людям хуже, чем предписывает нам совесть; мы также подводим себя, зарывая свои таланты и упуская возможности. И даже если нам удается сдержать сожаления в дневное время, бессонными ночами они являются к нам:
…повторенье через силу
Себя и дел своих, и запоздалый
Позор открывшихся причин; сознанье,
Что сделанное дурно и во вред
Ты сам когда-то почитал за доблесть [236].
Т. С. Элиот. Литтл Гиддинг
Неизбывная вина снижает созидательную деятельность. В острой форме вина может перерасти в ярость самобичевания, заглушающую всю жизнь. Павел ощущал его силу, прежде чем достиг освобождения: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим 7:24)
Третья ноша, избавление от которой испытали христиане, – тиски эго. Нет причин полагать, что до их новой жизни эти мужчины и женщины были хоть сколько-нибудь более эгоцентричны, чем остальные, но им было достаточно знать, что их любовь радикально ограничена. Они понимали, что «проклятие человека – любить, а любить порой хорошо, но достаточно – никогда». Теперь же это проклятие было разом снято.
Нетрудно понять, как избавление от вины, страха и эго могло ощущаться, словно возрождение. Если бы кто-нибудь избавил нас от этих губительных помех, мы тоже называли бы его спасителем. Но это лишь уводит нас на шаг назад в рассмотрении нашего вопроса. Как христиане освободились от этой ноши? Какое отношение человек по имени Иисус, ныне покойный, имел к этому процессу, если честь освобождения приписывали ему?
Единственная сила, способная на метаморфозы описанного порядка, – любовь. Лишь в ХХ веке выяснилось, что в атоме заключена энергия самого солнца. Но для высвобождения этой энергии атом следовало бомбардировать извне. Так же и в каждом человеческом существе заключена любовь, причастная божественному – imago dei, образ Бога, как его иногда называют. И его тоже можно привести в действие только посредством бомбардировки – в данном случае любовью. Этот процесс начинается в младенчестве, когда поначалу не находящая взаимности улыбка матери, полная любви, пробуждает любовь в ее ребенке, и по мере развития координации движений вызывает его ответную улыбку. В детстве процесс продолжается. Любящий человек создается не призывами, правилами и угрозами. Любовь коренится в детях, только когда приходит к ним – поначалу, что важнее всего, от заботливых родителей. Говоря с точки зрения онтогенетики, любовь – ответное явление. В буквальном смысле реакция.
Подкрепим эту мысль реальным примером.
Он был стеснительным новичком в маленьком колледже на Среднем Западе, когда однажды утром преподаватель, которого он боготворил так, как молодежь боготворит свои образцы для подражания, начал занятие словами: «Вчера вечером я прочитал несколько самых важных предложений, какие только могу припомнить». И он продолжал читать их, а сердце юноши чуть не выскочило из груди, потому что он слушал собственные слова из работы, сданной преподавателю на прошлой неделе. Как он сам вспоминает об этом случае: «Не помню, что еще случилось за этот час, но никогда не забуду, что ощущал, когда звонок привел меня в чувство. Наступил полдень, октябрь никогда еще не бывал настолько прекрасным. Я ликовал. И с радостью отдал бы все, что бы у меня ни попросили, потому что ничего не желал. Я изнывал от желания только отдавать этому миру, который дал мне так много».
Если юношу до такой степени преобразил интерес, проявленный к нему со стороны простого человека, нетрудно вообразить перемены, произошедшие в первых христианах, когда они узнали, что Бог любит их. Воображение может подвести нас в этом случае, а логика не требуется. Если мы тоже чувствуем себя любимыми – не отвлеченно или в принципе, а явно и лично, – тем, в ком объединена вся сила и совершенство, этот опыт способен растопить наш страх, вину и корыстные интересы навсегда. Как говорил Кьеркегор, если бы в каждый момент настоящего и будущего я был убежден, что не происходит и не может произойти ничего, что разлучит нас с неизмеримой любовью Неизмеримого, это была бы причина для радости.
Любовь Бога – вот что ощущали первые христиане. Они испытали любовь Иисуса и убедились, что Иисус был воплощением Бога. Однажды достигнув их, любовь не могла остановиться. Растворяя барьеры страха, вины и эго, она протекала через них, как через ворота шлюза, усиливая любовь, которую они до сих пор испытывали к другим, пока различие в количестве не стало различием в качестве и не родилось новое свойство, которое миру предстояло назвать христианской любовью. Любовь в общепринятом смысле вызывают притягательные свойства любимого, но любовь, которую люди нашли во Христе, окружает грешников и изгоев, самарян и врагов. Она отдает не благоразумно и расчетливо, чтобы получить взамен, а потому что отдавать – в ее природе. Известное описание христианской любви, приведенное Павлом в тринадцатой главе Первого послания к Коринфянам, не следует читать так, словно он комментировал отношение, с которым мы уже знакомы. Его слова указывают на свойство конкретного лица – Иисуса Христа. Фразами, исполненными классической красоты, Павел рассказывает о божественной любви, которую, как он считает, христиане должны проявлять друг к другу, испытав любовь Христа к ним. Читателю надлежит обращаться к словам Павла так, как к определению новой способности, как будто она в полной мере осуществилась «во плоти» только во Христе, и Павел описывал ее впервые.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится. Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Не радуется неправде, а сорадуется истине. Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1 Кор 13:4–8).
Первые христиане сочли эту любовь настолько удивительной, как и тот факт, что она уже вошла в их жизнь, что им понадобилось обратиться за помощью в ее описании. Завершая одну их первых записанных проповедей Благой вести, Павел обратился к словам одного из пророков, который, в свою очередь, говорил от имени Бога: «Смотрите, презрители, подивитесь и исчезните; ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказывал вам» (Деян 13:41).
Мистическое тело Христово
Первые христиане, разносившие Благую весть по Средиземноморью, не чувствовали себя одинокими. И собираясь вместе, они были не одни, ибо верили, что Иисус находится среди них как реальная, будоражащая сила. Они помнили его слова: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф 18:20). Так что в то время, как современники называли их «христианами»
