уничтожить!» Очевидно, что в среде падших ангелов такие мысли буквально носились в воздухе в течение очень долгого времени, пока кому-то из них не пришла идея попробовать вбросить эту мысль людям: «А давайте-ка скажем этим дурачкам, что лучший способ понравиться Богу – это не иметь детей, ибо для того, чтобы их иметь, нужно осквернить себя с женами! Бред, конечно, ибо «плодитесь и размножайтесь» является самой первой заповедью, данной им Богом, и какой идиот может подумать, что можно себя осквернить ее выполнением, но кто его знает, может и прокатит – они же тупые и давно забыли и про первую, и про все остальные заповеди, тем более, что наш многотысячелетний опыт общения с ними показывает, что чем наглее и очевиднее наша ложь, тем охотнее они в нее верят! Хе-хе!» Попробовали и вбросили. С этого монашеский проект и начался. Впоследствии он принес человечеству немалую пользу, хотя это, конечно же, никак не входило в изначальные планы падших ангелов. Впрочем, так бывает с абсолютно всеми их проектами, которые неизбежно развиваются самым неожиданным для своих авторов образом и постепенно превращаются в сложно преодолимые препятствия для них самих. Для преодоления этих препятствий им приходится разрабатывать новые проекты, которые в свою очередь тоже не идут по плану, и так происходит всегда, что делает жизнь падших ангелов на земле чрезвычайно нервной и хлопотной – своей предсказуемой непредсказуемостью люди превращают их жизнь в сущий, так сказать, ад…
В чем же выразилась незапланированная падшими ангелами общественная польза от этого проекта? Польза была в том, что монастыри очень быстро превратились в духовные лечебницы – в центры по очистке и, следовательно, по исцелению общества. Обычно думают, что в монахи шли исключительно люди, которые вдруг почувствовали, что их переполняют волны святости, и эту бурлящую в них святость они торопились унести подальше от людей и понадежней ее скрыть – лучше в какой-нибудь труднодоступной пустынной местности. Абсурд и явная неправда. Свою святость нет никакой нужды прятать от людей, и никто не будет этого делать, ибо в этом нет смысла. Подавляющее большинство из будущих монахов чувствовало в себе какую-то ущербность, некую постыдную духовную язву, и именно эту язву они и спешили спрятать как можно дальше от других людей – из страха разоблачения перед родными и близкими, который их постоянно мучил. В какой-то мере это можно сравнить с уходом больных животных от здоровых и пребыванием их в полном одиночестве – до выздоровления или смерти. В то время люди еще осознавали себя больными и стыдились своих болезней – особенно духовных болезней. Это сейчас больные содомией люди сбиваются в кучи, одеваются как можно более крикливо и вызывающе и начинают бесноваться в центре города у всех на глазах, называя это «парадом гордости». Раньше такие люди старались унести свою постыдную болезнь как можно дальше от людей в надежде, что об этом никто и никогда не узнает – а в первую очередь не узнают их близкие.
Там у некоторых людей начинала проявляться истинная любовь к ближнему. Они видели грехи – в том числе и свои грехи! – в других, понимали этих людей и начинали их жалеть, разговаривать с ними о Боге, о вере, о жизни и о смерти, посвящая этому всю свою жизнь без остатка. В этом-то и заключался их великий духовный дар – он был в целении духовных болезней своих ближних, в укреплении более слабой веры других людей. А когда они лечили своих ближних, они лечили и себя. Монастыри были лечебницами, а святые подвижники – врачами в них. Духовные токсины постоянно выводились из общественного тела в монастыри и там нейтрализовывались или хотя бы держались под контролем, а не продолжали бесконтрольно накапливаться и бродить в человечестве, разлагая всё вокруг себя. Понятно, что таких монастырских врачевателей с даром духовного целительства было относительно мало, а больных было гораздо больше – подавляющее большинство, но когда Бог видит, что кому-то нужно дать силы, ибо эти силы идут во благо людям, Он их дает – особенно когда Его об этом просят, я святые подвижники-целители явно об этом просили и просили горячо. Но всех монахов тех времен, как больных, так и относительно здоровых, объединяло одно – у них была вера. А есть ли она у современных монахов?
Итак, монастыри стали системой самоочищения общественного организма – там скапливались его больные элементы, освобождая общество от влияния своей внутренней духовной заразы и занимаясь своим собственным самолечением, в ходе которого из их среды выделялись те люди, которых позже назовут святыми. Таким образом, духовно больные не только не заражали окружающих своими болезнями, но и порождали святость, чем монастыри впоследствии и прославились; но святость была только конечным и самым заметным проявлением болезни, которую тогда было принято скрывать, и обычные люди вне монастырей этой болезни не замечали, ибо за стенами монастырей она была скрыта от посторонних глаз, в силу чего монастыри вошли в историю исключительно как места святости, хотя в первую очередь они были обителями для концентрации и нейтрализации духовных болезней, отстойниками для всяческой грязи, так сказать, где носители духовной грязи и мерзости добровольно накапливались, самоизолируясь от общества и отдавая себя в добрые руки целителей, которых монастырская среда самопроизвольно и порождала. Понятно, что далеко не все из монахов полностью исцелялись, но всё равно делалось самое главное – отправляя своих больных членов в монастыри, самоочищалось и становилось здоровее всё общество.
Это было очень неожиданно и неприятно для тех, кто весь этот процесс оздоровления и самоочищения, по сути, и инициировал – для падших ангелов. Опять сработал «закон незапланированных последствий», который неумолимо проявляет себя во всех их проектах, а в случае с монастырями он сработал особенно мощно, поскольку именно в монастырях возник сонм величайших святых подвижников, спасших тысячи и тысячи человеческих душ.
Итак, общество самоочищалось, самолечилось, но для этого изначально требовалось, чтобы больные хотя бы осознавали свою болезнь – осознание болезни есть первый шаг к ее лечению, а с некоторых пор такое осознание стало ослабевать и постепенно его не стало; больные перестали осознавать себя больными и уходить из общества в монастыри, пряча там от людей свою болезнь, результаты чего в настоящее время особенно ярко проявляются на Западе – больные громко и с гордостью кричат о своей болезни, выставляя ее напоказ и усиленно заражая ей окружающих. Больные истерично кричат здоровым, что больными на самом деле являются не они, а сами здоровые, ибо
