самом себе? Какое впечатление я хочу производить на других людей? В чем несоответствие между этими двумя образами и между ними и тем, что, как я чувствую, является моим истинным «я»? Кем я стану, если буду и дальше жить так, как живу сейчас? Какие условия обеспечили мое развитие? Какие альтернативы для дальнейшего развития сейчас для меня открыты? Что я должен сделать, чтобы реализовать выбранные возможности?
Такое автобиографическое исследование не должно состоять из абстрактных конструкций психоаналитического теоретизирования, а должно оставаться на эмпирическом уровне «видения», ощущения и воображения, с минимумом теоретических размышлений.
(4) С автобиографическим тесно связан подход, пытающийся вскрыть несоответствия, существующие между нашими осознанными жизненными целями и теми, которых мы не осознаем, но которые все же определяют нашу жизнь. У многих людей существуют два подобных сюжета: осознанный, «официальный» является прикрытием тайного сюжета, который и определяет наше поведение. Несоответствие между тайным и осознанным сюжетами показано во многих древнегреческих драмах, в которых «тайный сюжет» приписывается «судьбе» (мойре). Мойра – это отчужденная форма подсознательного сюжета, который находится внутри человека и определяет его жизнь. Драма об Эдипе, к примеру, показывает это несоответствие со всей ясностью: тайный сюжет Эдипа – это убить своего отца и жениться на матери; его сознательный жизненный сюжет состоит в том, чтобы избежать этого преступления при любых обстоятельствах. И все же тайный сюжет оказывается сильнее; против своего намерения и не осознавая, что делает, он живет согласно тайному сюжету.
Степень несоответствия между сознательным и подсознательным сюжетами у многих людей очень сильно варьирует. На одном конце этого континуума – люди, у которых нет тайного сюжета, поскольку человек достиг такого единения с самим собой, что ему не нужно ничего подавлять. На другом конце тайного сюжета может не быть потому, что человек до такой степени идентифицирует себя со своей «порочной» сущностью, что даже не пытается делать вид, что у него есть «лучшее» я. Первых иногда называют «цельными личностями», «бодрствующими личностями». Последние – это тяжело больные люди, для которых можно использовать целый ряд диагнозов – что, впрочем, ничего не добавляет к их пониманию. Подавляющее большинство людей можно разместить в континууме между этими двумя крайностями, но даже в этой средней группе можно заметить важные различия. У одних людей сознательный сюжет представляет собой идеализацию того, к чему они стремятся на самом деле, и, таким образом, оба сюжета в основном схожи. В то же время у других «легенда» является полной противоположностью тайному сюжету; она служит лишь для прикрытия, чтобы еще лучше следовать тайному сюжету.
В случае значительных противоречий между двумя сюжетами возникают серьезные конфликты, неуверенность, сомнения и пустая трата энергии, и, как результат, развиваются различные симптомы. Да и как может быть иначе, если человек вынужден постоянно тратить много энергии на то, чтобы избегать осознания внутренних противоречий, прекратить мучиться глубокими сомнениями в своей идентичности и подавлять свое собственное смутное ощущение отсутствия искренности и целостности. Его единственная альтернатива – либо и дальше находиться в тревожном состоянии, или проникнуть к сильно подавленным слоям своего жизненного опыта, но второй процесс также неизбежно связан с появлением значительного беспокойства.
Вот несколько примеров таких тайных сюжетов. Я помню человека – я его хорошо знал, но не занимался с ним психоанализом, который рассказал мне следующий сон:
«Я сидел за гробом, который был сервирован как стол. На нем были расставлены блюда, которые я ел. Затем мне показали книгу, куда вписали свои имена многие великие люди; я видел имена Моисея, Аристотеля, Платона, Канта, Спинозы, Маркса и Фрейда. Мне предложили расписаться последним; затем, вероятно, книгу закрыли навсегда».
Человек, видевший этот сон, имел чрезмерные амбиции; но, несмотря на большие знания и прекрасный ум, ему было очень трудно написать книгу самостоятельно, а не брать идеи у кого-то еще. У него был садистский характер, который скрывался за альтруистическими радикальными идеями и периодическими жестами предупредительности. В первой части сна мы видим слегка завуалированную некрофагию – обед, поданный на гробе, выражает, говоря открытым текстом, желание съесть тело в гробу. (Это одно из частых проявлений того, что Фрейд называл «работой сновидения», которая транслирует неприемлемое скрытое сновидение в безобидно звучащее «явное» сновидение.) Вторая часть сна вообще практически не подвержена цензуре. Тут видны амбиции человека, его стремление приобрести славу одного из величайших мировых мыслителей; его эгоизм выражается в желании, чтобы на нем закончилась история философии; не должно быть больше никаких великих людей, которые приносили бы пользу будущим поколениям. Этот тайный сюжет поедания трупов великих людей – чтобы, питаясь мастерами прошлого, через эту интроекцию самому превратиться в мастера – был неизвестен самому видевшему этот сон и скрыт от окружавших его людей, большинство из которых восхищались его умом, добротой и великодушием.
Вот еще один тайный сюжет: спасти свою мать от жестокого отца и через ее восхищение стать самым великим человеком в мире. Или другой: убить всех людей и остаться одному, чтобы избавиться от чувства слабости и страха перед другими. И еще один: присоединиться к кому-либо богатому и могущественному, заслужить его расположение и ждать его смерти, чтобы унаследовать все, чем он владеет – материальными благами, идеями и престижем. И еще: ощущать мир как тюрьму, сделанную из пищи; цель жизни – съесть стены этой тюрьмы; поедание становится смыслом жизни; поедание означает освобождение.
Можно добавить еще много сюжетов, но их число не бесконечно. Так как все тайные сюжеты представляют собой ответы на основные потребности, связанные с существованием человека, их количество лимитировано тем, что число жизненных потребностей человека ограничено.
Значит ли это, что на самом деле мы предатели, лжецы, садисты и т. д., и лишь скрываем это и не проявляем открыто? Такое может быть, если стремление предавать, лгать, пытать является господствующим желанием, и такому определению соответствуют достаточно многие: ведь именно такие личности меньше всего сами хотят сделать подобные открытия.
Однако у многих других эти подавленные желания не доминируют; когда они становятся осознанными, то вступают в конфликт с противоположными страстями и зачастую проигрывают в последующей схватке. Осознание – то условие, которое делает этот конфликт более острым, но оно не может «растворить» некогда подавленные желания просто потому, что мы их осознали.
(5) Пятый подход состоит в концентрации ваших мыслей и чувств вокруг целей жизни, таких как преодоление жадности, ненависти, иллюзий, страхов, нарциссизма, собственнического инстинкта, деструктивности, садизма, мазохизма, нечестности, неискренности, отчуждения, безразличия, некрофилии, мужского патриархального господства или связанной с этим женской покорности, а также достижение
