Евхаристии. И если наш близкий при жизни был членом Церкви, исповедовался и причащался святых Христовых Таин, тогда у нас не может быть достаточных оснований считать, что после его смерти он нуждается в нашем поминовении более, чем мы в его молитвах за нас.
Святитель Киприан Карфагенский писал: «…Не должно оплакивать братьев наших, по зову Господа отрешающихся от настоящего века. Мы должны устремляться за ними любовью, но никак не сетовать за них: не должны одевать траурных одежд, когда они уже облеклись в белые ризы».
Александр Ткаченко. Журнал «Фома», № 8/40, 2006
В Москве жили в период гражданской войны две сестры, Ирина и Настя. В их квартире жила еще их приятельница Надежда. Последняя была нетверда в вере. Настя ушла на фронт медсестрой. Там она заболела сыпным тифом и умерла.
Когда Ирина и Надежда получили горестное известие, у Надежды возникли мысли: «Вот если бы пришла ко мне Настя и сказала, есть ли что в том мире, я бы уверовала».
И в эту ночь Ирина видит во сне покойную Настю, которая говорит ей:
— Скажи Надежде: «Есть, есть, есть!»
Затем Настя исчезла.
Проснувшись, Ирина недоумевала: «Что они значат, эти непонятные слова?» Когда она передала Надежде содержание своего сна, та побледнела: она получила от Насти ответ на свой вопрос.
По мудрому Промыслу Божию Настя явилась не Надежде, а Ирине, которая не знала мыслей Надежды. Это утвердило Надежду в том, что был сон не случайным, а был прямым ответом на ее мысли, о которых не знал никто из живущих.
Современные случаи чудесной помощи. Клин, Фонд «Христианская жизнь», 1998
Посмертные явления епископа Игнатия Брянчанинова
В автобиографических записках схимонаха Михаила (Чихачева) отмечены посмертные явления святителя Игнатия своим пасомым.
Первое явление преосвященного на 20-й день кончины его 19 мая 1867 года описано видевшей его госпожою А.В. Жандр в Москве. Так, одна из духовных дочерей его, находившаяся в большой скорби из-за его внезапной кончины, видела его в неописуемом свете в храме.
Не менее важным по своему внутреннему смыслу представляется следующее чудесное сновидение о епископе Игнатии, по времени примыкающее к ближайшим дням по его смерти, — явление епископа Игнатия С.И. Снесаревой:
«В мое последнее свидание с преосвященным Игнатием, 13 сентября 1866 года, — пишет С.И. Снесарева, — он, прощаясь, сказал мне: «С.И.! Вам, как другу, как себе говорю: готовьтесь к смерти — она близка. Не заботьтесь о мирском: одно нужно — спасение души! Понуждайте себя думать о смерти, заботьтесь о вечности!»
В 1867 году 30 апреля преосвященный Игнатий скончался в Николаевском монастыре: я поехала на его погребение, совершавшееся 5 мая. Невыразима словом грустная радость, которую я испытала у гроба его.
В субботу 12 августа 1867 года ночью худо спала, к утру заснула. Вижу — пришел владыка Игнатий в монашеском одеянии, в полном цвете молодости, но с грустью и сожалением смотрит на меня: «Думайте о смерти, — говорил он. — Не заботьтесь о земном! Все это только сон, земная жизнь — только сон! Все, что написано мною в книгах, все — истина! Время близко, очищайтесь покаянием, готовьтесь к исходу. Сколько бы вы ни прожили здесь, все это — один миг, один только сон». На мое беспокойство о сыне владыка сказал: «Это не ваше дело; судьба его в руках Божиих! Вы же заботьтесь о переходе в вечность». Видя мое равнодушие к смерти и исполняясь сострадания к моим немощам, он стал умолять меня обратиться к покаянию и чувствовать страх смерти. «Вы слепы, ничего не видите и потому не боитесь, но я открою вам глаза и покажу смертные муки».
И я стала умирать. О, какой ужас! Мое тело стало мне чуждо и ничтожно, как бы не мое, вся моя жизнь перешла в лоб и глаза; мое зрение и ум увидели то, что есть действительно, а не то, что нам кажется в этой жизни. Эта жизнь — сон, только сон! Все блага и лишения этой жизни не существуют, когда наступает со смертью минута пробуждения. Нет ни вещей, ни друзей — одно необъятное пространство, и все это пространство наполнено существами страшными, непостигаемыми нашим ослеплением; они живут вокруг нас в разных образах, окружают и держат нас. У них тоже есть тело, но тонкое, как будто слизь какая, ужасное! Они лезли на меня, лепились вокруг меня, дергали меня за глаза, тянули мои мысли в разные стороны, не давали перевести дыхания, чтобы не допустить меня призвать Бога на помощь. Я хотела молиться, хотела осенить себя крестным знамением, хотела слезами к Богу, произношением имени Иисуса Христа избавиться от этой муки, отдалить от себя эти страшные существа, но у меня не было ни слов, ни сил. А эти ужасные кричали на меня, что теперь уже поздно, нет молитвы после смерти!
Все тело мое деревенело, голова неподвижна, только глаза все видели и в мозгу дух все ощущал. С помощью какой-то сверхъестественной силы я немного подняла руку, до лба не донесла, но на воздухе я сделала знамение креста, тогда страшные корчились. Я усиливалась не устами и языком, которые не принадлежали мне, а духом представить имя Господа Иисуса Христа, тогда страшные прожигались, как раскаленным железом, и кричали на меня: «Не смей произносить этого имени, теперь поздно!» Мука неописанная!
Лишь бы на одну минуту перевести дыхание! Но зрение, ум и дыхание выносили невыразимую муку от того, что эти ужасные страшилища лепились вокруг них и тащили в разные стороны, чтобы не дать мне возможности произнести имя Спасителя. О, что это за страдание! Опять голос владыки Игнатия: «Молитесь непрестанно, все истина, что написано в моих книгах. Бросьте земные попечения, только о душе, о душе заботьтесь». И с этими словами он стал уходить от меня по воздуху как-то кругообразно, все выше и выше над землею. Вид его изменялся и переходил в свет. К нему присоединился целый сонм таких же светлых существ, и все как будто ступенями необъятной, невыразимой словом лестницы.
Как владыка по мере восхождения становился неземным, так и все присоединившиеся к нему в разных видах принимали невыразимо прекрасный, солнцеобразный свет. Смотря на них и возносясь духом за этою бесконечною полосою света, я не обращала уже внимания на страшилища, которые в это время бесновались вокруг меня, чтобы привлечь мое внимание к ним новыми муками. Светлые сонмы тоже имели тела, похожие на дивные, лучезарные лучи, пред которыми
