Таких критериев нет. Именно поэтому сказать о человеке «он святой» мы не можем до самой его смерти. А вдруг перед смертью он изменится или вскроются какие-то неизвестные соблазнительные детали его жизни?
Канонизируется человек только после смерти, по прошествии какого-то промежутка времени. Это также делается для того, чтобы по прошествии одного-двух поколений люди могли как бы со стороны, более объективно посмотреть на его подвиг. (Но это не исключает того, что люди сами чтут праведника. Я говорю об официальном общецерковном прославлении – канонизации.)
Для того чтобы человек был канонизирован, необходимо, чтобы, кроме всесторонне подтвержденной его святости, были зафиксированы чудеса, сотворенные по молитвам к нему. Это как минимум значит, что он своей жизнью угодил Господу, Господь его просьбы исполняет, как просьбы друга.
Если это мученик, то чудеса не обязательны. Достаточным основанием для прославления мученика является подтвержденный факт, что он был поставлен перед выбором: сохранить жизнь и отречься от веры или, наоборот, потерять жизнь, но сохранить веру.
Но это касается подлинных святых. Конечно, и о самых сомнительных личностях типа Иоанна Грозного и Григория Распутина кто-то может говорить как о святых, но это маргинальные группки на периферии Церкви. Всех пишущих на эту тему мы знаем наперечет – их всего-то несколько человек.
Пока человек жив – никаких выводов о его святости мы делать не можем. Мы можем доверять ему, консультироваться, спрашивать совета, но никто из православных не дерзнет сказать – это святой, преображенный человек.
Другое дело, что все же это ощущается. Может быть, не экзальтированными людьми, но подлинно верующими, священниками, тут подделку заметить очень легко. Именно поэтому священники часто трезво осаждают людей, воздыхающих по какому-нибудь батюшке: «Это человек духовный, опытный, но не старец. Относитесь к его советам с мудрым рассуждением».
Нет ли здесь самообмана или подтасовки результатов для оправдания метода?
Подтасовки с чьей стороны?
Со стороны старца? Если это псевдостарец (есть священники, которые на самом деле, являясь хорошими духовниками, немного завышают свою компетенцию), то, кроме группы людей, окормляющихся у этого «старца», никакого всероссийского почитания не будет. На моей памяти есть смерти людей, считавшихся старцами, но на самом деле таковыми не являвшимися – они были просто хорошими священниками. И вот через несколько лет после их преставления, кроме некоторых духовных чад, их никто не вспоминает как духоносных пастырей и не почитает.
Если говорить о подтасовке со стороны людей, которые хотят, выражаясь современным языком, «раскрутить» старца, так это тоже малоперспективное предприятие. В самое последнее время это проект прославления некоего отрока Вячеслава Крашенинникова.
Этой акцией руководит небольшая группа людей, но на всероссийский уровень это так и не вышло. Церковь выразила свое твердое отрицательное мнение к этому явлению, и кто хочет слышать трезвый голос Церкви – пусть прислушивается.
Подлинная святость говорит сама за себя. Вспомните жития. Не подвижник афишировал себя, а люди, узнав про его святость, стремились к нему. Он убегал в лесные чащи, пустыню… а его все равно находили и к нему приходили за советом и духовным наставничеством.
Сколькие старцы хотели и от этих людей скрыться, но их удерживала жалость к несчастным, желание помочь им.
Не выпадает ли преобразившийся человек из непреображенного социума?
Конечно, выпадает. Как выпадает всякий человек, который в компании в пост не ест мясо, не пьет водку и не танцует.
Но таким высоким словом «социум», наверное, не стоит обозначать компанию грешных людей. Лучше спросить: «Не выпадает ли из среды людей живущих мещанской, греховной жизнью человек, желающий жить иначе, духовно?»
Почти каждый день ко мне приходят молодые люди и девушки, которые говорят: «Я не живу половой жизнью, как все вокруг. Я считаю, что это возможно только после брака, но все мои друзья надо мной смеются, потому что сегодня так не принято».
Что им ответить? Только то, что Церковь придерживается верных и незыблемых, которые возводят душу человеческую к совершенству.
Но одно – сегодня, а другое – завтра, сообразуясь с греховными тенденциями нашей культуры, а одно на все времена – Истина, ведущая к спасению.
Другое дело, что «преображенный» человек, хотя я бы употребил менее радикальное слово – «праведный», не ставит себя выше мира. Нам грустно, что мир во зле лежит. Но наша задача не высокомерно и отстраненно презирать его, а помогать миру выкарабкаться из той духовной ямы, куда он попал.
Именно поэтому идут священники на телевидение. Не «показать себя», как приходится слышать, – да Бога ради, зачем нам это нужно?.. А чтобы обратиться к как можно большей аудитории: «Ау, люди! Вернитесь к Богу! Хватит блуждать и страдать! Блудные дети, вернитесь к Отцу!»
Какую роль в судьбе человека играют гены и наследственность?
Большую, но это тема целой статьи, которую хотелось бы написать вместе с психологами.
Христианство говорит, что большинство из недостатков, слабостей нашей души (даже врожденных) оно поможет исправить. Это правда.
Знакомство с жизнью многих подвижников показывает, что это люди мало что в мирском отношении значащие. Но именно они стали великими святыми.
В одной статье о призвании священника я писал: «Святость открывает в человеке новые таланты, новые перспективы и глубины, которых может не быть видно в обычном человеке. Такой человек уже не в силу врожденных способностей, но в силу своей святости становится духовным лидером!
Вспомним об отце Иоанне Кронштадтском. Он хотел быть священником, но не имел харизм, которые помогут ему быть хорошим, настоящим священником. Если бы отец Иоанн не стремился к святости, мне кажется, он не был бы хорошим священником.
Он не имел дара слова, дара убеждения, сама внешность его не располагала быть лидером (щупленький, низкорослый, с жидкой бородкой, без музыкального слуха), он весьма посредственно учился, вообще в столицу (Петербург) приехал из глухой деревни Архангельской губернии… Разве не знаем мы таких батюшек, которых называют серенькими?.. Послужил в храме – и домой. А там своя маленькая, никому не заметная жизнь. Такая жизнь, например, была у родителя отца Иоанна, который всю жизнь прослужил в маленьком селе дьячком, и мы бы ничего о нем не узнали, если бы не его великий сын.
Но о. Иоанн решил быть другим священником: всю жизнь, каждую минуту, отпущенную ему Богом, служить людям. Интенсивно работать над собой: не лукавить себе, не потакать в себе греху, слабости и т. д.
Можно сказать, что отец Иоанн Кронштадтский, не имея харизмы священника, той харизмы, которая многим даром, просто так, дается, через достижение святости достиг ее. В самом высшем и совершеннейшем смысле!
Если бы он не захотел стать святым, он был бы незаметным священником, который вряд ли приводил людей к Богу, вряд ли свою общину вел вперед. Скорее бы обслуживал религиозные потребности населения. Но он стал другим. Какой тут включился механизм? Человек дает через себя действовать Богу. Вот это, наверное, высший путь».
«Бревно останется бревном и в орденах и в лентах» (Бернс). Так ли это? Что можно изменить в человеке, а что не подлежит преображению ни при каких обстоятельствах?
Хороший вопрос! Мы говорим, что человек может измениться силою Божиею при любом его собственном «материале».
Но это, конечно, не значит, что неграмотный человек станет умным и т. д.
Я уже неоднократно говорил, что в православном понимании это изменение мыслится не психологически, но онтологически. Я понимаю, что светскому человеку это трудно понять. Как трудно понять реакцию слов одного египетского пустынножителя. Он предпринял опасное путешествие, чтобы побеседовать с одним святым старцем. И вот когда он с группой паломников прибыл к старцу, те стали беседовать, а пустынник стоял неподалеку. Наконец старец спросил: «Сын мой. А ты не хотел ни о чем меня спросить?»
– Мне достаточно, отче, на вас смотреть…
Я сам несколько раз бывал у старцев. И каждый раз хотелось не говорить, а смотреть. И слова-то казались лишними, когда надо было только созерцать и впитывать…
Потому что святость это не что-то, изменяющее нас на человеческом уровне. А преображающее на надчеловеческом.
В собрании рассказов афонского старца Паисия есть замечательный рассказ о неграмотном монахе. Он не знал даже основ богословия. Он просто целыми днями пребывал в молитве, в пении Богу. И вот наступил в его небольшой обители голод.
И монахи, знавшие его как человека духовного, попросили его помолиться о том, чтобы Господь их прокормил.
Этот старец подошел к морю и стал молиться: «Святая Феофания, помоги нам…» Надо сказать, что Феофания в переводе с греческого значит Богоявление. Так называется праздник Крещения Господня (19 января). Но этот монах по простоте не знал, что такое Феофания. Он думал, что это имя святой.
