595 Как только активируется какое-либо содержание коллективного бессознательного, в сознании возникает определенное беспокойство и замешательство. Если такая активация может привести к крушению ожиданий и надежд индивида, существует опасность того, что коллективное бессознательное займет место реальности. Это состояние болезненно. Если, с другой стороны, эта активация оказывается результатом психологических процессов в бессознательном людей, индивид может чувствовать угрожающую дезориентацию, но итоговое состояние при этом не является патологическим, по крайней мере, для отдельной личности. Тем не менее, умственное состояние людей как целостной группы может быть сравнимо с психозом. Если перевод бессознательных переживаний на коммуникативный язык оказался успешным, возникает эффект освобождения. Побуждающие силы, заключенные в бессознательном, канализируются в сознание и образуют новый источник энергии и силы, который может, однако, подпитывать и опасное воодушевление масс10.
596 Духи не всегда опасны и вредны. Когда они находят свое выражение в идеях, они могут оказывать и благотворное воздействие. Известным примером перевода содержаний коллективного бессознательного на понятный язык является чудо Пятидесятницы. Язычникам апостолы представлялись помешанными, людьми, находящимися в состоянии экстатического опьянения: «А иные, насмехаясь, говорили: а они напились молодого вина» (Деяния Апостолов 2:13). Но именно это состояние стало для них источником могущественной идеи, явившейся выраженим бессознательных ожиданий людей и с удивительной быстротой распространившейся по всей Римской империи.
597 Духи – это комплексы коллективного бессознательного, проявляющиеся тогда, когда индивид утрачивает адаптацию к реальности или же ищет замену прежней неадекватной установке, характерной для всего народа. Соответственно, духи оказываются либо патологическими фантазиями, либо новыми, прежде неизвестными идеями.
598 То, что считается духами умерших, психологически возникает следующим путем: когда человек умирает, психологическая чувственная связь его родственников с ним, являющаяся приложением психической энергии к реальности, обрывается. Вследствие исчезновения (смерти) объекта эта энергия оказывается ни к чему не приложенной, остается лишь идея или образ умершего. Энергия переносится на этот образ и, если привязанность была сильна, то образ оживает и становится духом. Так как дух забирает известное количество энергии из сферы реальной жизни, то он может быть и вреден. Поэтому первобытные люди нередко утверждают, что характер умерших меняется в неблагоприятную сторону, что они всегда пытаются навредить живущим. Этот взгляд, очевидно, основан на наблюдении, что упорная привязанность к умершему обесценивает жизнь человека и может даже стать причиной возникновения психического расстройства. Патогенный эффект проявляется в форме утраты либидо, депрессии и физической немощи. Существуют также универсальные отчеты о таких постмортальных проявлениях, как привидения и призраки. Они основаны, главным образом, на психических фактах, которые нельзя просто игнорировать. Очень часто причиной поспешного отметания крайне интересных фактических свидетельств, которые оказываются навсегда утраченными для науки, оказывается страх оказаться обвиненным в суеверии – который, как ни странно, сопутствует всеобщему просвещению. Я не только получил множество свидетельств такого рода от своих пациентов, но неоднократно и сам наблюдал подобные вещи. Но мой материал слишком ненадежен, чтобы строить на нем поддающиеся проверке гипотезы. Тем не менее, я вполне убежден, что духи и подобные им сущности имеют отношение к психическими фактам, которые наша академическая мудрость отказывается признавать, хотя они вполне явственно проявляются в наших сновидениях.
599 В данном очерке я предложил психологическую интерпретацию проблемы духов с точки зрения современного знания о бессознательных процессах. Я полностью ограничил себя рассмотрением психологической стороны проблемы и намеренно избегал вопроса о том, существуют ли духи сами по себе и возможно ли конкретно доказать их независимое бытие. Я оставляю этот вопрос открытым не потому, что считаю его бесполезным – просто я не считаю себя достаточно компетентным для того, чтобы обсуждать его с научной точки зрения, не имея в своем распоряжении никаких фактов, подтверждающих независимое объективное существование духов. Предполагаю, что и вы, так же как и я, сознаете, насколько сложно найти неопровержимые тому доказательства. Свидетельства, обычно предлагаемые спиритами, в большинстве случаев суть лишь психологические продукты, возникающие в бессознательном воспринимающего контактера11. Тем не менее, существуют некоторые исключения, о которых следует упомянуть. Я хотел бы привлечь ваше внимание к примечательному случаю Стюарта Уайта, рассмотренному в ряде книг. По своему содержанию он гораздо глубже, нежели обычные описания контактов подобного рода. Например, здесь выражено великое множество архетипических идей, включая и архетип самости, так что можно даже подумать о некотором заимствовании из моих работ. Если мы отбросим возможность сознательного плагиата, то должен сказать, что криптомнезическое воспроизвение в данном стучае очень маловероятно. Это скорее случай подлинного спонтанного выражения коллективного архетипа. В этом нет ничего сверхъестественного, поскольку архетип самости повсеместно встречается в мифологии, равно как и в продуктах индивидуальной фантазии. Спонтанный наплыв коллективных содержаний, о существовании которых в бессознательном уже давно известно психологии, является частью общей тенденции спиритических практик отфильтровывать содержания бессознательного на пути к сознанию. Я проштудировал большое количество спиритуалистической литературы в поисках этих тенденций и пришел к заключению, что в спиритуализме мы имеем спонтанную попытку бессознательного стать сознательным в коллективной форме. Психотерапевтическое воздействие так называемых духов направлено на живущих либо непосредственным образом, либо опосредованно через больного с тем, чтобы способствовать их осознанию. Спиритуализм как коллективное явление преследует, таким образом, те же самые цели, что и медицинская психология, и на этом пути воссоздает, как и в упомянутом случае, те же базовые идеи и образы – выстраивая «учение о духах», которые характеризуют природу коллективного бессознательного. Такие примеры, какими бы трудными и непостижимыми они ни были, не подтверждают и не отвергают гипотезу о духах. Но совершенно другое дело, когда мы сталкиваемся с подтвержденными случаями. Я не готов согласиться с модным убеждением, что все, чего я не понимаю, – обман, считая его глупостью. Возможно, имеется очень мало доказательств подобного рода, которые могли бы пройти проверку на криптомнезию и, прежде всего, на экстрасенсорное восприятие. Наука не может позволить себе наивности в этих вопросах. Тем не менее, я бы порекомендовал любому, кто интересуется психологией бессознательного, прочитать книги Стюарта Уайта12. На мой взгляд, наиболее интересная из его работ – «Свободная Вселенная» [Unobstructed Universe (1940)]. «Дорога, которую я знаю» [The Road I know (1942)] также примечательна тем, что служит великолепным введением в метод «активного воображения», который я использую уже более тридцати лет при лечении неврозов как средство для введения бессознательных содержаний в сознание13. В этих книгах вы найдете первобытное уравнение: мир духов = мир сновидений (бессознательное).
600 Эти парапсихические явления, как правило, наблюдаются в присутствии медиума. Они, как показывает мой опыт, являются экстериоризованными эффектами, производимыми бессознательными комплексами. Я определенно убежден, что они являются экстериоризациями. Я неоднократно наблюдал телепатические проявления бессознательных комплексов, а также ряд парапсихических явлений. Но во всем этом я не вижу какого-либо доказательства существования реальных духов, и до тех пор, пока подобные доказательства не появятся, я должен рассматривать всю данную область как приложение или дополнение к психологии14. Я думаю, что наука должна установить для себя такое ограничение. Однако никогда не следует забывать, что наука есть всего лишь порождение разума, который представляет собой лишь одну из нескольких базовых психических функций и поэтому не в состоянии создать полную картину мира. Для этого также необходима и другая функция – чувство. Чувственное убеждение часто отличается от интеллектуального, и мы не всегда можем доказать, что оно неполноценно. У нас также возникают сублиминальные восприятия бессознательного, которых нет в распоряжении интеллекта и которые отсутствуют в чисто интеллектуальной картине мира. Так что мы имеем все основания наделять наш интеллект лишь ограниченной валидностью. Но когда мы работаем с этим интеллектом, то должны действовать научным путем и придерживаться эмпирических принципов до тех пор, пока не будет получено неопровержимое свидетельство того, что они не валидны.
