как и в медицине, пациент подвергается функционализации. В конце ему остается – и лишь в случае неправильного лечения – только обращаться в суд. Десятки тысяч жертв медицины знают не понаслышке, насколько тернист этот путь.

Против такого признания лица недееспособным помогает только личная ответственность. Процесс следует отдать в руки клиентов. Это возможно, если в МКБ ввести какую-нибудь цифру, например 0 для серой зоны психических расстройств, при которой откажутся от диагнозов, освидетельствования и нормативов лечения, а клиент не будет считаться больным.

В разделе, озаглавленном мной «Психотерапия идентичностей», я описал конфликтный характер психических проблем, наблюдаемый в большинстве случаев психических расстройств, независимо от того, насколько сложным – важничая и приукрашивая – пытается представить себя соответствующий метод. Клиент в психической серой области не болен. Он должен оставить за собой право руководить терапевтическим процессом.

Однако это означает, что ему придется участвовать в затратах на психотерапию: с одной стороны, он сам будет заинтересован в контроле сопровождения, с другой стороны, так можно ограничить расходы.

Австрия, выбрав отличный от Германии путь, обладает гораздо большей свободой в данной системе. Как упоминалось, в Австрии разрешено 22 (!) психотерапевтических метода. Психотерапевты сами устанавливают свой гонорар. Государство не берет на себя расходы в неограниченном размере, а лишь осуществляет доплату к лечению. Конечно, ее можно социально дифференцировать, а для случаев, однозначно попадающих в черную зону, возмещать расходы в 100 %-ном объеме.

Столь открытый, практически нерегламентированный путь открыл бы для методов, обходящихся без диагнозов и директив, к примеру системной психотерапии и других методов, ориентированных не на недостатки, а на цели и ресурсы, возможность и дальше развиваться по-своему, вместо того чтобы приспосабливаться к спорным нормативам закона о психотерапии.

Как бы ни выглядело решение в Германии, оно должно остановить и повернуть вспять завоевание директивной терапией серой зоны. Не в наших интересах считать абсолютно нормальные психические нарушения болезнью и пытаться терапевтическими средствами препятствовать бунту психики против сомнительного общественного развития.

Беседа с профессором, доктором Джованни Майо – врачом и философом, заведующим кафедрой медицинской этики во Фрайбургском университете Альберта Людвига

– Господин профессор Майо, Вы описываете процесс экономизации психотерапии. Когда, по Вашему мнению, начался этот процесс и в чем вы видите его причины? Каковы именно признаки данного процесса?

– Процесс наблюдается с 90-х годов; но явно усилился в последние годы. Причина как раз в законе о психотерапевтах, из-за чего переход психотерапии в больничные кассы медицинского страхования оказался связанным с необходимостью доказывать эффективность лечения. Еще одна причина лежит в происходящей в настоящее время экономизации многих сторон общества, начиная с системы образования, социальной системы до медицины и психотерапии. Сейчас мы имеем дело со своего рода унификацией мышления, так как все сферы должны быть организованы по шаблону согласно законам рынка.

– Какую роль играет закон о психотерапевтах и оплата расходов больничными кассами в процессе экономизации?

– Этот закон играет большую роль, но без теперешней