В 1941 г. Фромм издает свою первую книгу в Америке — "Бегство от свободы", которая была его вкладом в победу над фашизмом. Теперь, спустя полвека, эта книга издана по-русски, но тема ее, к сожалению, до сих пор не устарела, хотя хочется верить, что в нашем пока еще удерживаемом в крепостном состоянии народе уже нет той иррациональной готовности к покорству властям, которая делает из властителей — тиранов, а из народа — рабов. Хочется верить, что рухнувшая на наших глазах империя, — последняя в истории человечества. Книга "Бегство от свободы" более четверти века переиздавалась из года в год, как впрочем и многие книги Фромма.
В Америке он вел большую преподавательскую работу в Колумбийском и Иельском университетах, а с 1946 г. занимался научной деятельностью во вновь созданном Вашингтонском институте психологии, психиатрии и психоанализа. В 1947 г. вышла в свет книга Фромма "Человек для себя". В 1949 г., когда франкфуртцы возвращались на родину, Фромма с ними не было. Он остался в Америке. С 1951 по 1967 г. он жил в Мексике, где, освоив испанский язык, занимался преподавательской и научной деятельностью, возглавив Институт психоанализа при Национальном университете в Мехико. С 1974 г. Фромм с женой поселился в Швейцарии, где продолжал писать книги. Последняя из них была посвящена учению Фрейда. Умер Фромм в 1980 г.
Он был автором множества книг по философии, психологии, социологии. Десятитомное издание его трудов увидело свет на его родине, в Германии.
Фромм был также и активным общественным деятелем, выступал за прекращение войны во Вьетнаме, разоружение, прекращение холодной войны, за гуманизацию современных технологий, губящих природу планеты, за солидарность ученых в борьбе с политическим авантюризмом. И, в конце концов, — за социальную реконструкцию, за создание такого социального порядка, который бы не калечил с детства душу человека, делая его послушным исполнителем воли всяческих авторитетов — государства, наций, церкви, семьи и т. д., а строился, наконец, на разуме, как единственной альтернативе страху.
Эрих Фромм не предлагал переоценки ценностей, как делал это почитаемым им Ницше. Он придавал современное звучание старым ценностям, на которых тысячелетиями держалась традиция разума, сопротивляясь традиции иррациональности. Ни дрессирующее воздействие кар и наград, ни научно-технические новинки не могут сделать общество здоровым, а индивида — счастливым. Мудрецы всех времен и всех народов знали и учили, что сделать это может только любовь. Задолго до христианской эры один из китайских мудрецов сформулировал диагноз (конечно же, и он не был первооткрывателем этой истины): "Если рассмотреть, отчего начинаются беспорядки, то оказывается, что беспорядки возникают оттого, что люди не любят друг друга". Принудить к любви невозможно. Культура, борющаяся с инстинктами методом принуждения, подавления глубинных бессознательных влечений, порождает у людей, как назвал это Фрейд, — "неудовлетворенность культурой".
Множество людей враждебны культуре, не обладая столь развитым сознанием, чтоб оно помогло им справиться с собственными инстинктами, не подавляя их, а сублимируя в творчество. Фрейд, а за ним и остальные психоаналитики, осознавая всю глубину иррациональных влечений и тяжесть давления на человеческую психику социальных запретов, тем не менее, видели в сознании единственный источник энергии, способной избавить человека и человечество от беспомощности перед слепыми биопсихическими силами, действующими внутри человека. Фрейд пришел к выводу, что "на место Оно должно стать Я". Юнг говорил, что его работу психотерапевта, может довести лишь сам пациент, обретя мировоззрение, здоровую, разумную ориентацию в мире ценностей. Фромм утверждал, что лишь установка на плодотворность, выработанная самим человеком в поиске и осуществлении своего индивидуального (и родового) назначения как человека разумного, приносит человеку чувство радости жизни. Фромм показал, как социально смоделированные неврозы заражают тех, кто в здоровых социальных условиях мог бы прожить плодотворную жизнь.
Всякий последовательный мыслитель, как бы он ни удерживался от социокультурных обобщений, вынужден признать, что без разумных оснований социальной жизни лишь редкие, наиболее сильные индивиды могут строить свою жизнь на разумных основаниях, но не значительные группы общества, способные определить главные черты социального характера. "А если ни одна культура до сих пор не располагала человеческими массами такого качества, то причина здесь в том, что ни одной культуре пока еще не удавалось создать порядок (курсив мой — Л. Ч.), при котором человек формировался бы в нужном направлении, причем с самого детства". Эта констатация побуждает и отнюдь не утописта З. Фрейда вести речь о необходимости "переупорядочения человеческого общества".
Большинство индивидов вполне могли бы быть здоровы и счастливы, если бы общество было здоровым: таков вывод Фромма. Этой теме посвящена одна из его книг, озаглавленная "Здоровое общество". "Даже и возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному" — это сказано не романтиком, а трезвым рационалистом М. Вебером.
Фромм глубоко понимал остроту проблем, в которые вовлечено современное общество. В книге "Иметь или быть?" он ставит вопрос в предельно ясной форме: "Учитывая силу корпораций, апатию и бессилие значительной массы населения, несостоятельность политических лидеров почти во всех странах мира, угрозу ядерной войны и экологическую угрозу, не говоря уже о таких явлениях, как климатические изменения, способные вызвать голод во многих странах мира, можно ли счесть, что есть реальный шанс на спасение?" В ответ следуют не абстрактные мечтания, а реалистическая программа социальных действий, которая заключает в себе то, что теперь принято называть "новым мышлением": ядерное разоружение [140], свободный доступ к информации, запрет на ее утаивание, переориентация производства на "здоровое потребление", щадящее природные ресурсы планеты, гуманизация технологий, уничтожение пропасти между бедными и богатыми странами, создание межправительственных координационных органов, широкой сети общественных организаций, и т. д.
Создание здорового общества, не провоцирующего социальные неврозы, а значит и неврозы индивидуальные, может служить тем образом будущего, который способен стимулировать психическую энергию людей на достижение действительно разумной цели, а не на истощение этой энергии в погоне за иллюзиями, продуцируемыми старыми и новыми идеологиями. Это ложь, что единица — ноль, единица — вздор. В том и смысл гуманизма, чтоб никого не считать вздором. Сумеет ли человечество построить разумное общество, зависит от того, говорил Фромм, "как много блестящих, образованных, дисциплинированных, неравнодушных мужчин и женщин привлечет новая задача, разрешить которую призван человеческий разум". Будем надеяться, что чтение этой книги увеличит число таких неравнодушных мужчин и женщин, верящих в разум, потому что им довелось испытать в своей жизни его освобождающую и радостную силу.
…Святое право мысли и сужденья,
Ты, божий дар!
Хоть с нашего рожденья
Тебя в оковах держат палачи,
Чтоб воспарить не мог из заточенья
Ты к солнцу правды, — но блеснут лучи,
И все поймет слепец, томящийся в ночи [141].
Повторим вслед за Альбертом Швейцером: наш опыт пессимистичен, но наша вера — оптимистична.
См. Э. Фромм. Бегство от свободы. М., 1990. — Примеч. перев.
Перевод с древнегреческого Владимира Соловьева. — Примеч. перев.
In: Time and Eternity, A Jewish Reader, edited by Nahum N. Glatzer (New York: Schocken Books, 1946).
Правда, такое использование термина "искусство" не согласуется с терминологией Аристотеля, который разграничивает "искусство изготовления" и "искусство пользования".
Самоубийство как патологический феномен не противоречит этому общему принципу.
Под "наукой о человеке" я имею в виду более широкое понятие, чем конвенциональное понятие антропологии. Линтон употреблял термин "наука о человеке" в сходном смысле. См. The Science of Man in the World Crisis, ed. by Ralph Linton, Columbia University Press, New York, 1945.
Ср. В. Шекспир. Венецианский купец, акт III, сцена I. — Примеч. перев.
Аристотель. Никомахова этика, 1102а, 17–24, - Соч. в 4-х томах т. 4. М., 1984.
Там же, 1099а, 3–5. 7 Б. Спиноза. Этика Часть III, опред. 6, М.-Л., 1932.
