я вижу, что это Майкл.
— Привет, — начинает он, его голос доносится до меня как резкий лай. — Нам обоим будет лучше, если мы поможем друг другу. Я не в восторге, оттого что ты не пустила меня сегодня в квартиру. Я только что обязался порвать задницу, чтобы вечно поддерживать тебя, а ты в ответ не можешь даже позволить мне побыть и пяти минут в нашем доме, где я не появляюсь только из уважения к тебе.
— Прости, мне действительно нужно было побыть одной, но это не значит, что я не поддерживаю твои усилия с детьми, — говорю.
— Только именно так я это и воспринимаю. Не стоит забывать, что я все еще плачу за квартиру, в которую ты меня не пускаешь.
— Точно, квартира, в которой ты больше не живешь, потому что решил завести отношения с другой женщиной, — может быть, тебе стоит не забывать эту забавную деталь, — произношу с ехидным смешком.
— Знаешь, почему я завел роман, Лора? — рычит он в ответ. — Чтобы вырваться из нашего брака.
Слова обрушиваются с грохотом, поражая меня, и я шумно втягиваю спертый воздух своей квартиры.
— Очень жестоко, — наконец выдавливаю из себя в ответ.
— Может быть, и жестоко, но это правда.
Я придерживаюсь за гладкий мрамор кухонного стола, чувствуя его прохладную тяжесть под своими руками. Перед собой представляю себе тюремные решетки, из-за которых на меня глядит запертый там Майкл.
— Ты очень злишься, но я знаю, что ты не это имеешь в виду, — говорю спокойно, желая, чтобы он взял слова обратно.
— Но именно это я имею в виду. Я не знал, как еще можно выбраться из этого. Знал, что измена положит этому конец, — говорит он, все еще кипя от злости.
— Я сейчас повешу трубку, пока кто-нибудь из нас не наговорил гадостей, — тихо предупреждаю и завершаю разговор, прежде чем он успевает ответить.
Майкл так редко злится, что просто неузнаваем в этом состоянии бешенства. Того Майкла, которого я знала и любила, больше нет: фактически он для меня умер, если не считать обещанной финансовой поддержки. Я пребываю в недоумении и одновременно упиваюсь горем. Как будто слово «развод», которое я произнесла сегодня утром, выпустило ядовитые пары вокруг нас, как скунс, распыляющий свой зловонный запах, и они проникли в каждую молекулу воздуха. Безумство этого слова зарядило их между нами и необратимо изменило наши траектории. До этого слова между нами была надежда, мизерная и угасающая, но все же была. Теперь, когда ее не стало и на смену пришел развод, ни для одного из нас нет необходимости продолжать пытаться вежливо общаться, защищать друг друга от ударов, которые мы могли бы нанести несколько месяцев назад. Теперь мы жаждем крови.
По сути, слово «развод» все изменило.
Моя подруга Лесли, бывшая соседка по комнате в колледже, звонит поболтать и невзначай спрашивает, слышала ли я новость: знакомая нам пара, Алан и Лиз, расстались. Алан — один из лучших друзей брата Лесли, и я познакомилась с ним, когда мы с Майклом покупали первую квартиру восемнадцать лет назад — тогда я вынашивала Дейзи. Он был председателем совета кооператива, и нам с Майклом предстояло пройти собеседование с ним, чтобы получить разрешение на покупку в этом доме. Нам было по двадцать с чем-то лет, и мы копили по доллару, чтобы купить студию с высокими потолками. Лифт и консьерж, посудомоечная машина, стиральная машина с сушкой и кран в ванной, в котором горячая и холодная вода смешивались в одном восхитительном кране, так что больше не приходилось выбирать между ледяной холодной и обжигающе горячей — все это заставило меня почувствовать, что взрослая жизнь наконец-то оказалась в пределах досягаемости. Этот человек был всем, что стояло между нашим «притворяться взрослыми» и нашим «действительно ими стать». Он оказался добрым и дружелюбным, и мы были удивлены, с какой легкостью он отворил нам дверь в это здание и нашу новую взрослую жизнь. В последующие годы они с женой часто встречались нам. Возможно, из-за того что Алан невольно сыграл такую большую роль в нашей жизни, я всегда ощущала себя в долгу перед ним, даже испытывала некое почтение.
Лесли рассказывает, что он только что переехал в собственную квартиру, и я предлагаю ей обмолвиться в разговоре с ним, что я, оказывается, тоже теперь не замужем.
— Уверена? — переспрашивает она. — Кажется, у него сейчас куча дел.
Я, фыркнув, говорю:
— Да ладно, а у кого их нет? Если я буду использовать это в качестве критерия, то все окажутся вне игры, и я точно стану недосягаемой. Попроси брата упомянуть об этом — вдруг Алан заинтересуется.
Через несколько дней она перезванивает и, задыхаясь от волнения, сообщает, что Алан с энтузиазмом воспринял новость о том, что я не замужем, и обещал не только позвонить, но и пригласить на ужин.
— Хорошо, тогда передай мой номер. Он ведь симпатичный и приятный, правда?
— Да, очень симпатичный, подтянутый, приятный и отлично готовит. Из чего угодно, что ни попадется под руку, он может сделать что-нибудь вкусное.
Это все, что мне нужно знать: нет ничего более заманчивого, чем идея встречаться с мужчиной, который будет готовить для меня.
Он, не откладывая в долгий ящик, пишет мне в тот же вечер, чтобы назначить время для звонка после того, как я уложу Джорджию. Нам с ним непривычно, что мы одиноки и живем одни, откровенничаем о наших детях и о том, что повлияло на разводы. Его голос, глубокий, звучный, теперь, когда могу рассматривать его в таком свете, — сексуальный. Мы назначаем встречу на ужин в субботу поздно вечером, потому что весь день я буду волонтерить на школьной ярмарке Джорджии в канун Хеллоуина. Я знала этого человека в весьма узком контексте и теперь пыталась не только взглянуть на него по-новому, но и обрисовать для него новую себя — не просто подругу подруги, или жену Майкла, или часть успешной молодой пары, которую он знал десятилетия назад. Я хочу, чтобы он увидел во мне сильную, сексуальную женщину, а не разбитую половинку целого, с которым он когда-то время от времени общался.
По-прежнему каждый день созваниваюсь с № 5 и продолжаю врать о своих планах на субботний вечер, когда он предлагает сходить куда-нибудь после школьной ярмарки. Уже много лет мы с дружеской компанией поддерживаем традицию: всей толпой, вместе с детьми, заваливаемся в китайский ресторан через дорогу и весело ужинаем. № 5 не знает, что к нашей школе все эти люди
