Государство как таковое со дня своего возникновения из родовой общины и племенного союза стремится подменить собою этот человеческий социум, который по природе своей может быть выстроен лишь на доброй воле и здравом смысле самосознаний. Если здравый смысл, как бы его не опьяняли идеологией и не устрашали законами, подсказывает человеку, что цели общества превратились в абстракцию, которая весьма далека от его собственных интересов, то и служение этим целям становится для него психологически противоестественным. Можно сказать, что индивид в таком случае на уровне подсознания в единоличном порядке расторгает тот «Общественный договор», который Руссо ставил в основание всякого социума. Он больше не участвует в этом договоре, и для этого ему не нужно заполнять какую-то декларацию и заявлять о ней во всеуслышание. Он просто снимает с себя моральные обязательства перед обществом, в котором вынужден жить. Именно в таком обществе расцветают преступность, коррупция и все негативные качества совместного проживания людей.
Социологи при определении природы коррупции обычно ссылаются на бюрократию, которая позволяет чиновникам регламентировать собственными волевыми актами жизнь социума и бесконтрольно распоряжаться бюджетными средствами государства. По этой же причине на второе место социологи ставят несовершенство законов. И лишь одно они не принимают во внимание – нравственность человека, т.е. психологические законы его самосознания.. Эти законы столь же незыблемы как физические законы, их нельзя отменить ни в каком законодательном собрании, ни в какой конституции, ни в каком верховном суде, ни в какой абсолютной власти. Но в отличие от физических законов их можно нарушить противоестественными для самосознания условиями. Человек не берет взяток со своих родителей и не продает наркотики жене. Он не отправляет на войну сыновей и не разворовывает свой дом. Он не держит своих детей голодными, храня в сейфе стабилизационный фонд. Он не разливает по комнатам яды и не запихивает мусор под диваны. Он ведет себя разумно, ибо нравственность есть лишь продолжение разумности. И никакой другой нравственности нет.
Что же делает человека безнравственным? Что разрушает естественный для него социум? Логика наших рассуждений говорит – это государство. Именно – государство! При этом оно способно так изуродовать этого человека, что он, беря взятки и совершая все прочие преступления против социума, может при этом искренне считать себя патриотом, т.е. приверженцем этого социума. Идеология как таковая вовсе не служит здравому смыслу, но, выражая интересы правящего класса, есть целенаправленное уродование человека.
Авторы приводимой ниже карты подчеркивают, что плотность коррупции в ней определяет не фактическое состояние общества, не объективные статистические данные, а то, как это общество само оценивает себя. Но именно такая субъективная модель лучше всего отражает то, что мы называем «законом родины». Она показывает, насколько искусственно навязанное человеку государство может отличаться от естественного для него социума, по отношению к которому патриотизм – лишь синоним здравого смысла. Совершенно закономерно то, что регионы с высокой коррупцией отличаются также и другим антипатриотическим свойством – высокой эмиграцией населения, которое, очевидно, не считает государство, в котором живет, социально разумным для себя.
Все знают, с чего начинается родина человека. С него самого. Никто не задумывается о том, где кончается родина человека? Где-то в космосе взорвался красный гигант и превратился в белого карлика. Что человеку до этого? Это не его родина. Где-то на планете Земля, в районе Индонезии стихия унесла жизни сотен тысяч людей. Что человеку до этого? Это не его родина. Где-то на окраине его необъятной империи разбился авиалайнер. Что человеку до этого? Это не его родина. В числе погибших были его брат и сват. Вот теперь это его родина. Родина, которую не купишь и не продашь, не учредишь и не отменишь никаким законом, никакой политической волей, ибо эта родина всегда с человеком. Ведь это – его психологическое пространство, его эмоциональная и нравственная среда обитания, зона его человеческой жизни, без которой ему самому не жить.
Определение государства как исторического явления, данное М. Вебером, будет всегда актуальным: «Государство есть то человеческое сообщество, которое претендует на монополию легитимного физического насилия. Ибо для нашей эпохи характерно, что право на физическое насилие приписывается всем другим союзам или отдельным лицам лишь настолько, насколько государство, со своей стороны, допускает это насилие: единственным источником "права" на насилие считается государство». Это государство в лице чиновников, как некогда сообщество жрецов, занимает место Бога (нуминозного Я) и становится противником всякого индивидуального своеволия. Гражданину запрещается не только убийство, но и самоубийство, ибо это – не благочестиво по отношению к государству. Инициатором этого требования был еще Платон, признавший самоубийц в своих «Законах» главными преступниками против Государства. Образцовый гражданин должен бояться государство, т.е. бояться чиновников больше, чем смерть. А поскольку с точки зрения рассудка – это абсурдно, ибо тому, кто не боится смерти, бояться вообще больше нечего во Вселенной, то государство начинает преследовать и здравомыслие. В конечном итоге его целью становится воспитание идеологического социума и преследование здравомыслия в нем. Разве не очевидно, что государство постоянно внушает людям идеи и принципы, которые явно не проходят аттестацию здравого смысла и в просторечии называются «законодательным идиотизмом», «бюрократической тупостью», «чиновничьим произволом»? Чиновник вовсе не глупее обывателя, но его профессионально отличает паталогическое мышление.
Я вовсе не предполагаю, что в устройстве той или иной структуры власти присутствует злой умысел чиновников, и вполне допускаю, что бюрократия с древнейших времен интуитивно следует целесообразности, которая ныне называется логистическим моделированием. Именно логистика подсказывает нам и подсказывала точно также нашим пещерным предкам, что бюрократическая иерархия должна образовывать в архитектурном смысле некую стандартную пирамиду, а не куб и не башню.
Позволим себе сделать предположение, что высота такой пирамиды во всех этносах и культурах связана примерно одной и той же пропорцией с ее основанием, которое есть ничто иное как территориальные владения этого этноса. Иначе говоря, если два государства занимают одинаковые по площади географические территории, то их бюрократические пирамиды будут, скорее всего, одинаковой высоты. Статистическое подтверждение этого правила оставим антропологии и социологии. В данном случае для нас важно то, что если некоторой территории как целостной социально-политической структуре, именуемой государством, соответствует стандартная пирамида (рис. А), то при разделении этой земли на два отдельных государства их пирамиды окажутся не равными по высоте прежней (рис. В), но также сократятся вдвое или на какой-то иной нелинейный коэффициент (рис. С).
Естественно, справедливым оказывается и обратный процесс. Это значит, что расширение государственных владений автоматически вызывает рост бюрократической пирамиды, покрывающей собою новые административные единицы. Назовем это явление «Правилом пирамиды» или «Пирамидальным законом». В общем и целом он предполагает, что бюрократические пирамиды по своему строению фрактальны. Фрактальность же означает, что объединение государств и вообще любых социальных групп в федерацию не просто суммирует их пирамиды, но включает их в себя и создает надстройку над ними.
Что было бы, если бы на Земле появилось единое Всемирное правительство, а вся планета стала одной Империей? Для всех государств справедлив «пирамидальный закон», а все империи как супергосударства порождают иерархическую суперпирамиду власти. Следствием этого становится неизбежная сакрализация имперской власти. ВО ВСЕХ ИМПЕРИЯХ ВО ВСЕ ВРЕМЕНА У ВСЕХ НАРОДОВ ИМПЕРСКАЯ ВЛАСТЬ БЫЛА И БУДЕТ СВЯЩЕНА. Египет, Вавилон, Ассирия, Персия, Цинь, Хань, Рим, Византия, Орда, Моголы, Тюрки, Россия, Третий Рейх, КНР, США. И вот на очереди ЕС.
Так что было бы, если бы вся планета стала Единой и Неделимой Империей? Не было бы войн? Не было бы армий, границ, таможен, спецслужб, социального и экономического неравенства? Сократилось бы число чиновников? Нет! И нет! Количество чиновников бы только возросло. Ко всей прежним структурам власти, уже наличествующим на этой планете, прибавилась бы надстройка с огромными континентальными правительствами, а над ними - еще более огромные аппараты Южного и Северного полушария, и, наконец, венчал бы эту пирамиду чудовищный аппарат Верховного Правителя Земли. Пирамида власти оказалась бы столь нечеловечески большой, что стоящий на ее вершине человек превратился бы в Бога, в того самого Хозяина Вселенной, что изображен на масонской пирамиде Всевидящим Оком Нуминозного Я.
