527 Понимание сновидений как инфантильного осуществления желаний или как финальных «приготовлений» на службе инфантильного стремления к власти слишком узко и не соответствует сущностной природе сновидения. Сновидение, как и всякий элемент в психической структуре, является продуктом всеобщего психического. Следовательно, мы вправе ожидать, что найдем в сновидении нечто, что издревле имело значение в жизни человечества. Как человеческая жизнь сама по себе не управляется только лишь тем или иным базовым влечением, но выстраивается на основе множества разнообразных влечений, потребностей, желаний, физических и психических обусловленностей, так и сновидение нельзя объяснить, лишь исходя из того или иного элемента, каким бы подкупающе простым ни показался подобный подход. Мы можем быть уверены, что такое объяснение неверно, так как никакой простой теорией влечения никогда не удастся постичь человеческую психику, эту могущественную и таинственную субстанцию, а потому также и ее производную – сновидение. Для того чтобы выработать хоть в какой-то мере справедливый подход к сновидению, нам необходим интерпретативный инструментарий, который мы должны усердно конструировать с использованием всех областей гуманитарных наук.
528 Критики иногда прямо попрекали меня за «философские» или даже «теологические» тенденции, полагая, что мои объяснения являются «философскими», а мои воззрения – «метафизическими»16. Я же использую некоторые философские, религиозно-научные и исторические материалы исключительно для иллюстрации психологических фактов. Если при этом я привлекаю понятие Бога или столь же метафизическое понятие энергии, я делаю это только потому, что эти образы присутствуют в психике человека со дня сотворения мира. Мне приходится вновь и вновь подчеркивать, что ни моральный порядок, ни понятие Бога или какая-то религия не появились извне, то есть не свалились на человека с неба – все это человек несет в себе in nuce[85], а потому создает он все это сам. Не более чем досужей идеей является представление, будто требуется только лишь просвещение, чтобы изгнать всех этих призраков. Идеи о моральном порядке и о Боге относятся к числу неискоренимых основ человеческой души. Поэтому честная психология, не ослепленная тщеславием просветительства, должна работать с этими фактами. Их нельзя проигнорировать или отмахнуться от них с иронией. В физике мы можем обходиться без образа Бога, в психологии же это некая определенная величина, с которой следует считаться, точно так же, как с «аффектом», «влечением», «матерью» и т. д. Все дело, конечно, в вечном смешении объекта и имаго, когда люди не делают понятийного различения между «Богом» и «Бого-образом», и поэтому думают, что когда мы говорим о Бого-образе, то говорим о Боге и предлагаем «теологические» объяснения. Психологии как науке не пристало требовать гипостазирования Бого-образа. Однако она должна принимать в расчет – в соответствии с фактами – его существование. Точно так же она должна считаться с существованием влечений, не присваивая себе права на компетентность в вопросе о том, что есть «влечение» само по себе. Какие психологические факты обозначаются как влечение – ясно каждому, неясно, однако, чем же, собственно говоря, является влечение само по себе. Так же ясно, к примеру, что Бого-образ соответствует определенному психологическому комплексу фактов и тем самым представляет собой определенную величину, которой можно оперировать; однако вопрос о том, что есть Бог сам по себе, остается по ту сторону психологии. Я сожалею, что вынужден повторять такие азбучные истины.
529 К настоящему моменту я сообщил практически все, что имел сказать касательно общих аспектов психологии сновидений17. Я намеренно избегал деталей и не вдавался в подробности – их проще рассматривать на конкретных примерах. Обсуждение общих аспектов привело нас к другим проблемам, упоминание о которых неизбежно при описании сновидений. Конечно же, можно было бы сказать очень многое о цели анализа сновидений, но с учетом того, что анализ сновидений на самом деле является только инструментом аналитической работы, сделать это возможно только в рамках рассмотрения всего хода психотерапии. Для того чтобы подробно описать сущность психотерапии, совершенно необходим ряд предварительных наработок, с различных сторон демонстрирующих эту проблему. Вопрос об аналитической терапии в высшей степени сложен, хотя некоторые авторы стараются превзойти друг друга в упрощенчестве, желая уверить нас, что «корни» болезни можно обнаружить с легкостью. Я должен предостеречь против столь фривольного подхода. Я предпочел бы, чтобы серьезные умы основательно и добросовестно взялись за разбор тех глобальных проблем, которые анализ сдвинул в свое время с мертвой точки. Самое время академической психологии спуститься с небес на землю и обратиться к проблемам реальной человеческой психики, а не только проводить лабораторные эксперименты. Профессорам не следовало бы запрещать своим ученикам заниматься аналитической психологией или использовать аналитические понятия; также не стоит ставить в упрек нашей психологии то, что она, вопреки научным традициям, принимает во внимание «обыденный опыт». Я уверен, что психология многое бы выиграла, если бы серьезно занялась проблемой сновидений, потому что только тогда она сумела бы освободиться от совершенно необоснованного и дилетантского предубеждения, будто сновидения вызываются исключительно соматическими раздражителями. Переоценка соматических факторов в психиатрии – одна из существеннейших причин, почему психопатология не делает никакого прогресса, если она напрямую не подкреплена анализом. Догмат о том, что «болезни разума суть болезни мозга» есть пережиток материализма 70-х годов XIX века. Он превратился в ничем не обоснованный предрассудок, тормозящий всякий прогресс. Даже если бы это было верно и все психические болезни были бы болезнями мозга, это вовсе не являлось бы причиной для отказа от изучения психической стороны болезни. Этот предрассудок используется для того, чтобы с самого начала дискредитировать всякую попытку поиска в этом направлении. Доказательств того, что все ментальные расстройства суть болезни мозга, никогда не было предоставлено, да их и невозможно найти, потому что в противном случае пришлось бы доказывать также, что человек мыслит или поступает тем или иным образом вследствие того, что те или иные частицы белка распались или соединились в тех или иных клетках. Подобный взгляд прямо ведет к материалистической максиме: «Что человек ест, то он и есть». Представители этого направления хотели бы свести психическую жизнь к анаболическим и катаболическим процессам в клетках мозга, причем сами эти процессы с неизбежностью понимаются ими только как лабораторный синтез или дезинтеграция, потому что рассматривать их как порождающие жизнь совершенно невозможно до тех пор, пока мы не начнем мыслить в терминах жизненных процессов как таковых. Однако именно так следовало бы понимать процессы в клетках, если материалистическое мировоззрение оставляет за собой притязание на достоверность. Но тем самым мы вышли бы за пределы материализма, потому что жизнь невозможно помыслить как функцию вещества, а только как процесс, существующий сам по себе и в себе самом, – процесс, который подчиняет себе энергию и материю. Жизнь как функция материи предполагает спонтанность развития, доказательств чего нам, наверно, предстоит еще долго дожидаться. Мы больше не вправе рассматривать психическое как мозговой процесс, так же как не вправе вообще бездоказательно понимать жизнь односторонне, только материалистически, совершенно упуская из виду, что уже сама попытка представить себе что-либо подобное сумасбродна. Всякий раз, когда мы относимся к сумасбродству всерьез, это порождает еще большее безумие. Напротив, психический процесс следует рассматривать именно как психический, а не как органический клеточный процесс. Сколь бы ни было сильно негодование по поводу «метафизических фантомов», когда процессы в клетках объясняются виталистически, тем не менее, физическая гипотеза продолжает рассматриваться как «научная», хотя она не менее фантастична. Однако она является неотъемлемой составляющей материалистического предрассудка, и потому любая бессмыслица, призванная свести психическое к физическому, тотчас же сакрализируется в качестве научной. Надеюсь, что не слишком далеко то время, когда этот устаревший реликт ставшего бессмысленным материализма будет отринут умами наших ученых.
Впервые опубликовано на английском языке под названием «The Psycholigy of dreams» (In: Collected Works on Analytical Psychology. London, 1916; New York, 1920). В расширенной форме в: Über psychische Energetik und das Wesen der Traume (Zurich, 1948).
1 Кант И. Введение в логику.
