хватит с меня алкоголя. Мы усаживаемся на глубокий диван в гостиной, и он почти сразу придвигается ко мне поближе и наклоняется, чтобы поцеловать. У него теплый рот с дымным вкусом виски. Я откидываюсь назад, и он прижимается ко мне.
— У меня отличная огромная кровать, — говорю я. — Может, переберемся в спальню?
Он следует за мной по коридору. Ложится на гору подушек на застеленной кровати, и я седлаю его, подвернув подол платья, под которым скрываются кружевные стринги. Он приподнимает меня за бедра, чтобы я встала на колени, а затем сползает по одеялу так, чтобы его голова оказалась подо мной, оттягивает стринги и проводит языком по клитору. Уже несколько недель ко мне никто не прикасался, и я издаю вздох облегчения, оттого что снова в игре. Через несколько минут интересуюсь, есть ли у него презерватив. Есть, но он предпочел бы просто продолжить делать то, что уже делает.
— Хм, — говорю я, — все в порядке?
— Да, я просто… Это просто наше первое свидание, — отвечает он, запинаясь.
— Понятно. То есть мне это никогда не мешало, но продолжай.
После того как я кончаю, он откидывает голову на подушки и расплывается в улыбке. Застегнув платье, ложусь на него. Стопы к стопам (на нем носки), колени к коленям, косточки на бедрах соприкасаются.
— Знаешь, — говорит он, — я могу сказать другу, что у меня появились дела, и завтра провести весь день с тобой.
Я мотаю головой: у меня уже есть планы, и свидание с ним туда не вписывается. Он настаивает, предлагая вместо этого встретиться в воскресенье, когда вернется в город. Я снова трясу головой: к этому времени Джорджия будет дома.
— Ничего страшного, придумаем что-нибудь для нас всех. Моим дочерям понравится Джорджия, они любят играть в старших сестер, — говорит он.
Я приподнимаю голову, чтобы взглянуть на него.
— О боже, ни за что! Не-е-ет! Прости, что я так бурно реагирую. Церковь должна быть отделена от государства. Мои дети даже не знают, что я хожу на свидания, — объясняю. Еще какое-то время мы лежим молча, и я добавляю: — Тебе, наверное, пора. Уже поздно, твой поезд отправляется через несколько часов.
Выхожу из спальни — меня окутывают темнота и тишина квартиры. Находиться здесь одной, без хотя бы одного из моих детей, я еще не привыкла, поэтому чувствую себя как в гостинице. В дверях кладу руки Карлу на плечи, и мы целуемся на прощание. В своих будущих поисках в приложении для знакомств буду указывать рост 173 см в качестве минимального, потому что уяснила для себя две важные вещи: 1) мужчины, стесняющиеся своего роста, определенно прибавляют себе как минимум несколько сантиметров, и 2) хотя я никогда не задумывалась об этом, рост имеет для меня значение.
* * *
Утром меня будит шквал сообщений. Джордж готов выпить кофе, Джефф — днем по бокальчику. Скотт спрашивает, во сколько я приеду на Лонг-Айленд. А Карл, бедняга, пишет: «Доброе утро, отрада моя! Никак не могу перестать думать о тебе и все время улыбаюсь. Спасибо за невероятную ночь».
А это всего лишь субботнее утро. Может быть, я немного переусердствовала в самом начале, когда только появилась в тиндере?
Пишу Лорен:
«На помощь! Я хочу снова засыпать и просыпаться с Джорджией в моей постели. Как мне выбраться из всего этого?»
«Ты точно не по адресу. Жду не дождусь подробностей», — отвечает она.
«Ну хотя бы скажи, как быть с “отрадой моей”?»
«Боже мой, Лора! Что ты с ним сделала?»
«Ничего! Я выслушала кучу исторических фактов и позволила сделать мне куннилингус».
«Ты им ничего не должна. Можешь отвечать или нет — как тебе вздумается».
«Но он очень милый, мне не хочется ранить его чувства».
«Хорошо, тогда объясни ему вежливо, что ты не собираешься быть его “отрадой”. А теперь вперед, свидания не ждут! И не забудь о розовом масле. Не знаю, как тебя, а меня оно сводит с ума».
В кафе появляюсь на двадцать минут раньше назначенного свидания с Джорджем, чтобы успеть выпить кофе до того, как придется поддерживать беседу. Джордж — не просто врач, а хирург, и это мой первый шанс воплотить в жизнь свою фантазию и переспать с медработником. Потягиваю кофе и вспоминаю, как год назад у меня были такие сильные боли в шее, что пришлось колоть кортизон в основание черепа. После нескольких инъекцией мне так и не полегчало, и Майкл решил пойти со мной на следующий прием, чтобы поговорить с доктором. Было заметно, как он расслабился, познакомившись с ним, добрым и внимательным человеком, и убедился, что это не мошенник, халатно накачивающий пациентов кортизоном. Когда мы вышли из кабинета, Майкл заявил, что если с ним когда-нибудь что-либо случится, мне стоит сойтись с этим человеком. Я рассмеялась и рассказала, что доктор счастливо женат и у него два маленьких мальчика, на что муж ответил: «Хорошо, тогда с кем-нибудь наподобие него, он как раз тот типаж, с которым я мог бы тебя представить».
Если бы мне тогда пришло в голову, что Майкл уже думает о том, как мне придется встать на ноги после его ухода, то я бы ужаснулась. Но тогда меня радовало, как хорошо он во мне разбирается и понимает, что не встреть я чудака-авантюриста вроде него — выбрала бы стабильность, безопасность, а то и бесплатную прививку от гриппа каждую зиму.
А вот и мой хирург Джордж. Одет как раз для теплого субботнего утра — спортивный пиджак и брюки хаки. Красив, серьезен и преисполнен желания донести каждую свою мысль предельно четко. Самая важная из них заключается в том, что всякий раз, когда он отправляется на свидание, предпочитает платить сам, чтобы избежать неловкости, когда принесут счет. Даже после того как соглашаюсь с этим и шучу, обещая даже не смотреть в сторону чека, он продолжает объяснять, насколько ему важно твердо придерживаться этого правила. Он так же непреклонен в том, что всегда оставляет за своей спутницей право выбирать место встречи. И готов отправиться в любое место, лишь бы избежать обсуждений, куда пойти и чем заняться. Я искренне поддакиваю, но он все равно продолжает объяснять происхождение этого правила: оно касается нерешительных, легкомысленных женщин, не уважающих время и усилия других. Продолжаю поддакивать, и мне начинает казаться, что он ждет, когда я достану бумагу и начну записывать. Так проходят два мучительных часа. Не понимаю, нужно ли просить чек, раз мне все равно не дадут расплатиться, но пребываю в ступоре. Неужели все эти годы я неправильно понимала
