Но уже в конце месяца египтяне смогли перекрыть тот рукав Нила, по которому из Дамиетты доставлялось продовольствие. Начался голод, да еще и эпидемии. Как вспоминает, приводя трогательные и одновременно довольно натуралистические подробности, Жуанвиль, «король, заболевший цингой и тяжелой формой дизентерии, будь на то его воля, вполне мог бы спастись на галерах; но он сказал, что, если так угодно Богу, он не оставит свой народ. Вечером он не раз терял сознание; а по причине тяжелой дизентерии ему пришлось отрезать низ портов, так часто ему приходилось ходить по нужде». В начале апреля крестоносцы оставили Мансуру и попытались пробиться к Дамиетте. Людовик был уже настолько плох, что его несли на носилках. 6 апреля франков наголову разбили египтяне, и сам король вместе с братьями, а равно и наш летописец Жуанвиль оказались в плену.
Людовик Святой возвращается в Дамиетту после поражения в Мансуре.
В плену крестоносцам пришлось несладко. Повествует все тот же Жуанвиль: «Много рыцарей и прочих пленных сарацины держали во дворе, обнесенном земляным валом. Из этого огороженного места, где они сидели, их выводили одного за другим и спрашивали: “Согласен отречься?” Тех, кто не хотел отступиться от веры, отводили в одну сторону и отрубали голову, а тех, кто отрекался, в другую». Но было не только такое. После заминки в переговорах с одним из приближенных короля Людовика послы султана «нам сказали, что, сдается им, мы не жаждем вызволения и что они уйдут и пришлют тех людей с мечами, которые отрубят нам головы, как они уже поступили с другими. И они ушли.
Как только они ушли, в наш шатер ворвалась огромная толпа молодых сарацин, опоясанных мечами, и они привели с собой глубокого старика, убеленного сединами, который велел спросить, правда ли, что мы верим в единого Бога, который был схвачен и предан страданиям и смерти за нас, а на третий день воскрес. И мы ответили: “Да”. И тогда он сказал нам, что мы не должны отчаиваться, ежели подвергнемся преследованиями ради него. “Ибо, – изрек он, – вы еще не умерли за него, как он за вас; и если в Его власти воскреснуть, то будьте уверены, когда Ему будет угодно, Он освободит вас”.
Тогда он ушел, а за ним и остальные воины, чем я был премного доволен, ибо был уверен, что они явились отрубить нам голову».
Остававшаяся в Дамиетте королева Маргарита проявила невероятную энергию. Пока ее муж вел переговоры с Туран-шахом, она собирала деньги на выкуп пленных и пыталась организовать хоть какую-то оборону Дамиетты. Переговоры шли достаточно быстро, и к началу мая 1250 г. стороны договорились о следующем: Людовик, его войско и другие пленные христиане получают свободу за выкуп в 200 тыс. ливров. Они оставляют Дамиетту и вообще Египет, а также французский король обязуется не оказывать помощи Иерусалимскому королевству. Деньги уже были готовы к уплате, когда произошли неожиданные события.
На Востоке существовала традиция набирать придворную гвардию из рабов. Считалось, что оторванные от дома, в незнакомой стране они будут верны своим господам. Султан Салих Айюб создал целый корпус мамлюков – привилегированное конное войско, составленное из рабов («мамлюк» и значит по-арабски «невольник»). Их покупали еще детьми на невольничьих рынках. Этих мальчиков обучали и воспитывали в соответствующем духе, а потом зачисляли в войско. У мамлюков существовала сложная система иерархии. Выдвинуться на командные должности мог только воин-невольник; детей мамлюков, выросших уже свободными, не принимали в армию. Считалось, что они, воспитанные в домашних тепличных условиях, не унаследуют доблесть отцов. В большинстве своем мамлюки набирались из кипчаков (половцев русских летописей) и черкесов. И именно мамлюки-кипчаки свергли и убили последнего Айюбида.
Взятие в плен Людовика Святого. Миниатюра. XIII в.
Как вспоминает Жуанвиль, один из убийц султана предстал перед пленным Людовиком Святым «с окровавленными руками и сказал: “Что ты мне дашь? Я убил твоего врага, который погубил бы тебя, если бы остался жив”. Но король ничего ему не ответил».
Сам Людовик впоследствии так описал события сразу же после убийства Туран-шаха: «После этого многие сарацины в приступе ярости направились с оружием в руках к нашему шатру, как бы намереваясь (многие из нас этого опасались) зарезать нас и других христиан; но благодать Божия умерила их гнев, и они заставили нас выполнить условия перемирия».
Пленного Людовика IX ведут к султану. Миниатюра. XV в.
Обстоятельства уплаты выкупа достойны упоминания. Один из приближенных короля с радостью сообщил Людовику, что французам удалось обсчитать сарацин на 10 тыс. ливров. «И король, – продолжает сенешал Шампани, – сильно разгневался и сказал, что желает, чтобы им возвратили десять тысяч ливров, раз он им пообещал заплатить до отплытия двести тысяч ливров». 8 мая король и его ближайшее окружение получили свободу и немедленно отплыли в Акру. Остальные пленные должны были быть отпущены постепенно. И там, в Акре, король созвал совет. Следовало принять решение: возвращаться на родину или оставаться в Святой Земле. Людовик остается в Палестине, но его братья отплывают на родину в августе 1250 г., увозя с собой послание короля к народу. В нем он объясняет свое стремление остаться в Иерусалимском королевстве, несмотря на условия договора с Айбеком, новым, уже мамлюкским султаном Египта.
«Эмиры (мамлюкские. – Д. Х .) слишком долго держали наших уполномоченных в Каире и наконец выдали им всего четыреста пленных из двенадцати тысяч, находившихся в Египте… Что особенно невыносимо после заключенного и скрепленного клятвой перемирия, так это то, что, как донесли наши уполномоченные и достойные доверия пленные, вернувшиеся из этой страны, они выбрали из числа пленных молодых людей, которых заставили, занеся меч над их головами, отречься от католической веры и принять закон Магомета, и многие из малодушия это сделали; но другие, как мужественные борцы, укрепившиеся в своей вере и не отступившие от своего твердого решения, не устрашились угроз и обрели венец мучеников… Также мусульмане зарезали множество больных христиан в Дамиетте». Свое стремление остаться Людовик мотивирует боязнью за судьбу еще оставшихся пленных, да и Иерусалимского королевства вообще: «…если мы уйдем в такой момент и покинем эту страну, то окажемся на грани гибели, то есть оставим ее на произвол сарацин, тем более что она оказалась в столь плачевном и жалком состоянии и что мы можем считать навсегда потерянными без всякой надежды на освобождение христианских пленных, попавших в руки врага». И далее в том же послании король Франции призывает своих подданных прийдти к нему на помощь и отправиться за море в следующем, 1251 г.
Что действительно руководило Людовиком: забота о пленных или желание освободить Гроб Господень, несмотря ни на что? Трудно сказать, ибо мы снова сталкиваемся с характерным для святого короля соединением неясности целей с четкостью средств. Он беспрерывно разъезжает по Иерусалимскому королевству. С мая 1250 по март 1251 г. Людовик в Акре, с марта 1251 по май 1252 г. – в Кесарии (она же Цезарея), с мая 1252 по июнь 1253 г. – в Яффе, с июня 1253 по февраль 1254 г. – в Сидоне, после чего снова возвращается в Акру. Он наводит порядок в стране, заботится о правильной администрации, укрепляет крепости. По мнению ряда историков, Людовик даже пытается организовать переселение колонистов из Европы (другие историки, впрочем, отрицают это). Он хочет отвоевать Иерусалим или собирается создать на Святой Земле плацдарм для нового, на этот раз победоносного наступления на Египет? Неясно.
Весьма экзотически выглядит поиск союзников в этом предприятии, каким бы оно ни было.
Ассасины и другие союзники
Выше мы уже писали о расколе мусульманского мира на суннитов и шиитов, а также о появлении в лоне шиитов исмаилитов. Расколы шли и далее. Появились так называемые низариты, приверженцы Абу Мансура Низара, отстраненного от наследования старшего сына фатимидского халифа ал-Мустансира. Его адепты во главе с персидским исмаилитом Хасаном ибн Саббахом провозгласили Низара предком «скрытого» имама (он же Махди-Мессия). Оный Хасан ибн Саббах захватил в 1090 г. замок Аламут в Азербайджане. Там он основал особый орден-секту, названную европейцами ассасинами, в которой практиковалось ритуальное употребление наркотиков (впрочем, иные исследователи отрицают это и объявляют все нижесказанное чистым вымыслом). Название «хашашийун» («употребляющие гашиш» – отсюда в европейских языках, в частности во французском и английском, появилось слово assassin, буквально означающее «убийца») было придумано крестоносцами, впервые столкнувшимися с ними в Сирии.
В секте утверждалось полное и беспрекословное подчинение ее руководителю. Считалось, что никакие действия, совершенные без приказа руководителя, не могут быть благими, и никакие предпринятые по его повелению – дурными. Лишь свершение последних ведет в рай. Предания утверждают, что принимаемых в орден юношей угощали гашишем, потом в наркотическом сне переносили в некий чудесный сад в Аламуте или ином замке ассасинов. Там этих юношей ублажали прекрасные девы. После этого их снова усыпляли и возвращали обратно, сказав им, что они были в раю, куда обязательно попадут после смерти, если будут выполнять приказы руководителей. Очарованные такой перспективой молодые члены ордена, будучи еще и наркозависимыми, были готовы на все, лишь бы достичь вечного блаженства.
