То же относится и к текстам Матфея 19:28/Луки 22:29:
[Мф 19] 28 И сказал им Иисус: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в новом бытии [palingenesia], когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах и будете судить двенадцать колен Израилевых.
[Лк 22] 28 Но вы те, которые пребыли со Мною в испытаниях Моих; 29 и Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, 30 чтобы вы ели и пили за трапезою Моею в Царстве Моем. И сядете вы на престолах и будете судить двенадцать колен Израилевых[1367].
Древний характер этого речения явствует не только из упоминания Двенадцати: ведь Иуда, конечно, достаточно рано исключен из этого перечня. Различные элементы, включая упоминание у Матфея нового бытия и Сына Человеческого на престоле, могут, конечно, оказаться позднейшими добавлениями к начальному общему преданию, однако ядро текста предполагает, что придет время, когда Царство воистину настанет, когда Бог Израиля будет править Израилем и, вероятно, всем миром, когда ученики сядут за один стол с Иисусом и им будет вверено — во многом подобно тому, что говорит Павел коринфянам! — участвовать в верховном управлении единого истинного Бога. И тот факт, что это речение распространялось после смерти Иисуса и вошло, по меньшей мере, в два документа и, возможно, в более раннюю запись, которая стоит за ними, говорит о большой вероятности того, что данные тексты и те, кто жил по ним, выражали веру и в воскресение Иисуса, и в свое собственное воскресение.
Третий отрывок двойного предания, который, как мне представляется, ясно говорит о воскресении, — это предупреждение Иисуса и его обетование, когда он говорит о тех, кто убивает тело, но больше ничего не может сделать:
[Мф 10] 28 И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить [psyche, душа, однако в иудейском контексте нет нужды вгонять это понятие в рамки эллинского дуализма]; а бойтесь лучше могущего и душу и тело погубить в геенне. 29 Не два ли воробья продаются за ассарий? И ни один из них не упадет на землю без воли Отца вашего, 30 У вас же и волосы на голове все сосчитаны, 31 Не бойтесь же: вы лучше многих воробьев.
[Лк 12] 4 Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело, и затем неспособных ничего больше сделать.5 Но укажу вам, кого бояться. Бойтесь того, кто по убиении имеет власть ввергнуть в геенну. Да, говорю вам: его бойтесь. 6 Не пять ли воробьев продаются за два ассария? И ни один из них не забыт у Бога. 7 А у вас на голове и волосы все сосчитаны. Итак, не бойтесь: вы лучше многих воробьев[1368].
Говорить людям, что не нужно бояться убивающих тело, можно только в том случае, если впереди есть жизнь, находящаяся за гранью смерти тела. Это, конечно, призыв смотреть на страдание и даже мученичество таким же образом, как это делается, например, во Второй книге Маккавейской и Книге Премудрости Соломона[1369]. Отрывок, которой следует сразу же за этим в обоих евангелиях, побуждает последователей Иисуса исповедовать его без всякого страха, так чтобы и он исповедал их перед Богом и ангелами Его[1370]. Это также очень органично соответствует иудейским представлениям периода Второго Храма о будущем и хорошо сочетается с верой в грядущее воскресение, через которое произойдет оправдание.
Двойное предание хранит и заметки о собственных Иисусовых делах по воскрешению мертвых. На вопрос от заключенного в темницу Иоанна Крестителя о том, действительно ли Иисус «тот, кому надлежит прийти», Иисус отвечает, описывая свои деяния:
Слепые прозревают, и хромые ходят; прокаженные очищаются, и глухие слышат; мертвые восстают, и нищим благовествуется[1371].
Как часто отмечают, это тесно связано с мессианскими предсказаниями 4Q521[1372]. Эти слова у Матфея задним числом указывают на воскрешение дочери Иаира (9:18–26), а у Луки — на воскрешение сына наинской вдовы (7:11–17). Само по себе данное описание просто выделяет воскрешение недавно умершего как самый яркий момент среди историй исцелений. Взятое в контексте других материалов евангелий, оно должно было восприниматься первыми христианами не только как то, что указывает в служении Иисуса на то, что он воистину Мессия, но также и как указание на последнее воскресение, о котором говорили другие тексты. С этим, возможно, следует сопоставить различные тексты, и не в последнюю очередь блаженства, которые говорят о великом перевороте: алчущие насытятся, и гонимые наследуют Царство, что–то грандиозное должно совершиться. Можно даже предположить, что, если плачущие утешатся и рыдающие засмеются, это произойдет оттого, что мертвые получат новую жизнь[1373].
Наиболее сложные и противоречивые отрывки двойного предания, касающиеся рассматриваемого вопроса, — это таинственные слова Иисуса о знамении Ионы[1374]:
[Мф 12] 39 И Он ответил им: род лукавый и прелюбодейный знамения ищет; и не будет дано ему знамения, кроме знамения Ионы пророка; 40 ибо, как был Иона во чреве кита три дня и три ночи, так будет Сын Человеческий в сердце земли три дня и три ночи. 41 Люди Ниневийские восстанут (anastesontaï) во время суда вместе о родом этим и осудят его, потому что они покаялись от проповеди Ионы; и вот, то, что здесь, — больше Ионы. 42 Царица Юга будет воздвигнута (egerthesetai) во время суда вместе с родом этим и осудит его, потому что она пришла от пределов земли послушать мудрость Соломонову; и вот, то, что здесь, — больше Соломона.
[Лк 11] 29 А когда стало скопляться всё больше народа, начал Он говорить: род этот — род лукавый. Он ищет знамения, и не будет дано ему знамения, кроме знамения Ионы;30 ибо как оказался Иона знамением для Ниневитян, так будет и Сын Человеческий для этого рода.31 Царица Юга будет воздвигнута (egerthesetai) во время суда вместе с людьми рода этого, и осудит их, потому что она пришла от пределов земли послушать мудрость Соломонову, и вот, то, что здесь, больше Соломона. 32 Люди Ниневийские восстанут( anastesontaï) во время суда вместе с родом этим, и осудят его, потому что они покаялись от проповеди Ионы, — и вот, то, что здесь, больше Ионы.
Первое, что тут бросается в глаза, — это очевидный словарь воскресения, когда отрывок говорит о жителях Ниневии и царице Юга. Обе версии подчеркивают слова Иисуса о том, что они «восстанут во время суда», как восстанут израильтяне из поколения Иисуса. Уже само их присутствие на суде показывает, что они правы, а современники Иисуса заблуждаются. Все это также соответствует иудейским представлениям эпохи Второго Храма, за одним исключением: иудеи, описывающие грядущее воскресение, обычно представляли его себе как суд Израилем язычников, а не наоборот. Здесь у нас тот же тип переворота, как тот, о котором идет речь в отрывке из Мф 8 и Лк 13, но встроенной в классический иудейский сценарий грядущего суда, соответствующий, скажем, Дан 7.
Все это, думаю, указывает на вероятность того, что Лука, как и Матфей, хочет представить «знамение Ионы» как факт воскресения Иисуса. У Матфея это очевидно: единственное знамение, которое род сей получит, соответствует знамению, которое воплотил Иона. Иона выбрался из морского чудища после трех дней и трех ночей; Сын Человеческий совершит подобное освобождение из чрева земли, иными словами, — из могилы. Большинство ученых, однако, считают, что здесь Матфей развивает более раннюю версию, а более таинственный текст Луки ближе к первоисточнику, и что Лука понимает «знамение», о котором говорит Иисус, либо как его мудрость и проповедь покаяния (как у Соломона и Ионы в Лк 11:31–32), либо как факт отсутствия какого бы то ни было знамения вообще, на что указывает Лк 11:16[1375]. Но, конечно, если учитывать остальные стихи данного отрывка, нельзя исключить, что Лука, как и Матфей, видел в спорном «знамении» воскресение Иисуса. Я нахожу скрытое тому подтверждение в предупреждении Лк 16:31, к которому мы вскорости обратимся[1376].
Двойное предание, представленное Матфеем и Лукой, не выходит за рамки других направлений у первых христиан[1377]. Конечно, ученые всегда могут умело выделить какую–то тему из заранее гипотетического источника (т. е. «Q»), а затем объявить, что таким образом они восстановили раннюю версию, где эта тема неизвестна. Однако история первоначального христианства во многом заставляет усомниться в таковой гипотезе. Сильнейшее давление в некоторых школах исследования Нового Завета, особенно в Северной Америке, направляет ученых на поиск версий раннего христианства, которое почти не знало о смерти и воскресении Иисуса и не интересовалось этим вопросом. За таким давлением стоит потребность (осмелимся сказать) узаконить подобные представления сегодня либо подвергнуть сомнению те направления, которые на этом ставят акцент, — все это должно заставить нас осторожнее относиться к гипотезам, согласно которым ранняя версия «Q» поддерживает такие представления.
