немедленно перестань чувствовать то, что ты чувствуешь, но “не должен” чувствовать». Только вот как это сделать – взять и перестать, никто нам никогда не сообщал, не так ли?
Остается прийти к «логичному» выводу, что мы «должны» поразмыслить хорошенько, а потом взять и перестать. Перестать чувствовать страх, тревогу, беспокойство, стыд, вину, гнев, злость и многое другое. Просто взять подумать и перестать. Как-то так. Но только неясно как.
Чтобы понять абсурдность таких требований к себе, обратимся к трудам известного американского нейробиолога доктора Стивена Сигала. Откройте свою ладонь и посмотрите на нее. Удивительным образом она во многом копирует строение нашего мозга, поэтому на ее примере нам проще понять сложное (рис. 1.1).
Рис. 1.1. Думающий мозг в контакте с рептильным мозгом и лимбической системой
Итак, в нашей модели предплечье – то есть часть руки от локтя до запястья – это ствол головного мозга. Вся информация от тела и органов чувств проходит через него и поступает прежде всего в так называемый древний мозг, а точнее в его правое полушарие, отвечающее за эмоции. В нашей модели его представляет ладонь.
Этот мозг, который еще называют рептильным, необходим для спасения в экстренных ситуациях, и естественно, он всегда срабатывает первым. Структура его очень примитивна, в ней не происходит никаких умственных процессов и размышлений. Любое живое существо, даже самое простое, почувствовав угрозу, немедленно реагирует на нее. Даже если оно совсем не умеет думать и размышлять о философских материях и судьбах Вселенной.
А вот думающий мозг, или неокортекс, как раз умеет, и еще как! В нашей модели его символизируют все пальцы, кроме большого.
Это самый молодой и самый медленный мозг. Он может анализировать бесконечное количество альтернатив, копаться в деталях, строить закономерности, сомневаться в собственных решениях, взывать к опыту прошлого и много чего еще. Но все эти замечательные и абсолютно необходимые при создании биотехнологического стартапа функции требуют времени! А когда на голову падает кирпич, времени на рефлексию о причинах столь печального события и его возможных последствиях нет.
Если рептильный мозг есть у всего живого, то неокортексом обладают только приматы, и это здорово.
Как бы вы поступили на месте природы во время дизайна столь умного, сложного и медленного мозга? Ведь пока неокортекс думает, какие-нибудь шакалы вполне успели бы пообедать нашими пещерными предками.
Природа придумала простой ответ. Когда отдел нашего мозга, отвечающий за чувства, полагает, что мы в опасности, первое, что происходит – думающий мозг отключается. Это необходимо, чтобы не размышлять о несправедливости бытия в момент падения кирпича, а просто быстро отпрыгнуть в сторону. Мы сможем сполна насладиться размышлениями чуть позже. Это биологический императив.
В одном эксперименте британских ученых прохожих просили встать рядом с коробкой и предупреждали, что из нее через 60 секунд с громким звуком выскочит нечто. Прохожих просили постараться не испугаться, объясняя, что никакой угрозы предмет, который появится, не несет и что это необходимо для изучения механизма страха.
С помощью датчиков биологической обратной связи исследователи измеряли объективный уровень стресса участников в момент, когда из коробки с громким хлопком появлялась другая коробка.
Он оказался очень высоким, несмотря на объяснение. Почему? Потому что логический мозг отключается при первом появлении адреналина в нашей крови, и командование берет на себя очень быстрый и очень примитивный рептильный мозг. Тот самый, который вообще не умеет думать.
Если ладонь и пальцы в нашей модели – это рептильный и думающий мозг соответственно, то большой палец – его фаланги и подушечка – отражает систему чувств, или лимбическую систему.
Этой системы нет у рептилий, но она уже есть у млекопитающих. Они способны чувствовать страх, тревогу, эмоциональное возбуждение, привязанность, умиротворение, злость и так далее.
Попробуйте сжать ладонь в кулак так, чтобы большой палец оказался внутри кулака, как на рис. 1.1.
Теперь посмотрите на сжатую ладонь: она повторяет строение трех уровней мозга в спокойном состоянии – рептильного, или спасающего, чувствующего и думающего. Как видите, лимбическая система, то есть чувствующий мозг, является связующим звеном между рептильным и думающим мозгом, она находится в контакте с каждым из них.
Рис. 1.2. Модель мозга на примере ладони
Такое строение называется вертикальной интеграцией. Но как только лимбическая система получает сигнал об опасности, интеграция нарушается, и думающий мозг отключается.
На примере нашей руки открытая ладонь с поднятыми вверх четырьмя пальцами символизирует отключение думающего мозга, большой палец – лимбическую систему, а ладонь – рептильный мозг (рис. 1.2).
Основные составляющие лимбической системы – миндалевидное тело, или амигдала, и гиппокамп. Амигдала выполняет роль пожарной сигнализации, а гиппокамп отвечает за работу разных видов памяти – краткосрочной, долгосрочной, автобиографической, процедуральной и некоторыми другими – и обеспечивает их обмен информацией.
Поговорим подробнее об этой парочке. Мы помним, что, как только амигдала распознает что-либо необычное, она нарекает его источником потенциальной угрозы и начинает кричать «спасите-помогите», активируя симпатическую нервную систему на выполнение функции «бей или беги». Рептильный мозг работает на выживание, думающий в этот момент отключен.
В идеале амигдала постоянно обращается к гиппокампу и спрашивает что-то вроде: «А скажи-ка, дорогой, в прошлом ничего такого опасного не было связано с острым ножом?»
Гиппокамп сравнивает текущую ситуацию с тем, что хранится в различных видах памяти, и находит связку. «Да, – отвечает он амигдале, – наш с тобой обладатель порезался острым ножом в десять лет. Было много крови и боли». Амигдала говорит: «Поняла, ситуации похожи, осторожнее, боль может повториться».
И это здорово, ведь благодаря этому механизму мы станем бережно обращаться с острым ножом и с меньшей вероятностью снова навестим районный травмпункт.
Однако иногда мы сталкиваемся с тяжелейшими событиями, которые невыносимы для нас. Особенно большое значение они имеют в раннем детском возрасте, когда мозг только формируется. Вероятность нарушения работы гиппокампа в таком случае очень велика. Это защитная функция: таким образом психика старается никогда не вспоминать о том, что когда-то причинило сильную боль.
Тогда информация в памяти хранится не в виде целостных событий, у которых есть начало и конец, а в виде осколков, зачастую искаженных фрагментов травмирующих событий.
Амигдала может отреагировать на нарисованный желтый круг на подголовнике кресла в самолете, но некорректно работающий гиппокамп способен связать его, скажем, с солнцем, на котором вы перегрелись в шесть лет, после чего попали в больницу уездного города N, где вас изолировали от родителей и обращались с вами не слишком по-доброму. То событие травмировало вас, поэтому в памяти
