Равви Михал объяснил: «Наставник, сказавший это, хотел сделать ясной ту мысль, что мы можем научиться не только у тех, кто этим занимается специально, но у каждого человека. Ибо даже у невежды или у грешника ты можешь научиться тому, как следует и как не следует жить».
Говорил равви Иехиэль Михал: «Слова Писания «А вы, прилепившиеся к Господу, Богу вашему, живы все доныне»*[144] имеют такое традиционное толкование: «прилепившиеся к Его качествам». В этом следует разобраться. Из Бога проистекают десять качеств, которые сходятся парами, наподобие контрастных цветов. Но если рассмотреть их истинным внутренним зрением, то все они предстанут как одно простое единство. Задача человека – помочь этим качествам явиться в виде такого единства. Например, кому–то, возможно, трудно быть милосердным, потому что он от природы суровый, а другому трудно быть суровым, потому что он от природы милосердный. Но кто связывает суровость в себе с ее корнем – суровостью Бога и милосердие в себе с его корнем – милосердием Бога, и так он поступает во всем, такой человек сможет объединить в себе все десять принципов, и сам он станет единством, которое эти принципы воплощают, ибо он прилепляется к Господу мира. Такой человек становится подобен воску, в котором может запечатлеться как суд, так и милость Бога».
Спросил маггида из Злочова один из его учеников: «В книге Илии читаем: «Каждый в Израиле непременно обязан говорить: когда труды мои сравняются с трудами отцов моих, Авраама, Исаака и Иакова». Как нам это следует понимать? Разве можем мы хотя бы осмелиться помыслить, что сможем сделать то, что смогли совершить отцы наши?»
Равви объяснил: «Поскольку отцы наши создали новые пути служения, каждое – в соответствии с собственным характером: один – служение любви, другой – служение непоколебимой справедливости, третий – служение красоты, то и каждый из нас может открыть нечто, что соответствует ему в области учения и служения, и совершить то, что до него никто не делал».
Спросили маггида из Злочова: «Сказано: «Если вы будете поступать по уставам Моим и заповеди Мои будете хранить и исполнять их, то Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастения свои, и дерева полевые дадут плод свой»*[145]. Что это: Бог обещает нам плату за служение Ему? Но наши мудрецы говорят нам, что мы не должны походить на слуг, которые служат своему хозяину за плату».
Цадик ответил так: «Истинно, что тот, кто соблюдает заповедь ради получения платы, даже если это будет плата в загробном мире, не служит Господу вовсе, ибо единственное, что он делает, – служит самому себе. Но тот, кто исполняет заповедь из истинного страха перед Богом и ради истинной любви к Нему, деяния такого человека озаряют мир и низводят в него изобильные блага. Благосклонность Небес и земли – признак истинного служения, не ради платы, но ради самого Бога. Вот почему сказано: «Я положил пред тобою жизнь и смерть, милость и проклятие; поэтому избери жизнь, чтобы ты мог жить, ты и семя твое!» Избери деяние жизни, приносящее в мир изобилие жизни!»
Равви Михал так толковал стих псалма «Ты обходишься хорошо с рабом своим»: «Все, что Ты делаешь. Господи, можно выразить предлогом «с». Когда раб Твой соблюдает Твою заповедь, Ты действуешь вместе с ним. Но вместе с тем Ты настолько доверяешь ему, что кажется, будто он действует самостоятельно, без Твоей помощи».
Независимо от того, какую книгу читал равви Михал, содержались ли в ней открытые или тайные учения, все, что он читал, казалось ему, указывало на служение Богу. Когда один из учеников спросил равви, как это возможно, он ответил: «А разве есть в учениях что–либо, что не указывало бы на то, как служить Богу?»
Говорил равви Михал: «Позор нам, что мы боимся всякого, только не Бога. Сказано о Иакове: «Иаков очень испугался и смутился»*[146]. И нам следует смущаться своего страха перед Исавом».
Ученики спросили маггида из Злочова: «В Талмуде читаем, что отец наш Авраам соблюдал все законы. Как он мог это делать, если законы не были еще ему даны?»
«Все, что для этого нужно, – ответил цадик, – это любовь к Богу. Если вы собираетесь что–то сделать и считаете, что это может уменьшить вашу любовь к Богу, то знайте, что это грех. Если вы собираетесь что–то сделать и считаете, что это увеличит вашу любовь к Нему, то знайте, что ваша воля совпадает с волей Бога. Именно так поступал Авраам».
Разъясняя слова Писания «Я же стоял между Господом и между вами»*[147], равви Михал из Злочова сказал: «Я» стоит между Господом и нами. Когда человек говорит «Я», то оскорбляет этим словом Творца, воздвигая стену между собой и Богом. Но кто жертвует своим «Я», того ничто не отделяет от Творца. О таком человеке сказано: «Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его»*[148]. Ибо если я отдаю свое «Я» другу, то он меня любит».
Ученики маггида из Злочова спросили его: «О словах Писания «Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш»*[149], мидраш*[150] говорит: «Моя святость превыше вашей святости». Но кто не знает этого? Что же мы узнаем из этих слов?»
Равви растолковал: «Вот что это означает: Моя святость, то есть, мир, зависит от вашей святости. Как вы освящаете Мое Имя внизу, так Оно освящается и на высотах Небесных. Ибо сказано: «Укрепитесь в Боге».
Спросили равви Иехиэля Михала, почему он задерживается с молитвой. Он ответил: «Сказано, что племя Даново шло позади всех колен и собирало все, что те теряли. Дети Дановы подбирали и все молитвы, которые произносились сынами Израиля без истинного рвения и потому оставались валяться на земле. Так же поступаю и я».
* * *
Так равви Михал объяснял отрывок из Талмуда, в котором говорится о том, что первые хасидим перед молитвой какое–то время ждали, чтобы сосредоточить сердца свои на Боге: «Покуда они ждали, они молились о том, чтобы Бог помог им сосредоточить их сердца на Нем».
Перед началом молитвы равви Михал обычно говорил: «Я соединяю себя со всеми детьми Израиля, с теми, кто выше меня, чтобы через них возвысить свои помышления, и с теми, кто ниже меня, чтобы они могли возвыситься через мои помышления».
* * *
Объясняя заглавие псалма «Моление недужного в слабости его», равви Михал сказал: «Присоединись к молению недужного – и прилепишься к Богу».
Зло однажды подступило к равви Михалу во время молитвы. «Поди прочь, – сказал он, – и возвращайся, когда я буду есть. Во время молитвы я не могу с тобой препираться».
Ученики спросили равви Михала: «Почему слова «всякое колено преклонится пред Тобою» произносятся во время молитвы сначала? Почему слова «всякое создание прострет свое тело перед Тобой одним» произносятся потом? И почему слово «одним» в одном месте употреблено, а в другом отсутствует?»
Равви объяснил: «Колени следует преклонять и перед земным царем из плоти и крови, чтобы был виден знак оказываемого ему почтения. Но только перед Царем Царей, только перед Ним, испытующим сердца, возможно, чтобы человек остался стоять и в то же время всем существом преклонился перед Ним».
* * *
Равви Вольфу из Збаража, одному из своих пятерых сыновей, равви Михал как–то сказал: «Когда однажды, встав на молитву, я очутился перед чертогом истины, то я молил Бога о том, чтобы Он даровал мне такое свойство, при котором мой разум никогда бы не противился Его истине».
Когда равви Михал был с длительным визитом в городе Броди, у него вошло в привычку молиться в «Клаусе», который стал известен под названием «хасидский кабинет», хотя на ежедневные службы туда приходили и многие противники хасидского учения. Однажды равви Михала не было в Доме Молитвы до полудня, но и придя туда, и надев на плечи молитвенное одеяние он, перед тем как надеть филактерии, какое–то время выждал и только после этого начал молиться. Его ученые противники заметили это, но не решились обратиться к нему с вопросом. Но после того как они обдумали и обсудили произошедшее, они все–таки послали к равви некоего богача по имени Залман Перлес. Он вошел к цадику и сказал с большим почтением в голосе: «Мы не возмущаемся тому, что ты пришел в Дом Молитвы после полудня, поскольку, судя по всему, просто не был раньше готов. Но что удивило нас, так это то, что, придя, ты чего–то долго ждал, прежде чем начать молиться. Почему ты это сделал и что это означает?»
Равви Михал задал ему в свою очередь такой вопрос: «А что, разве среди вас нет другого, более ученого, чем ты, человека, который мог бы задать мне этот вопрос?»
«Есть, конечно, – ответил Перлес. – Есть среди нас такие ученые мужи, что я им и в подметки не гожусь».
