СВИДЕТЕЛЬСТВО
Равви Рафаэль Бершадский был широко известен своей честностью. Однажды его свидетельство должно было стать решающим при обвинении некоего еврея в преступлении. Равви Рафаэль знал, что этот человек виновен. В ночь перед судом равви не ложился спать, но, молясь, до утра сражался сам с собой. А на рассвете он лег на пол, закрыл глаза и скончался.
В молодости равви Иехиэль Михал жил в великой бедности, но счастье не покидало его даже на час.
Некто однажды спросил его: «Равви, как ты день за днем можешь молиться «Багословен Ты… утоляющий всякое мое желание?» Ибо ты лишен всего, что необходимо человеку для жизни!» Иехиэль Михал ответил: «Главное мое желание – бедность, и оно удовлетворяется вполне».
Когда равви Михал был еще очень беден и учил детей в городе Брусилове, к нему в пятницу вечером пришел какой–то насмешник и задал такой вопрос: «Сколько усилий должен приложить бедняк, сколько преодолеть трудностей, прежде чем он соберет все необходимое для субботы! А у состоятельного бюргера, с другой стороны, нет никаких сложностей. Но когда наступает суббота и бедняк начинает изучать субботний трактат, первое, о чем он читает, – это о том, что бедняк, который берет, повинен в осквернении субботы, а богач, который дает, считается неповинным. Почему с самого начала говорится о вине бедняка?»
Задавая свой вопрос, этот человек хотел лишь позабавиться, но равви Михал отнесся к нему очень серьезно. «Приходи ко мне на вечернюю трапезу, – сказал он. – К тому времени я обдумаю твой вопрос». После трапезы равви Михал повторил вопрос и дал на него такой ответ: «О вине бедняка говорится вначале, ибо он первым протягивает руку, прося подаяние».
* * *
Многие годы спустя, когда к своему учителю, равви Михалу, Злочевскому маггиду, приехал равви Мордехай из Несхижа, к ним пришел какой–то благочестивый книжник и попросил немного денег. Маггид сказал равви Мордехаю дать ему денег. Вскоре после этого пришел бродяга, простоватый и грубый, и также попросил милостыню. На этот раз сам равви Михал дал ему денег. Когда его спросили, почему он так по–разному отнесся к этим двум людям, равви ответил: «Каждый акт милосердия приводит к священному союзу, если рука дающего касается руки берущего. Но когда берущий – человек ничтожный, то достичь этого союза гораздо сложнее».
Рассказывают.
В те годы, когда святой маггид из Злочова еще не был признан, он был столь беден, что у его жены не было даже обуви и она ходила в башмаках, которые сама же и делала. В то время маггид часто постился от субботы до субботы и по целой неделе не выходил из Дома Учения (Бет–мидраша). Каждое утро жена продавала молоко от единственной коровы, которая у них была, и на вырученные деньги кормила себя и детей. Но однажды в пятницу утром корова, не дав молока, легла и больше не двигалась. После того как все усилия оживить ее оказались напрасны, опечаленная женщина позвала одного крестьянина, чтобы тот снял с коровы шкуру. Но еще до того, как крестьянин приступил к работе, домой пришел равви Михал. Увидев лежащую во дворе корову, он слегка ударил по ней палкой и сказал: «Эй, вставай! Ты должна нас кормить». И корова сразу же поднялась.
До того, как его признали, жил равви Иехиэль Михал в городе Ямполе, недалеко от Мезбижа, города Баал Шем Това. В то время был среди хасидим Баал Шема один торговец скотом, который приходил к учителю перед каждой поездкой, чтобы провести с ним субботу. Однажды, когда они уже расставались после такой встречи, Баал Шем сказал ему: «Когда будешь в Ямполе, передай от меня привет равви Михалу».
Но когда торговец скотом приехал в Ямполь, он напрасно спрашивал о равви с таким именем. Наконец он пошел в Дом Учения (Бет–мидраш) и стал расспрашивать там. «Нет, – ответили ему, – мы никогда не слышали о таком равви». Наконец кто–то сказал: «Есть здесь у нас один Михал, но никто никогда не называл его «равви». Разве что дети зовут его «чокнутым», а кроме детей, никто с ним и дела не имеет. Ибо как можно общаться с человеком, который, когда молится, бьется головой о стену так, что кровь идет!»
«Я хотел бы с ним поговорить», – сказал торговец скотом. «Это нелегко, – ответили ему. – Когда он сидит дома над книгами, то не позволяет никому себя беспокоить. Но если ты подойдешь к нему и шепнешь на ухо: «Хочу есть», он тотчас вскочит на ноги, побежит и принесет гостю еды, и тогда с ним можно будет поговорить».
Торговец попросил показать ему, где живет этот «чокнутый». Оказалось, что он жил в ветхом домишке, а у дверей копошилась куча детей, одетых в лохмотья. Равви Михал сидел за столом, перед ним лежала раскрытая Каббала. Когда вошел гость, он даже не поднял глаз. Торговец приблизился к нему и шепнул на ухо: «Хочу есть». Равви тотчас встал, посмотрел вокруг, стал рыться в шкафах и на полках, но везде было пусто. Тогда он взял книгу, выбежал с ней из дома, заложил ее и на вырученные деньги купил хлеба и селедку. Поев, гость сказал: «Баал Шем Тов велел передать тебе привет». В ответ равви Михал молча поклонился.
Затем торговец скотом спросил: «Равви Михал, я вижу, что ты святой человек, а раз так, то стоит тебе лишь помолиться о богатстве, и оно у тебя будет. Зачем же ты живешь в такой нужде?»
Равви ответил: «Некий царь выдавал замуж любимую дочь и пригласил на свадьбу всех жителей города, где был его дворец. На разосланных горожанам приглашениях был перечень всех блюд, которые собирались подавать за свадебным столом. Но неожиданно царская дочь заболела. Ни один доктор не смог ей помочь, и вскоре она умерла. Люди, уже собравшиеся на свадьбу, молча разошлись. Всех их охватила печаль по умершей царевне, такой прекрасной и доброй. Но один гость остался. Он указал на приглашение и потребовал подать все блюда по списку. Ему их дали. Сидел он, ел и бесстыдно чавкал. Неужто теперь, когда Божественное Присутствие (Шохина), то есть Община Израиля, в изгнании, я поведу себя подобно ему?»
Люди одного города просили Баал Шем Това уговорить своего ученика Иехиэля Михала принять должность равви, которую они ему предлагали. Баал Шем Тов пытался уговорить его, но Михал настаивал на отказе. «Если ты меня не будешь слушать, – сказал наставник, – то утратишь и этот мир, и мир грядущий».
«Даже если я утрачу оба мира, – отвечал ученик, – я не приму того, что мне не подобает».
«Тогда, сын мой, прими мое благословение, – произнес Баал Шем. – Ты выдержал испытание».
Равви Хаим, знаменитый глава Талмудической академии в Броди, слышал о том сильном воздействии, какое оказывают на слушателей увещания молодого равви Михала. Поскольку в Броди постоянно возрастало число злокозненных людей, равви Хаим попросил Михала произнести в ближайшую субботу проповедь в Доме Молитвы, повелев при этом, чтобы собрались все члены общины. Взойдя в субботу на место проповедника, равви Михал склонил низко голову и положил ее на кафедру. В такой позе он оставался довольно долго. Тем временем вся конгрегация заволновалась, а худшие из злокозненных людей стали возмущаться, что какой–то молокосос столь нагло заставляет их ждать. Некоторые из них подошли к кафедре, чтобы стащить оттуда Михала, но не решились этого сделать, когда увидели, что руководитель Талмудической академии прислонился к опоре кафедры и обнял ее руками. Наконец равви Михал поднял голову и произнес: «Сказано: «Тайна Господня – боящимся Его, и завет Свой Он открывает им»*[137]. Тайные прегрешения Он открывает тем, кто боится Его, чтобы их предостережение могло войти в сердца грешников». Хотя слова эти равви Михал произнес очень тихо, все слышали их, и не было никого, кто бы при этом не заплакал.
Однажды равви Михал приехал в город, где он до этого не бывал. Вскоре к нему пришли некоторые из выдающихся членов местной общины. Равви долго всматривался в лоб каждого из них, а затем рассказал им о всех пороках их душ и о том, как от них избавиться. Тут же распространился слух, что в город прибыл цадик, способный читать, что написано на лбу, и объяснять из этого качество души человека. Поэтому следующие посетители пришли к равви Михалу, надвинув шляпы до самых бровей. «Вы заблуждаетесь, – сказли им равви. – Глаз, способный видеть через плоть, видит и через шляпу».
Как–то путешествуя, равви Элимелек из Лиженска, который был уже в преклонных летах, встретил юношу с котомкой за плечами. «Куда ты направляешься?» – спросил равви. «Я иду к святому маггиду из Злочова», – ответил юноша. «Когда я был молодым, – сказал равви Элимелек, – то однажды услышал, что в городок недалеко от Лиженска приехал равви Иехиэль Михал. Я немедленно туда отправился. Придя, я стал искать место, где можно было остановиться, но все дома были пусты. Наконец я увидел женщину, возившуюся у очага. Она мне сказала: «Все ушли в Дом Молитвы. Там какой–то равви превратил этот день в День Искупления. Каждому он называет его грехи, а затем молится об их отпущении». Когда я это услышал, то очень испугался и вернулся в Лиженск».
