состояния души человека и здесь последнее слово всегда за настоятелем, а не законом. Показательно в этом отношении и другое каноническое положение католической традиции, позволяющее соответствующему монашескому ордену (институту посвященной жизни) дополнительно устанавливать другие препятствия, наряду с теми, которые предусмотрены Кодексом. Как мы уже видели, такой подход недопустим, когда речь идет о препятствиях к браку и даже священству.
Итак, о канонических – внешних – препятствиях к монашеству.
В качестве первого препятствия следует назвать возраст, по достижении которого можно принимать решение. В ходе исторического развития канонического права он был различен в разные исторические периоды и сохраняет различие и сейчас в православной и католической традиции. Основное назначение возрастного ценза – способствовать тому, чтобы ко времени принятия решения о монашестве человек достиг достаточной духовной зрелости и избежал тех негативных последствий, который могут наступить при невыполнении этого условия (особенно с учетом того, что монашеский статус пожизнен в смысле получения монахом своеобразного аналога «неизгладимой печати», которая остается при уходе из монастыря и фактическом возвращении к мирской жизни).
Именно из этого исходил Архиерейский Собор 2000 г., который принял решение о возрастном цензе для монахов (имеется в виду пострижение в мантию – об этом чуть ниже), равном 30 годам. Исключение из этого правила установлено в отношении учащихся духовных школ и вдовых священнослужителей.
Католическое право устанавливает 17-летний возраст для новициата (об этом чуть ниже), 18-летний возрастной ценз для принесения временных монашеских обетов и 21-летний – для принесения постоянных монашеских обетов, а в восточной католической традиции минимальный возраст для новициата – 18 лет [334]. Опять же показательно, что, помимо возраста, кандидат должен располагать зрелостью – Кодекс не ставит знак равенства между этими понятиями [335].
Другие препятствия исходят из того, что у принимающего монашество не должно быть каких-либо обязательств, несовместимых с монашеским служением. Можно утверждать, что каноническое право заботится о том, чтобы уход в монастырь не был уходом от мирских проблем, но свободным выбором, сделанным человеком, уже до того освободившимся от мирских проблем.
На первом месте, в связи с этим, конечно же, стоит вопрос о брачном статусе кандидата. Католическое право в связи с этим стоит на категорической позиции, согласно которой «недействительным образом принимают новициат лица, на данный момент состоящие в браке» [336]; а поскольку в качестве условия действительности монашеских обетов Кодекс рассматривает должное прохождение новициата, то из этого логически следует, что монашество исключается для лиц, состоящих в браке.
Православная традиция подходила к данному вопросу мягче, допуская уход в монастырь женатых мужчин и замужних женщин, однако при этом было необходимо:
– взаимное согласие со стороны и мужа, и жены поступить в монастыри;
– отсутствие у таких супругов детей либо наличие у них взрослых детей, которые уже не нуждались в родительской помощи.
Помимо брачного статуса, препятствием могут стать любые другие мирские обязательства человека, которые могут воспрепятствовать ему посвятить себя всецело монашеской жизни. Понятно, что исчерпывающий перечень таких обстоятельств привести невозможно, уместно процитировать общий подход к вопросу, как он выражен в Положении о монастырях: «Перед тем, как дать благословение человеку на проживание при монастыре в качестве трудника, игумен проводит с ним собеседование, выясняет у него обстоятельства его жизни. При этом игумену следует обратить внимание на возможное наличие внешних препятствий к поступлению в монастырь. Такими препятствиями являются, в частности… наличие несовершеннолетних детей, требующих опеки (игумену должна быть представлена справка о семейном положении), нахождение под судом или следствием, обремененность долговыми обязательствами или обязательствами по выплате алиментов» [337].
В католическом праве также устанавливается запрет принимать в новициат «тех, кто обременен долгами и не может с ними расплатиться» [338]. Кроме того, католическое право запрещает принимать в новициат или допускать к монашеским обетам тех, кто уже связан таковыми с другим институтом посвященной жизни [339].
Опять же, в свете сказанного выше, не следует понимать приведенный в Положении о монастырях и в Кодексе перечень как исчерпывающий – в силу буквального смысла ст. 6.1 Положения он не носит исчерпывающего характера (на что указывает оговорка «в частности»), равным образом Кодекс предоставляет настоятелю право потребовать от кандидата иных сведений, как предусмотренных собственным правом института, так и других, даже с обязательством хранить их в тайне [340].
Отметим только еще один важнейший аспект, который традиционно рассматривается в свете препятствий, – добровольность принятия решения о монашестве (посвященной жизни). В истории было достаточно примеров насильственного, принудительного пострижения в монахи, в том числе по политическим мотивам, равно как и обещания родителей, направленные на пострижение детей в монахи. Однако эта практика не имеет канонических оснований, напротив, в каноническом праве со времени Квинисекста утвердилось правило, в соответствии с которым в монахи может быть принят только человек, дающий твердый обет, происходящий от ведения и рассуждения [341], что уже по самой природе своей предполагает добровольность принятого решения. Аналогичен подход католической традиции, которая рассматривает вступление в новициат либо принесение монашеских обетов под влиянием страха или обмана, а также принуждения в качестве оснований недействительности соответственно приема в новициат или самих обетов; причем такие последствия наступают и в том случае, когда настоятель принял эти обеты по тем же мотивам [342].
3.3. Монастырь в каноническом праве
Каноническому праву не известно монашество вне монастыря – не в смысле невозможности физического нахождения вне стен монастыря, но в смысле невозможности монашеского служения без принадлежности к канонически признанному институту такого служения. По этой причине возникает необходимость канонического регулирования статуса монастырей и иных институтов посвященной жизни. Такое регулирование носит достаточно ограниченный характер, поскольку по природе своей общество посвященной жизни выражает не волю компетентной церковной власти, но следование евангельским советам в традиции харизмы своего основателя, которая в том числе может принимать и форму преимущественно или всецело духовно-созерцательного служения, что принципиально невозможно канонически урегулировать. Отсюда и знаменитое «в чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Указанные обстоятельства определяют тот круг предметов регулирования статуса монастырей, который принципиально достижим методами канонического права и который гораздо уже, чем регулирование иных вопросов церковно-организационного характера, таких как иерархия, церковная власть и другие. Тем самым в силу объективных причин поддерживается тот подход к регулированию канонического статуса монастырей, который проявил себя еще в древнем праве, которое уделяло этому вопросу внимание лишь постольку, поскольку это было необходимо для охранения общецерковного мира.
Логика построения данной главы обусловлена тем, что монастыри существуют как в католической, так и в православной традиции, в то
