моргает, по сторонам виновато смотрит — не всегда видно дуракам везёт!
— Ладно, Ивашка, не расстраивайся, садись на моего коня, он двоих выдержит, что тут осталось пути-то! Да жеребёночка прихвати, пока хозяин не объявился, пригодится в хозяйстве!
Сели они вдвоём на коня Федотова и поехали не спеша.
А там уже и граница царства-государства их родного на горизонте показалась.
И сам Царь-батюшка стоит у ворот их поджидаючи, ему уже стражники зоркие доложили, что сыновья возвращаются.
Знамо дело, сначала Федота с Иваном, с дороги накормили, напоили, в баньке отпарили, в чистые дорогие одежды одели.
Царь Пантелеймон не может никак дождаться — что там сыновья скажут, хорошего али худого. Повелел звать их к себе немедля.
Зашли братья в покои батюшкины.
Царь только на светящееся лицо Федота посмотрел, сразу понял — не зря съездили!
— Ну, сказывайте, сыновья мои любимые, как дорога, как страны чужеземные? Каких людей повидали? Много ли на свете добра да радости, али больше нечисти всякой?
— Ой, и не говори, батюшка, — отвечает Федот, — нечисти хватает! Сразиться пришлось за дело правое, опасности изведать!
— Страны чужеземные хоть и далеко, а люди всё равно такие же — добрые да светлые, — говорит Иван.
— А нашли ли вы яблочко молодильное, дети мои? — нетерпеливо спрашивает Царь.
— А то как же! — гордо хвастает Федот, — ценой подвигов ратных, испытаний мужественных, всё для тебя, родной батюшка!
— Нам Султан корзину яблок подарил! — добавляет Иван, — в этой корзине наверняка и молодильное есть!
— Что значит — наверняка?! — насторожился Пантелеймон, — а остальные что же — не молодильные?!
Федот на Ивана посмотрел, Иван — на Федота.
— Всякие! — отвечает Ивашка, — и молодильное тоже!
— Перемешаны все яблоки, Царь-батюшка, — виновато объясняет Федот, — не написано на них, где какое!
— А как же мы найдём его? Вот-те раз!
— Это у нас Ивашка специалист, — улыбается Федот, — он всё на зуб пробовать любит! Но у нас же слуги есть, батюшка, прикажи позвать холопов неугодных, да провинившихся — будем яблоко молодильное искать!..
* * *
Царь Пантелеймон для начала слугу своего верного Порфирия кликнул.
— Вот что Порфирьюшка, собери-ка нам челяди непослушной человек с дюжину, и сам приготовь перо да бумагу — считать и писать будем!
Пришли в палату царскую подданные, толпятся, переглядываются, и боязно им, и любопытно.
Порфирий по одному человеку к Царю подводит, яблочко из корзины вручает и смотрят они — что получится из этого. Надкусывают люди верные да преданные, а куда им деваться. Кто кривеет, кто косеет, кто нем становится, а кто слеп на оба глаза.
Федот стоит наготове, ждёт, когда молодильное яблочко о себе знать даст!
А Иван недоволен чего-то, морщится, да головой качает.
Пробовали-пробовали яблочки и всё без толку почему-то. А тут Порфирий в корзину заглянул и говорит:
— Царь-батюшка, милостивый наш — одно яблоко осталось, последнее!!!
— Ну, раз оно до сей поры не проявилось, стало быть, это оно и есть!!! — кричит Федот, — кушай сам, батюшка, нечего и сомневаться тут!
А Пантелеймона и уговаривать не надо, он ужо вон сколько времени в нетерпении сидит, слюной давится. Схватил он тут же яблоко со дна корзины, о мантию вытер и надкусил.
Вот, вот уж и началось тут превращеньице! Долго ждать не заставило! Сначала у Царя зубки обновились, белые стали да крупные, понятное дело — молодеет Пантелеймон! А потом что-то неправильно всё пошло: лицо вытянулось, шерстью покрылось, а из под короны уши длинные полезли.
— А-а-а-а!!! — завопил Федот, — батюшка-а-а! Прости, Христа ради!!! Это Ивашка виноват!!! Это он молодильного яблочка не прихватил! Набрал всяких ложных да вредных, а до молодильного не добрался! Эх, маловата корзина да и карманы надо было набить!!!
Царь Пантелеймон хотел было ответить Федотке, что, мол, не карманы, а морду бы тебе надо набить, а вымолвил только:
— И-а! И-а!!!
Федот упал в ноги, а вернее в копытца батюшкины и зарыдал горько.
Порфирий стоит — крестится, челядь вся поголовно в испуге крестится.
Иван тоже растерялся. Он же человек живой, имеет право. Голову опустил, носом шмыгает и осла по загривку гладит. А потом и говорит:
— Так вот оно что! Вона как! Теперь-то понятно всё!
— Что тебе понятно, дурень?!!! — кричит в сердцах Федот.
— Понятно, куда яблочко молодильное сгинуло. Было оно у нас, братец, было! Да в пути мой конь на постоялом дворе одно яблочко из корзины и захомячил. Так-то вот. Жеребёночка вспомни!
— Ах, ты изверг! — ещё больше распалился Федот, — плохо коня привязываешь к коновязи! На тебе теперь вина лежит! Что хошь делай, но возвращай батюшке облик человеческий!
Ничего не ответил Иван. Молча из остатков яблок опробованных один вытащил и ослу скормил. Осёл же скотина неприхотливая, он не то, что яблочный огрызок, он и горького сена клок сжуёт.
Затаили все дыхание, ждут…
То, что представляется нам тяжкими испытаниями, иногда на самом деле — скрытое благо.
Оскар Уайльд
— Энто что за яблоко было? — шепчет в ужасе Федот, глядя как у осла уши куда-то пропали, и шерсть на лице исчезает.
— А какая разница? — отвечает Иван, — главное, батюшка снова человеком сделался, а каким ему быть — человек сам решает!
Федот уставился укоризненно на брата, а пока он смотрел, Царь Пантелеймон снова обличие человеческое принял.
Кто сие колдовское чародейство видел — в себя долго прийти никак не могли, только Порфирий сохранял спокойствие, будто он каждый день такое наблюдал.
Царь под страхом наказания велел всей челяди хранить молчание, даже тем, кто немым сделался, и выгнал всех.
Потом долго в себя приходил, в зеркала смотрелся, да какие-то волоски из бороды выдёргивал — боялся видно снова животиною неразумной стать.
— Оставь нас, Порфирий, — наконец сказал Царь.
Федот с Иваном сразу поняли, что будет разговор серьёзный и важный, государственного масштаба.
— Вот что, сыновья мои дорогие, слушайте новую просьбу мою! И не перечьте мне, коли покажется оно дерзким! Не отступлюсь я от своей мечты, от любви большой к принцессе Агнессе! Это последняя радость моя в жизни! Федотушка, богатырь мой славный, коли ты такой отважный и находчивый, как сказываешь, поручаю тебе ответственное дело — найти и доставить во дворец яблоко молодильное! Что хочешь делай, но чтобы энтот плод заветный был у меня в палатах!
— Добьюся я цели сей, батюшка родимый! — торжественно клянётся Федот, — умру за тебя!
— Умирать-то не обязательно, сын мой дорогой, тебе ещё трон наследовать! — улыбается Царь и к Ивану поворачивается.
— А ты, Ивашка, попроще задание получишь,
