Трудно не согласиться с талантливым исследователем. Скромность в отечественной исторической науке очень часто оборачивается глупостью, а то и подлостью. Автор этих строк в одном из своих романов взял да и написал «Радимитская земля», а заботливые редакторы меня тут же поправили, по их мнению, следовало писать «земля радимичей». Каюсь, я не слишком силен в тонкостях корпоративной терминологии наших историков, потому и махнул на исправления рукой – какая, мол, разница. И крупно промахнулся. Оказывается, Радимитская земля – это государственное образование, а земля радимичей – просто место поселения. К счастью, редакторы не догадались выкинуть из текста радимитских, вятских и полянских князей, которых я в этом романе изобразил, а потому роман не понес большого ущерба. Так что в данном случае я беру на себя смелость утверждать, что Радимитская земля – это Радимитское княжество, что Северская земля – это Северское княжество, одно из самых процветающих государств, по мнению Шамбарова, на территории Древней Руси, которая хоть и ощущала свое единство, но все-таки не настолько, чтобы составить единый государственный или, если угодно, имперский организм. Когда в IX веке войны хазар и арабов сменились торговлей, последние, проникая на север, отмечали существования трех сильных славянских государств: Куябу, Арсанию и Славию. С Куябой, то есть Киевом, все ясно, под Славией арабы, скорее всего, имели в виду государство новгородцев-словен. А вот что касается Арсании, то речь скорее всего идет о Ярдании, Русском каганате, расположенном на Дону. Название этому государству арабы вполне могли дать по названию реки – Ярь-дон, тем более что в некоторых источников слово «Арсания» пишется как «Артания».
Персидская рукопись первой половины IX века рассказывает о развитых государственных институтах полян: «Одна часть их – рыцарство. Жрецы пользуются у них уважением. Они ежегодно платят правительству девятую часть своих доходов и торговой прибыли. Город Куяба – местопребывание царя. Там выделывают разнообразные меха и ценные мечи…» (Преображенский, Рыбаков, «История отечества»).
Академик Рыбаков полагает, что именно богатство Руси привлекало варягов в наши пределы. Что, на мой взгляд, вполне логично: «Варяжские отряды были привлечены в труднопроходимые русские земли сведениями об оживленной торговле Руси со странами Востока, что доказывается нумизматическими данными. Варяги во второй половине IX века начали совершать набеги и брать дань с северных славянских и финских племен. Киевские князья в 870-е годы предприняли ряд серьезных мер (походы на кривичей и полочан) для противодействия варягам. Вероятно, в это же время строятся на севере такие опорные пункты, как Руса и Новгород» («Рождение Руси»).
Как известно, Рыбаков придерживался киевской, если так можно выразиться, ориентации в становлении Руси. По его мнению, ко времени появления варягов на Днепре там уже сложилось сильное государство, в котором правили князья Аскольд и Дир, потомки основателя города Кия. Однако далеко не все исследователи согласны в данном вопросе с уважаемым академиком. Впрочем, для нас сейчас важно другое: к середине IX века на территории Руси уже существовало несколько мощных государств со сложившейся системой управления.
«Но на самом деле государственных образований у восточных славян было даже не три, а больше. Персидский автор Ибн Русте рассказывал о сложной социальной организации вятичей: «Глава их, которого они называют главою глав, зовется у них «свиет-малик». И он выше супанеджа, а супанедж является его наместником». А последнего вятичского князя Ходоту сокрушил только Владимир Мономах в XI веке, взяв его столицу Корьдно. У Нестора мы находим информацию о князьях древлян, один из которых, Мал, побеждает Игоря; о том, что древляне имели своих «мужей знатных», что земля их «цветет и благоденствует» и что в их стране существовали сильные города, причем столица Искоростень выдержала длительную осаду войска Ольги, несмотря на участие в ней опытных варяжских дружин» (Шамбаров, «Когда оживают легенды»).
Славянские воины в VIII–IX вв. имели отличное снаряжение, они носили стальные шлемы, брони, щиты, вооружение состояло из мечей, боевых топоров, копий или бердышей и луков со стрелами. Арабский автор аль-Бекри писал: «Славяне – народ столь могущественный и страшный, что если бы они не были разделены на множество поколений и родов, никто в мире не мог бы им противостоять». Арабам можно верить, в описываемую эпоху они сталкивались со славянами не только на торговых путях, но и на поле брани.
Другое дело, что мира между славянскими княжествами не было, и тот же Нестор упоминает о нападениях древлян на полян. Впрочем, киевлянин Нестор слишком пристрастный летописец, чтобы можно доверять характеристикам, которые он раздает направо и налево соседям своего племени. О причинах междоусобиц мы можем только догадываться. Скорее всего, речь шла о гегемонии того или иного княжества над остальными. Рыбаков видит такими гегемонами киевлян, но он, на мой взгляд, упускает из виду Русский каганат, сложившийся к IX веку в достаточно крупное и сильное государство. Но о Русском каганате и его окружении мы будем говорить в следующей главе.
Говоря о походе Олега на Киев, нельзя обойти молчанием его оппонентов в споре за обладание «матерью городов русских» Аскольда и Дира. Мнение Карамзина и иже с ним, что Киев в то время был небольшим городком, не имевшим большого значения в жизни Руси, давно уже опровергнуто как историками, в частности академиком Рыбаковым, так и археологическими исследованиями. Спор, собственно, идет не о Киеве. Совершенно ясно, что этот город был мощным культурным, религиозным, политическим и экономическим центром в Южной Руси. Речь идет о его правителях Аскольде и Дире. Вернадский считает Аскольда и Дира шведами. При этом он утверждает, что Рюрик был датчанином, а Олег норвежцем. Суть в том, что Вернадский вычитал в труде уже известного нам Константина Багрянородного о неких саварти, обосновавшихся на Дону. Именно в этих саварти маститый ученый, верный своим принципам и духу корпоративной солидарности с западными коллегами, узрел шведов. Доказательства, которые он приводит по этому поводу, без слез читать нельзя, ибо человеку, мало-мальски знакомому с ситуацией на Дону того времени, совершенно очевидно, что саварти Багрянородного летописца, это все те же варяги – вараци, то есть славяне, давно протоптавшие дорогу на Дон. Тем не менее я приведу цитату из книги Вернадского: «Другими словами, не можем ли мы предположить, что мадьяры (или часть из них) стали называться саварти, потому что их (или часть из них) завоевали саварти? Если саварти должны быть идентифицированы со скандинавами (как мы предположили), то встает вопрос о происхождении самого названия. Должен признаться, что у меня пока нет определенного ответа на этот вопрос, и я могу представить на рассмотрение три возможных объяснения; любого из них, если оно окажется верным, было бы достаточно.
1. Слово «саварти» может происходить от названия Svitjord («Швеция»). В этом случае «саварти» обозначало бы «шведы».
2. Svartr на древнем норвежском означает «черный». Мы уже отмечали, что, согласно китайской традиции, воспринятой большинством степных народов, черный – это цвет севера (ср. черные булгары, черные угры и т. д.). Более того, как мы уже видели, в армянских источниках саварти назывались «севордик», или «черные сыновья».
3. Sverth на древнем норвежском означает «меч». Меч был типичным скандинавским оружием, и можно говорить с определенной степенью убежденности, что с приходом варягов в район Донца аборигены в первую очередь стали бы узнавать у пришельцев, как называется это оружие на их языке, и в соответствии с этим названием именовали бы их самих.
Вот все, что касается саварти. Давайте обратимся теперь ко второй части сочетания савартои-асфали – асфали. Здесь, кажется, у нас более прочная почва. Как мы знаем, в районе верхнего Донца и Оскола народ, известный как спали, жил, по крайней мере, со времен Плиния, и мы можем со всей уверенностью заключить, что название «асфали» – не что иное, как вариация названия «спали». Как мы упоминали, между спали и асами (антами) были тесные связи. Таким образом, в асфали Константина Багрянородного логично видеть антов. Составное название «савартои-асфали» может быть понято в связи с этим как шведы и анты» («Древняя Русь»).
По моему мнению, в этих савартои-асфали логичнее видеть варягов и полян, ибо именно к полянам название «сполы» подходит как нельзя более. Впрочем, сполами могли называть себя и анты, давно известное в Причерноморье племя. И, наконец, савартоями Багрянородного могли быть савроматы, называвшие себя сварожичами, то есть внуками Сварога – Рода. А то, что на Северском Донце и Дону в IX веке сложилось мощное государство под названием Русалания, или Русский каганат, мы уже писали выше. Именно его послы-свеоны оказались при дворе Людовика Благочестивого и наделали там много шума. Вот что пишет об этом государстве Кузьмин: «Росский каганат, государство, созданное в конце VIII – начале IX в. русами-аланами, – это, очевидно, давно известная археологам салтовская культура на Дону и Северском Донце. Сам титул «кагана» предполагает с одной стороны соседство тюркского народа, а с другой – независимость «каганата» от любого другого государственного образования. Иными словами, Росский каганат – это не часть Хазарии, как и до сих пор считают многие хазароведы, а ее соперник в Причерноморских степях. И культура района Северского Донца и Подонья в это время заметно выше, нежели в собственно кочевой Хазарии. Об этом свидетельствует и уровень ремесла (в частности, уровень строительной техники), и наличие собственной чеканки монет (восточного же образца)» («Варяги и Русь на Балтийском море»).
