происходит, поэтому никакой радости от того, что они вытащили меня из болота, не испытывала. «Что они делают?» – подумала я, и неожиданно в моей голове прозвучал ответ: «Мы решили пожертвовать своей жизнью для того, чтобы избавить всех остальных от тебя!» Я поняла, что это комарики таким образом разговаривают со мной. «Зачем же вам жертвовать жизнью? И почему от меня надо избавляться?» – теперь уже осознанно спросила я у комариков. «Ты чемпионка мира по хвастовству, и ты гордишься этим. Хвастовство – это та же самая ложь, которая изменяет и искажает те законы и тот порядок, который установил Господь. Оно очень заразно, поэтому, как только мы избавим от тебя наш дом, мы все погибнем. Мы бы могли вернуться обратно, но среди нас обязательно найдутся такие комары, которые станут, заразившись от тебя, рассказывать о том, как мы несли тебя по воздуху. Сначала будут говорить, что мы сделали это все вместе. Потом начнут уменьшать количество участников, пока не закончат тем, что станут утверждать, что это сделал кто-нибудь один. Сколько будет тех, кто поступит таким образом, мы не знаем. Мы не знаем, кто из нас не выдержит этого испытания и станет хвастуном, поэтому мы решили пожертвовать собой и погибнуть, чтобы не рисковать и не дать хвастовству проникнуть в наш общий дом.» Мне было очень жаль этих комариков, но, как им помочь, я не знала.
Наш полёт продолжался до самого вечера. Как только мы достигли конца болота, комарики бережно опустили меня на твёрдую землю. «Иди, милая, иди!» – сказали мне на прощание комарики. Как только они оставили меня и поднялись в воздух, откуда ни возьмись появилась огромная стая птиц. С комариками было покончено в одно мгновение. Я не понимала, в чём состояла моя вина, но была очень опечалена тем, что мне пришлось увидеть. Я пошла по дороге, которая появлялась под моими ногами, как только я делала очередной шаг. Куда вела эта дорога, я не знала, но почему-то не сомневалась, что идти надо было именно по ней. Я не испытывала до сих пор ни жажды, ни голода, ни холода. Моя одежда вскоре высохла, но жуткий болотный запах остался. Я привыкла к нему, и перестала обращать на него внимание. Я шла по дороге, вспоминая, что со мной случилось и никак не могла понять, почему все, с кем я встречалась, хотели, как можно быстрее, избавиться от меня. Я вспомнила погранпереход и людей, которые провожали меня криками «Беги, милая, беги!»; и пассажиров самолёта, овации которых я принимала с такой радостью, думая, что мне аплодируют, как чемпионке мира; и последние слова пилота «Лети, милая, лети!»; и те слова, которыми меня провожали комарики «Иди, милая, иди!». И, вспомнив всё это, я поняла, что не только люди, но и всё живое, включая саму природу, хотят избавиться от меня. Я вдруг совершенно неожиданно поняла, что виной тому, что меня отталкивали все, с кем я встречалась в жизни, было моё хвастовство. Я поняла, что в том, что со мной происходит, виновата была я сама. Одна! Я вспомнила и пословицы моей любимой бабушки, и наставления моих родителей, к которым я совершенно не прислушивалась и горько заплакала. Я шла и плакала, укоряя и обвиняя себя. И раскаяние моё было так велико, что в небе, покрытом тёмными грозовыми тучами, сверкнула молния и раздался гром. И хлынул сильнейший ливень, который смывал с меня налипшую грязь и тот тошнотворный запах гниения, который исходил от меня. Сколько продолжался этот ливень, я не знаю, но, когда он закончился и тьма расступилась, я обнаружила себя рядом с Домом Кариатид. Я посмотрела на него и увидела, что место, откуда сошла каменная женщина, пожелавшая вылечить меня от хвастовства с помощью крапивы, до сих пор пусто. Я хотела спросить у её подруг, где же она, но тут кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась и увидела ту самую женщину. Прекрасная великанша совсем не казалась каменной. Её лицо озаряла радостная человеческая улыбка, а в правой руке вместо крапивы она держала большой букет прекрасных роз, который протягивала мне. Я взяла эти розы и мне показалось, что я погрузилась в их восхитительный аромат, как во что-то вещественное. Этот запах не исчез даже тогда, когда я проснулась. Я и сейчас его ощущаю, – закончила Катя. Она сидела на стуле, слегка наклонив голову вниз и положив руки на колени, затем приподняла взгляд, посмотрела на собравшихся и добавила:
– А дневник свой я вчера сожгла.
Это признание вызвало почему-то взрыв смеха и комментариев. Было очевидно, что рассказ очень взволновал саму Катю, так как глаза её были полны слёз раскаяния и радости. Было так же очевидно, что он растрогал всех присутствующих, включая и отца Николая, лицо которого светилось радостью. Помолчав некоторое время, он спросил у детей:
– Ну, что ж ребята? Нужно что-нибудь добавлять или разъяснять, или и так всё понятно?
– Понятно! – дружно и радостно ответили дети, и с большим дружелюбием и теплотой посмотрели в сторону рассказчицы. Стало понятно, что с этого момента то отчуждение, которое было между Катей и ребятами, безвозвратно ушло.
– Ну, и прекрасно! Ко всему сказанному нужно добавить только одно очень важное замечание. Кто из вас знает отца лжи? – спросил батюшка. Вопрос заметно смутил ребят, так как ответа на него не знал никто. Поняв это, батюшка пояснил:
– Отец лжи – дьявол! И тот, кто предаётся хвастовству или лжи, вольно или невольно становится его последователем. Для людей ложь стала настолько обыденным явлением, что они, по наущению дьявола, придумали оправдание самим себе, утверждая, что во лжи нет ничего страшного и, что существует даже ложь во спасение. Это утверждение такая же ложь, как и всё, что исходит от дьявола. Не верьте этому! Ложь в любом её проявлении остаётся ложью! Именно с помощью лжи дьявол совратил наших прародителей, Адама и Еву, и они согрешили против Бога. Именно этот грех породил смерть. Поэтому будьте бдительны! Не лгите сами, и рассказывайте своим товарищам о пагубности лжи! Договорились?
– Да! – дружно ответили дети.
– Распорядок дня никто не отменял, – в заключении сказал старец, – поэтому остальные рассказы мы оставим на потом. Отдохнём немного от дел праведных, а с утра и выслушаем всех, сколько бы времени на это не потребовалось. А сейчас давайте-ка ступайте спать, а я пока помолюсь Господу нашему Иисусу Христу, – сказал отец Николай, и все вместе с ним встали.
Старец прекрасно понимал, что необходимо время, чтобы рассказы Васи и Кати оставили хоть какой-то след в памяти детей.
